Выбор есть всегда.

       1.        Джоффри скалится. Во рту пересохло от недостатка жидкости, голова гудит, а глаза покрыты чёрной пеленой. Отплёвывается на землю, душно. Будто его внутренности закрутили в узел и сдавливают. Он проиграл все. Корону, королевство, армию. Но сейчас Джоффри на это наплевать. Пускай весь мир сгинет, ему то что? Вот только семья его... В памяти всплывает матушка, которая содрагалась рыданиями, стоя на коленях перед Роббом Старком. Изменником. Узурпатором. И просто волчьей мразью. Но и до него ему нет никакого дела. Когда-нибудь он снимет с него шкуру, но не сейчас. Сейчас он подумает о Мирцелле, родной сестре, которая стала для него всем миром. В памяти всплывают ее встревоженные зелёные глаза, когда Робб Старк вошёл в столицу. Все ещё любит, сука. Ну и ладно. Джоффри выпотрошит из неё все внутренности, выбьет мозги, чтобы не думала об этой собаке. И пускай она его возненавидит, неважно. Он выбьет из неё все, оставив лишь чувство преданности по отношению к нему. Она его. Она принадлежит ему. Хочет она этого или нет.       Мирцелла бьётся в истерике, отбивается от служителей Севера, плачет. Слишком много. Её мать сидит неподвижно, бледная, как мертвец в могиле, в глазах плещится ярость, а внутри пустота и желание мести. Мама никогда не плачет, она львица, а львицы не склонны к человеческим слабостям.       — Перестань! Ты раздражаешь меня своими постоянными рыданиями! Ты львица, а львы не плачут. Они грызут глотки всем мразям, которые попробовали покуситься на их нею обитель.       — Джоффри в плену! Я не могу не плакать,— ответила Мирцелла и зарылась в подушку, разрываясь от нескончаемых рыданий. Она любит Старка и надеется, что в нем осталось что-то человеческое. Она собственность Джоффри, принадлежит ему духовно и физически. Она испытывает к нему привязанность, потерять его, равносильно потерять себя. Ей нужно стать сильнее. Глубокий вдох. Она львица, на их гербе львы, а они не плачут. Внезапно в комнату входит Теон Грейнджой, друг и соратник Старка.       — Миледи, — произнёс он, поклонившись Серсее,— Миледи, — произнёс он и Мирцелла подняла на него свой взгляд. Её раздражает Грейнджой, но она не знает чем. Изучает его, отчего ему становится неловко и не по себе.       — Вас приглашает Робб Старк на вечерний ужин,— произнёс он и Мирцелле показался, что его голос предательски дрожит, что поселяет в её сердце страх. Что сообщит ей Старк? Что принесут ей его слова? Погибель или перерождение?       — Я приду, — прошептала она и выдавила из себя подобие улыбки. Наследник Железных островов поклонился и скрылся за дверным проёмом.       — Как ты можешь идти на встречу с волчьей падалью?— звучит голос Серсеи. Кажется, что она вот- вот перейдёт на крик. В её глазах искрится злоба и боль, а губы предательски дрожат.       — Я хочу узнать, что с Джоффри. И ради этого я готова даже умереть,— столь смелое заявление дочери охладел пыл Серсеи. Она лишь кивнула и молча склонилась над вязанием. В последнее время это стало привычным делом матери, что удивляло и пугало одновременно.       Мирцелла готовилась к ужину с незабываемым трепетом. Что-то в груди саднило, но это не особо волновало её. Главное узнать, что с Джоффри. Мирцелла чувствовала страх и ожидание, которое пугало ее до невозможности. Под ногтями почувствовался зуд, скорее всего раздражение. Раздражение ситуацией. Раздражение жизнью. Раздражение собой.       Признаться она была красива. Даже слишком. Волосы были гладкими, ниспадающими. Глаза горели живительным огнём, а на щеках выступил румянец, вызванный предательским волнением.        2.       Мирцелла чувствовала, как ноги сами несут её к палачу, которому стоит выбрать: вознести меч над её головой или отпустит из своих цепких, волчьих лап. Она вышла в тронный зал, который стал гвоздём сегодняшний программы. Все было убрано до блеска, везде горели свечи, освещая это мрачное помещение. Посередине, словно алтарь, находился стол, убранный роскошными яствами, но главного зачинщика банкета не виднелось. Внезапно Мирцелла почувствовала, как чьи-то руки обвили её, а ухо обожго горячее дыхание:       — Я рад, что ты пришла,— он отстранился от неё и с улыбкой на устах стал оглядывать с ног до головы. От этого пристально взгляда, Мирцелле стало жутко.       — Присаживайся,— он отодвинул стул, позволяя ей пройти и сесть, налил вино в бокал себе и ей, а затем сам уселся за стол.       — Тебе нравится?— он спрашивает её. В его голосе звучит непреодолимый страх, а Мирцелла чувствует, как слёзы подступают к глазам. Она любит его. И это чувство всегда было в ней, ещё с того раза, когда он с семьёй прибыл в Королевскую гавань, чтобы скрепить узы обоих домов браком.       — Очень,— честно признаётся и улыбается. Ей нравится быть вместе с ним, нравится смотреть на него. Она любит его. Это какая-то странная, пугающая, возможно предательская любовь. Ей нужна эта любовь.       — Робб..