***
Это был небольшой дом, очень худой в своём убранстве. Он казался даже недостойным князя и уверен, в эту секунду князь думал это же. В его брезгливых движениях сквозило отвращение к этому убранству. Я подумал, что даже если б он решился меня унизить, то можно было выбрать и получше место. «Или же он решил, что другого я и не стою». Однако эта мысль казалась противоречивой, всего пару минут назад мы обедали в ресторане, где было весьма недурно. Может, князь и брезгует подобным, но это не имеет значения. А между тем я почувствовал, что злость овладевает мной. Войдя внутрь, я затворил за собой дверь. Изнутри всё было несколько лучше, но про это место нельзя было сказать, что оно используется часто. Должно быть это отразилось на моём лице, князь произнёс всё тем же весёлым тоном, но с волнением. Тем, что проявляется в человеке, когда он чего-то ждал и в нетерпении предвкушает плоды, — Как вы изволили заметить, mon cher, я бываю здесь нечасто... Но место хорошее, отдалённое, тихое. Вы, должно быть, и не верите, наверно не верите, но и я порой люблю такие вот места. — В глазах князя не было и тени усмешки, я ясно видел то самое, совершенно знакомое мне выражение. Некая расчетливость, хитрость, какая-то ожесточённость, а между тем и новое для меня – любопытство. Не молвя ни слова, он коснулся моего лица, подался телом вперёд, вжимая меня в обивку стоящих тут же кресел. Моё удивление нисколько не дало о себе знать, я напротив, ожидал чего-то такого. Мне всё казался его взгляд не таким, как обычно. Не давая удивлению ясно отразиться на моём лице, я сомкнул свои руки на его талии, прежде коснувшись линии его бёдер, выступающих тазовых костей. Сорвать с него маску казалось немыслимым, но от того не менее желанным. Князь, почувствовав прикосновения, зло посмотрел, не ожидая, видимо, инициативы с моей стороны. И прикоснулся к моим губам своими. Немного погодя, углубил поцелуй, и сквозь него же хмыкнул недовольно, когда мои ноги случайно оказались расставленными между его. Жадность и настойчивость овладела мной в эту минуту: я стал кусать его губы, целовать. Князь в исступлении застонал, но после сдерживал себя, я почувствовал, что он, должно быть, уже пожалел о своём решении. Князь выглядел неважно: его губы были пунцового, алого цвета, лопнувшая нижняя губа кровоточила, одежда была где-то смята, а взгляд (о, взгляд!) был затуманенный, лихорадочный… явно возбуждённый. Как будто опомнившись, князь отпрянул от меня, сильнее садясь на моё колено, но в этот раз ему удалось сдержать стон. Он наверно решил больше не проявлять слабость передо мной. Князь слез с колена, начал поправляться, напустив на себя мнимую холодность, пригладил волосы и, подойдя ко мне, поцеловал, проявляя властность. Я ясно видел его борьбу внутри, видел, что князь желал бы продолжения. Схватив меня за ворот рубашки, он вновь стал целовать меня, но почувствовав прикосновения пальцев к своей талии, вновь отпрянул, не касаясь меня, нахмурившись, он промолвил только: — Я... бы хотел снова встретиться с вами, мой друг. Возможно, это будет даже очень скоро… свидимся… А bientôt***. Я слушал его внимательно, всё ещё ощущая вкус его губ, все эти греховные ощущения. Провёл языком по своим губам. Скоро я вышел из дома, пред этим приведя себя в надлежащий вид. К моему удивлению, князь сдержал своё слово, извозчик ожидал меня. Я подумал, что это, верно, с расчётом. До моего дома лежал долгий путь, время уже было позднее, я почти без раздумий сел на извозчика. Острое чувство повторения прошлого сменилось разгоравшимся любопытством. Я чувствовал, что жду нашей встречи с князем. *мой дорогой; **мой друг; ***До скорой встречи.Часть 1
8 ноября 2016 г. в 17:44
Кто бы мог подумать, что вечер перейдёт в такое русло.
Мы долго говорили, князь кое-где прималчивал, кое-где играл, но в целом казался откровенным, а помыслы его виделись честными, по крайней мере, доброжелательными. Это наверно так. Его колено коснулось моего. Я сделал вид, что не заметил или мне показалось так. Я продолжил трапезу, внимательно слушая князя. Я почти ничего не говорил и кушал без аппетита, князь всё это время вёл разговор, при том, очень недурно.
Выглядел он особенно хорошо. Со вкусом подобранная одежда, с явным намёком на моду, напомаженные волосы, губы. Ногти убраны особенно красиво и аккуратно, что свои в какой-то момент показались мне безобразными, и я отвёл руку в сторону, да так, что высокая чашка с кушаньем закрыла её. Вторая же моя рука потянулась за рюмкой лафета.
Между тем он долго смотрел на меня, видимо, думая внутри, про себя. В отличие от наших прошлых встреч, я не мог положительно ничего разобрать в его взгляде, но... от чего-то мне хотелось завершить наш совместный ужин скорее.
