Una vita, un opportunita. Одна жизнь — один шанс.

      Думает ли Мустанг о том, к чему может привести одна-единственная оговорка?" Знает ли он о том, как люди любят цепляться к словам и возлагать чуть ли не за каждую случайно брошенную фразу ответственность, которая тяжелым грузом давит на плечи, всё более пригибая к земле. Всё, что волнует сейчас босса Каваллоне, это пара серо-стальных глаз перед ним, замерших в ожидании, как обычно, слегка прищуренных. Их обладатель, брюнет с алебастрово белой кожей застыл напротив него, и только окаменевшие плечи японца выдают его напряжение, которое он старается не показывать всем своим видом. Ханеума усмехается, этот опасный парень перед ним, что любит забивать до смерти столпившихся людей рядом с ним, по сути, еще совсем мальчишка, подросток. И то, что делает мафиози...в общем, по-хорошему, за это светит статья и грозит пребывание за решеткой. Хотя насчет последнего это он погорячился, у Дечимо столько денег, что откупиться от закона и нанять первоклассного адвоката не составит труда.       Парень понимает, что действие, которое он мог бы перевести в шутку, Хибари, да и все остальные собравшиеся, воспринимает буквально. Как и что за подобный розыгрыш ему сломают кости и отправят на больничную койку года на 3, и то как повезёт.       Потому лицо Дино озаряется радостной улыбкой, а сам он встает перед хранителем Облака на колени, отдавая дань традициям, которые так уважает строго воспитанный японец. Он неловко в последний момент ловит себя на мысли, что, возможно, и сам хотел бы еще больше приблизиться к Хибари, в один день назвать его своим, не опасаясь получить тонфа в челюсть.                      Хибари смотрит на этого травоядного Коня внимательно, ловя каждое сказанное им слово. В любой другой ситуации он бы просто забил этого солнечного идиота, который всегда лез не вовремя и спугивал спокойствие, нарушая тишину, которую так ценило Облако Вонголы. Но Дробящему Мустангу удалось невероятное, сперва ГДК привык к нему, к его присутствию рядом, которое даже успокаивало. И всё чаще Хибари ловит себя на страшной мысли: он привязался к этому травоядному, ему с ним просто хорошо. Более того, когда Конь пропадает у себя в Италии, Хибари волнуется за него, скучает по нему, хоть и не показывает вида, оставаясь внешне ко всему холодным и безучастным. А внутри кипит просто огонь эмоций, зажженный итальянцем. И лёд, который Кёя выстроил вокруг себя, начинает постепенно таять, стена дает брешь, расползается трещинками, и Облако не сомневается, что совсем уже скоро Дробящий Мустанг снесёт эту стену напрочь.        Сердце пропускает удар. Колени подкашиваются от услышанного. В голове гулом колоколов отдаётся одна-единственная фраза:       — Кёя, ты выйдешь за меня? Переломный момент. Опасный вопрос прозвучал. Хибари хочет сделать шаг назад, ведь это уже конец его свободе, которую он высоко ценит. И ничем не поступится ради неё. Но в то же время он знает, что Каваллоне никогда не посягнет на его свободу, на его самостоятельность, ни в чём его не ограничит. Просто у них двоих будет маленькое право на друг друга, только уже официально. И можно уже не скрываться, что принадлежат друг другу. Облако всегда будет возвращаться обратно к своему Небу.       Брюнет делает решительный шаг вперед и обнимает этого бестолкового, но любимого Коня. А теперь ещё и будущего мужа. От самой этой ситуации кружит голову, а ноги становятся ватными, грозя подкоситься. Но Каваллоне не даёт упасть. Он поднимается с колен и крепко обнимает Хибари, утыкаясь носом у черноволосую макушку строптивого японца. Он не видит, но на тонких губах светится лёгкая улыбка, а руки обнимают блондина крепче.

