Колесо Сансары

Каждый, кто умирает, вынужден перерождаться вновь и вновь. Его личность и воспоминания стираются, он обретает очередную попытку начать все заново и без ошибок. Словно вселенная не усвоила сама же свои уроки: чтобы не повторять ошибок, нужно помнить их, чтобы помнить вынесенные уроки. Они могут быть болезненными, мучительными, но они необходимы. А что если бы у нас был шанс помнить свою прошлую жизнь? Возможно, это было бы здорово, но как часто мы помним хорошее и забываем плохое? Злая судьба показывает, что плохого мы помним куда больше и красочнее. Хорошие воспоминания блекнут, и мы уже не так ярко чувствуем их. Плохие часто отдаются какой-то тупой и ноющей болью где-то в районе солнечного сплетения, в древности люди считали, что душа живет именно там. Гвендол Рэнальд никогда не верил в подобную чушь. Никогда и не верил в жизнь после смерти, он был сторонником того, что если ты помрешь - ты умрешь. Нет никакой души, а тело, что дано, будет разлагаться. И Гвена никогда не страшила эта мысль. Мысль смерти. Когда-то он всерьез обдумывал ее, осмысливал, смаковал, но она не вызывала где-то в груди какого-то панического страха или что-то подобного, какого-то трепета, тянущей боли. Ничего. Он не верил в то, что есть душа, но отчего у него была странная вера, что он не умрет. Так думают все люди, что молоды, все, у кого смерть не стоит за спиной, кто не чувствует ее могильного дыхания. Он никогда не мог объяснить своего спокойствия. А еще Гвен отличался хорошей памятью, во всяком случае он помнил все после того, как его приемные родители взяли в семью, но ничего до того, что было. Те воспоминания были отрезаны, словно их и не было никогда. И парень никогда не жалел о них, он вообще мало о чем жалел. Это было не в духе его характера. Гвен уже с раненого возраста проявил смекалку и хорошо развитый, живой ум. Он тихо наблюдал, изучал, делал какие-либо выводы. В юном возрасте Гвен мыслил слишком по-взрослому, многие вещи он понимал и без объяснений, с ним, как таковых проблем никогда не было. Он был сдержан, но не скромен. Если его спрашивали - отвечал кратко и по делу. Гвен был наблюдателем, все подмечал, замечал, но в тоже время никогда в открытую не совался. Создавалось впечатление, что его ничего не интересовало. Отчасти это так. То, что его интересует он изучал с жадностью, страстью и любыми способами. То, что его не интересовало было бесполезно пытаться навязать - Гвен был стойкой личностью. У него были все зачатки лидера, которые он развивал. Он вел за собой детей в детском саду, школе и продолжал вести людей и в институте. Для него была не приемлема любая точка зрения отличающиеся от его собственной, убедить или переубедить его было невероятно трудной задачей. Бескомпромиссный и наглый, расчетливый и коварный. Гвен умел получать то, чего хотел. Отчасти родители, приемные родители, потому как парень не знал своих настоящий и его не особо тянуло узнать, кто они, гордились сыном. Они понимали, что мальчишка не пропадет в этом мире, если вдруг окажется один. Он уж точно сможет о себе позаботиться. Но с другой стороны их сын пугал их; он был замкнут, говорил мало и с явной неохотой. Уже в его тринадцать лет они поняли, что они слишком скучны и однобоки для него, хотя отец мальчика, всегда славился прекрасный и живым умом. Но, увы, общего языка они не нашли. Не смотря на то, что общих тем было достаточно. Гвен не стремился к откровениям с теми, кто его растил, а родители воспитанные по идеологии "нельзя запрещать или навязывать ребенку, тогда он вырастет правильно". Где-то в глубине души отец сожалел о том, что они не взяли другого ребенка, ибо иногда хотелось поиграть бейсбол на заднем дворе, сходить на матч или как-то иначе провести время с ребенком, которого они так хотели. Но видно Бог решил наказать этих людей. Гвен учился очень хорошо. Не потому что хотел порадовать родителей или в будущем сделать успешную карьеру. Просто он находил учебы простым и скучным делом, в котором он справлялся прекрасно, что делало его в глазах других учеников чуть ли не богом; другие же открыто призирали его. Вскоре каждый в школе уже считал Гвена пришельцем, даже его цвет волос и глаз толкал учеников, да и учителей на мысль о том, что мальчик не земного происхождения. Это Гвену тоже нравилось. Ему нравилось быть особенным, нравилось быть центром внимания. Как женского, так и мужского. Гвену быстро надоели дела. Он брался за все и сразу, доводил это до какого-то своего конца и забывал. Ему хотелось постоянно что-то нового. Люди, что взяли Гвена в семью сразу обратили внимание на необычного русского мальчика, которого в доме малютки окрестили "Семеном". Четырехлетний малыш, сидящий дальше остальных, не играл в игрушки, не раскрашивал раскраски или не носился с другими. Его взгляд был отсутствующим, слишком взрослым. Когда он обернулся и посмотрел на них, то произнес