Он снова коснулся моей ноги, но в этот раз ногу не отвёл, сохраняя прикосновение. Особенно близко. Я не придал этому значения.
Я отвечал ему на его колкие вопросы, но теперь наша беседа была более добродушна. Я не понимал, зачем снова свиделся с ним, с этим подлым и низким человеком. Ему же доставляло какое-то мстительное удовольствие заставлять меня сидеть с ним, ужинать столь поздно, прекрасно зная, что по обычаю я не ужинаю.
Мы почти не говорили об Алёше и Катерине Фёдоровне. Не говорили и о Наталье Николаевне. С каждым его словом я всё меньше понимал к чему моё присутствие здесь, с ним. Его общество было мне омерзительно. Но уходить я не намеревался.
— Mon cher*, от чего вы так неразговорчивы? Теперь, когда мы с Вами можем вновь вести преинтересные беседы... Скучаете? Мне так жаль Наталью Николаевну, ведь она...Вы мне верите? Постойте же, не отвечайте, сам вижу, что не верите. Впрочем, это и не важно, давайте же просто насладимся обществом друг друга, mon ami**. Поговорим о великих... Любите великих? Вы же писатель, должны любить, вам не до нашей низости...
— Перестаньте. Да, беседы о великих хороши, но теперь же я бы не хотел говорить о них. И не будем про Наталью Николаевну, не…
Князь снова рассмеялся, пристально глядя мне в глаза, теперь же в них ясно читалась усмешка, насмешливость, издёвка. Ему нравилось доводить меня до бешенства, нравилось видеть моё нерасположение. Он покровительственным жестом положил руку на моё колено, легко прихлопывая. В его взгляде снова промелькнуло что-то сложное, его тон ничуть не изменился.
Его рука легла на мою руку.
— Иван Петрович, вы снова сердитесь. Не сердитесь, это же я так, на самом деле я глубоко люблю вас, вы же знаете. Да и сидите вы здесь теперь вовсе не из расчёта, что я вам что-то расскажу, как давеча. О деле расскажу. Так насладимся же совместной трапезой, вот, попробуйте-ка вот это, буду вас кормить, мой дорогой питомец, вы совсем не кушаете, — князь взял ложку дымящегося блюда и поднёс к моим губам. В его взгляде снова было это выражение, которое я не мог и, наверно, не хотел разбирать.
— Прежде подуйте, mon cher, не торопитесь, нам некуда спешить, не хмурьтесь, я же это так, из чистого добросердечия, вы совсем бледны, — князь потянулся за новой порцией, я же не желал есть с его рук. Да и с чьих-либо рук. Мне по-прежнему не нравился его взгляд, теперь я это определил наверно. Прикоснувшись пальцами к его ладони с ложкой, я опустил его руку ниже, разжал его пальцы.
— Вы же знаете, я не ужинаю, — решив, что пора бы уже закончить этот вечер, я поднялся, прежде отпив немного шампанского. Князь поднялся следом, — не в первый раз говорю вам, но вам всё...
Князь рассмеялся, оправляя складки одежды, посмотрел из-под бровей, фыркнул как-то насмешливо.
— Вы всё не договариваете, Иван Петрович, любите вы это дело, как я погляжу. Ну да я, пожалуй, провожу вас. В прошлый раз нам было не по пути, однако, сегодня всё несколько иначе.
Я не нашёлся, что ответить. Сегодня я был особенно неразговорчив, но я твёрдо знал, что не желаю оставаться с ним ни секунды дольше и направился к выходу. У входа в ресторан князя ждала коляска. Я должен был убедиться, что он уедет. Пусть в этот день не было никаких серьёзных дел, я чувствовал, что очень устал.
— Иван Петрович, вы ошиблись дверью, нам туда, — князь остановил меня, подхватив под локоть. Я действительно ошибся, но это не смутило меня. «Что же... это хорошо. Верно, я не здоров». В голосе князя отчётливо слышалась насмешливость, граничащая с серьёзностью. Остановившись перед ним, я с недовольством посмотрел ему в глаза. Его игра, насмешливость, эта смена масок, всё это отвращало меня. Взяв меня под руку, князь улыбнулся,— а вы всё спешите,... не стоит. Пойдёмте же, мой милый.
— Иван Петрович, садитесь, здесь места для нас обоих вполне хватит, впрочем, в прошлый раз вы имели возможность убедиться в этом, мой милый друг, — несколько нахмурившись, князь продолжил, всё тем же буднично-весёлым тоном. — Вы же не хотите сказать, что собираетесь уйти? Это невежливо, да и позвольте мне показать вам кое-то интересное. Мне, mon cher, хотелось бы остаться с Вами добрыми друзьями. О времени не беспокойтесь, я отвезу вас после домой. Ну так залезайте же,— наблюдая выражения моего лица, князь придавал своим интонациям ненавязчивый, шутливый характер. Я решил, что пойду, почему-то мне казалось, что это будет верно. Назавтра не было запланировано решительно ничего, да и скука, овладевшая мной в последнее время, замучила меня совершенно. Развернувшись, я сам, без помощи лакея, забрался в коляску. Взгляд князя выражал явное удовлетворение.