Rigor Mortis

My house burned down And I lost everything, again. It feels better every time. («A Softer World») У Теда Грэя болит голова. Иногда мигрень обостряется настолько, что перед глазами все плывет и идет цветными пятнами, а, иногда, становится достаточно слабой, чтобы можно было о ней забыть – но не исчезает. Тед не помнит, сколько дней длится этот приступ. Возможно, всю его новую жизнь (он ценит свою жизнь). Разглаживая ручкой чертежи Кармера (бумага шуршит по пальцами и ладонью, гладкая, белая), он прикусывает передними зубами кончик карандаша, готовясь делать пометки на изображениях человеческих тел: некоторые детали неверны, некоторые механизмы могут убить слишком быстро. Этого нельзя допустить. Крамер никогда не хвалит Теда – но тот и без похвал знает, что работает хорошо. Игра продолжается, продолжается и головная боль. Она не исчезает когда Тед спит, принимает душ, ест, когда он трахается с Амандой или говорит с Крамером. У Крамера мало слов для него – «ты должен понять», «ты должен научится», «почувствуй», «вспомни». У Аманды слов еще меньше, Тед видит в ее взгляде только ненависть ко всем, кроме Джона. Она совсем не похожа на Гвендолин, и это – все, что ему от нее нужно. Когда-то Теду казалось, что чужая смерть может стать личным концом света – но, теперь, постоянная мигрень и боль в руке, которую он сам себе отрубил, вылезая из ловушки, дают ему больше сил, чем любовь или весь кофе на свете. Аманда выглядит так, точно тоже умирает от рака, вместе с Крамером, и Тед почти уверен, что ее тоже мучает мигрень, похожая на навязчивое осознание собственной смертности. Он не пытается собрать свою прежнюю жизнь по частям, заменить все лампочки, купить новую одежду или обрести новую веру (он уже пытался, это закончилось потерей сознания, это закончилось пробуждением в ловушке). Миллиарды лет назад он играл в смерть с Джеком Галло – и выиграл, но игра не может закончится. По крайней мере, до тех пор, пока голова Теда не расколется от боли.