— произносит она и Старк отрывается от поглощения еды и смотрит на неё. Радостно, с нежностью и лаской.       — Что будет с мои братом?— Мирцелла поражается тем, как осмелилась спросить, но ей не страшно. Она не боится. А Старк смотрит пристально, сквозь неё. Жуёт губы, кашляет. Хрипло, человечески.       — Он будет приговорен к смерти,— палач вознёс меч над её головой и безжалостно решил её жизни. Мирцелла чувствует, как слёзы мощат дорогу вниз, образуя дорожку. Губы дрожат, а сердце опускает на дно, словно осадок на дно колодца. Она чувствует, как голова кружится, а желудочный сок наровит выйти наружу. Мирцелла помнит лишь обеспокоенное лицо Робба, а дальше припадок.        3.        Очнулась она в теплом, осветленном помещении. В глазах до сих пор все было расплывчато, а мутность не покидала нутро.        — Ты очнулась?— перед собой она увидела сонные глаза Робба, его потрепанный и взъерошенный вид. Мирцелла начинает припоминать все, что было и слёзы снова подкатывают к глазам.        — Позволь...— прочищает горло. Смотрит с мольбой и испугом,— Позволь попрощаться с ним,— он ничего не говорит, лишь молча встаёт и выходит из комнаты, а Мирцелла даёт волю слезам.        Тошно, мерзко и склизко, вот, что чувствует Мирцелла при виде крови на простынях. Ей хочется ударить кулаком об стенку, сломать костяшки пальцев, разодрать кожу. Уничтожить своё мерзкое подобие, оставить лишь тень. Робб всегда рядом с ней. Он разделяет с ней всю её боль и пустоту и она благодарна ему.        — Когда состоится суд?— спрашивает она. На лице не одной эмоции, лишь мраморное изваяние.        — Завтра. Сегодня ты можешь с ним попрощаться, — комок подступает к горлу, Мирцелла падает в объятия Старка, чувствая на себе его поцелуи. Ей нужна его любовь. Как никогда прежде.        4.       А ночью в тюрьме слишком холодно и призрачно. Мирцелла укутанная в волчьи меха, ступает по грязи и лужицам, свидетелям дождя. Здесь туманно, её охватывает ужас и страх, но она ступает. Стражник пропускает её в камеру, где сидит её брат. Он сидит, присланившись к столбу, постоянное положение, способствовало онемению его конечностей. Он взирает на сестру и подобие улыбки высвечивается на устах.       — Пришла посмеяться? — его тон и слова врезаются в сердце, словно раскаленный клинок.       — Попрощаться,— Мирцелла знает, что её голос дрожит, а лицо бледнеет, но не может ничего поделать.       — Печально, — констатирует факт Джоффри и продолжает улыбаться. А Мирцелле хочется сбежать, скрыться от него, не слышать его голос. Не испытывать муки сердца.       — Как тебе в постели Робба Старка? Уютно? — спрашивает он. Ему смешно и это видно по его улыбке,— Шлюха,— произносит он спокойно.       Рвёт, режет её на части взглядом, а сердце топчет в грязь. Мирцелле хочется ударить его, но она молча смотрит на него. Подбирает слова и опечаленно, даже обреченно, произносит:       — А я любила тебя, брат,— и это чистая правда. Любила страшной любовью, любила губительной любовью. Она обожала его и знала, что значит для него больше, чем все его шлюхи. Утешительные слова? Возможно.       — Я знаю,— произносит он и отворачивает взгляд. Мирцелла чувствует, что ноги сами несутся к нему. Они подкашиваются и она падает перед ним на колени. Прикрывает глаза и целует его в жжёванные, истерзанные, искушенные губы. Она чувствует соль на его губах. И знает, что он плачет так же, как и она. Она отстраняется от него, ворошит его волосы и шепчет:       — Я уже умерла. Ты встретишь мою душу на небесах, — утешительно? Врятли. Но Джоффри улыбается ей, смеётся.       — Значит я могу быть уверенным, что Старк получит только твоё тело. И это утешает,— Мирцелла улыбается ему. Греет его руки, целует их, обжигает дыханием.       — Я буду молиться за тебя,— встаёт с колен. Смотри на Джоффри, который продолжает улыбаться.       И она плачет. Стирает слёзы, но они снова льются. Прощается дрожащей рукой и убегает. Задыхается, чувствует, как воздуха катастрофически мало. Падает на землю, грудь вздымается от рыданий. А затем стон, протяжный и слабый.       5.       Мирцелла счастлива. Особенно, когда рядом бегут её дети. Джоффри и Лиана.       — Джоффри! Не задевай Лиану, а ты Лиана не отвечай кулаками! Прекратите!— но дети продолжают драться. Тогда леди Старк подходит к ним и пытается разнять, но спотыкается и падает на землю, покрытую белой пеленою. Дети с ухмылками на лицах оглядываются друг на друга, а затем наваливаются на маму, обсыпая поцелуями. Хохот разносится повсюду, а Робб Старк выскакивает Мирцелле на подмогу. Но проигрывает схватку с детьми и пораженный падает на землю. Его грудь содрагается от хохота.       — Храбрый воин пал смертью храбрых,— смеясь проговаривает Мирцелла и подаёт руку мужу. В его волосах виднеются снежные хлопья, от холода появляется румянец.       Лорд Старк опирается на плечо своей жены и всю дорогу позволяет ей подтрунивать над ним. А дети сзади веселятся, крепко- крепко держась за руки.