***

      Вечер. В полумраке гостиной стоят две фигуры. Одна из них принадлежит высокому хорошо сложенному молодому человеку, чьи золотистые пушистые локоны обволакивают его лицо будто нимб святого. Его Небо. Тёплое и солнечное. Вторая же фигура принадлежит темноволосому подростку, который чуть ли не на голову ниже блондина. Парень хмурится и кусает губы, стараясь не показывать свою неуверенность и легкую степень страха. Каваллоне же, наоборот, лучится светлой радостью и исторгает уверенность. Они уже несколько раз репетировали слова, которые следует сказать во время церемонии. И, если итальянский язык Коню дается легко, то у Хибари он же звучит немного механически, фразы изломаны. Парень смеется и в шутку называет Хранителя Облака роботом. Тот дуется и вырывает руки из рук Мустанга, вредничая и поддаваясь на провокации блондина, скорее больше по привычке, чем всерьез. Несмотря на шутки и смех, атмосфера царит неспокойная. Оба они волнуются, осознавая, что сегодня им предстоит сделать ответственный шаг в их жизни.       — Lo accolgo te come mio sposo prometto di esserti fedele semple.. Собственный голос в голове звучит словно через толщу воды, а ладони вспотели от волнения. Но Небо рядом, он ободряюще держит за руку, оказывает свою поддержку. Он рядом, значит, не случится ничего плохого. Голос Каваллоне звучит в его ушах певуче, нежно, мягко и по-доброму, как-то по-особенному торжественно. Ни дрожи в этом голосе, значит, Конь принял свой выбор, самое время Хибари поступить по его примеру.       —...Nella gioia e nel dolore. Nella salute e nella mallatia... А дальше в один голос, потому что вместе. В этот раз уже официально, по правилам, которые свято чтит ГДК. Хибари не любит торжественных церемоний и приемов почти так же, как не любит шумных сборищ, и Каваллоне это знает и уважает желания своего Облака. Всё правильно, теперь он его может официально считать своим.

***

      Церемония проходит в ламповой, ближе спокойной и домашней обстановке, приглашены лишь самые близкие, то есть практически, никто. Хибари раздражает лишний шум. И поэтому здесь достаточно тихо, но это торжественная, внушающая уважение тишина. В таком деле нельзя шутить. :Каваллоне хитро улыбается, когда берёт руку Облака в свою, погладив большим пальцем прохладную ладонь японца, согревая его своим теплом. Он словно солнце, его тепла хватает и на двоих, и Хибари оттаивает. Помимо воли на губы сама рвётся улыбка, когда итальянец надевает на безымянный палец левой руки платиновый ободок, ведь он прекрасно помнит, что Кёя не принимает золото. Кольцо простое и бесхитростное, разве что изнутри выгравирована надпись на итальянском, смысл которой Кёя пока постичь не в состоянии: “Amare fino alla morte e onoro a vita.” ''Любить до смерти и почитать в жизни.'' Эта фраза так подходит им двоим. Любовь до смерти. До контрольного выстрела в голову. Ведь реальная жизнь мафиози полна опасностей и борьбы за место под солнцем. Но а пока они могут просто наслаждаться друг другом в лучах заходящего солнца, солнечными зайчиками, пробравшимися через окно и прыгающими по стенам.        Очередным согласием становится робкий поцелуй, скрепляющий одной связующей нитью Небо с его Облаком. Алой нитью судьбы. В голове Хранителя всё перемешивается, и мелькает мысль, что на самом деле они с этим Конём, нет, не Конём, Дино, идеально дополняют друг друга. Холод и дисциплина Хибари могут сдерживать взбалмошную веселость итальянца и помешать ему наделать множество фатальных ошибок и глупостей. В свою очередь, теплота и яркое, искрящееся веселье Каваллоне могут растопить лёд Облака Вонголы и помочь ему почувствовать себя живым. Они идеально подходят друг другу, словно были созданы друг для друга.       Один писатель сказал, что любовь это долг, любовь это шторм, любовь красного цвета. Такого же красного, как излюбленная повязка со знаком Дисциплинарного Комитета. Такого же красного, как кровь поверженного противника. Любить это глагол. Глагол это действие. Любовь это прибой, любовь это мягкая гавань. Спокойствие и тепло. С Каваллоне всегда спокойно и тепло. Он словно весь пропитанный солнечным светом. “Любовь — это своего рода сила гравитации, такая же невидимая и всеобщая, как и физическая. Наше сердце, наши глаза, наши слова, притом что даже не замечаем этого, неизбежно оказываются в конце концов там, где находится то, что любим. Оно попадает туда точно так же, как яблоко, которое падает с дерева, благодаря силе гравитации.”

Облако всегда возвращается к своему Небу, что бы ни случилось. Потому что там его дом. Там все его мысли. Он там, где хочет быть. Рядом.