отчетливо, громко и слишком взрослым голосом: - Я ждал вас,- серьезный взгляд ребенка проник в душу молодой супружеской пары. "Он их ждал", "он знал, что они придут". И они пришли, безропотно забрав мальчика себе. Позже, мужчина очень удивлялся, что столь необычный ребенок не находится где-нибудь в секретном бункере, где его бы сутками напролет изучали бы. Как его вообще позволили увезти? Гвен помнил свою прошлую жизнь. Он помнил все. Даже свою смерть. Особенно смерть. Обман и предательство, вероломное убийство. Но все это вплоть до четырех лет, покуда Гвен еще имел остатки магии, что он принес в этот мир. После ее память пропала, и он начал накапливать новые воспоминания. Так было до недавнего времени, покуда парня не начали одолевать странные ведения. Начиналось все с малого, он видел людей и нелюдей в странных одеждах, но все это было мимолетно, уловимые краем глаза. Первые несколько недель это были просто видения, ненавязчивые, но приметные. Поэтому Гвен не придал им особого значения, скидывая на то, что это игра его воображения, которое находит странный способ выразить себя. Но со временем Гвен начал замечать, что видения длятся уже по несколько минут и все они разительно отличаются от окружающей реальности. Снова были люди в странных одеждах, они говорили на неясном языке для Гвена, они все общались между собой настолько увлеченно, что не обращали внимания на парня, а он не понимал, почему видит их. Видения усиливались с каждый днем и Гвену становилось уже не по себе. Во время видений мир так же начинал преображаться: странные растения, дома и извилистые тропы. Парень замирал и зажмуривал глаза, ожидая, когда наваждение спадет, ибо он пробовал блуждать в видениях и это практически чуть не закончилось трагедией. Гвен сидел в своей комнате читая книгу за столом, когда совершенно неожиданно он почувствовал запах полевых цветов, жареного мяса и, кажется, пива. Подняв голову от чтива, парень понял, что находится в совершенно чужой комнате, темной и угнетающей. Ее стены были изрисованы кровью, а сам он сидел возле стены в массивном кресле. Когда Гвен снова опустил голову, то обнаружил у себя на коленках совсем не ту книгу, которую читал до этого. Она была больше и тяжелее, кажется, ее обшивка была... кожа? Это что, человеческая кожа? Гвен с омерзением откинул книгу, на что тут же многие, кого Гвен вначале не заметил, подняли голову. Осмотревшись, парень понял, что ни много,, ни мало сидит в окружении чертей и демонов. Сглотнув, парень впервые в жизни готов был перекреститься, но одернул себя, напоминая, что это галлюцинации. Сжав крепко глаза, Гвен начал считать до 10, обычно это помогало, но когда он досчитал и открыл глаза - все оставалось прежним, разве что около него был какой-то демон. Нагнувшись, он лукаво улыбнулся, спрашивая, тем не менее с большим почтением в голосе: - Милорд, что-то не так? Чтение утомило Вас? Может, принести шахматы? Гвен еще больше ничего не понимая, захлопал глазами, потом вскочил с места и понесся к выходу. Никто не препятствовал ему, разве что одаривали непонятливыми взглядами. Гвену пришлось долго блуждать, прежде чем он попал в какой-то зал. Двери в зал были большими и массивными, чтобы их открыть парню пришлось применить немалую силу, но в момент, когда они все же поддались, Гвен взревел внутреннее. Помещение было огромным, выглядело куда привлекательнее, красочнее и ярке - то была столовая. И в ней пировали демоны и черти. Разного вида, разного цвета, у каких-то были причудливые рога, другие отличились огромными размерами тела, кто-то схож с человеком, кто-то более походил на животное. Гвен если и испытывал страх, то не от увиденного, а от того, что все это кажется ему весьма знакомым. Он видел это ранее, более того, он уверен, что жил тут. Как такое возможно? - Лучик мой, ты выглядишь взволнованным,- кто-то положил руку на плечо Гвена и он, ощетинившись, обернулся к обладателю руки. То была демоница, судя по ее... аппетитным формам и минимум одежды, она была суккубом, где-то внутри Гвен знал, что она суккуб - Я... я,- парень снова начал осматривать помещение. Что он может ответить? Она его знает, а он понятие не имеет кто она. - Пребывание в человеческой форме весьма утомительна, мой лучик?- Ее ласковое обращение и добродушие напрягало Гвена, ему мучало ощущение, но задавать вопрос "кто она?" ему не хотелось. Боялся ответа. - Я помню, когда впервые взяла тебя на ручки, ты был самым очаровательным демоном, которого я видела. Это и не удивительно, мой лучик, королю подобает быть самым прекрасным,- в ее голосе звучало восхищение. А глаза Гвена расширились от осознания. - Мама?- Парень не хотел смотреть на демонессу, но та расхохоталась в голос. - Лучик мой, тебя пробило на человеческую сентиментальность? Я выкормила тебя, но даже для этого это слишком громкое заявление, не находишь? Гвен собрал всю волю в кулак и посмотрел на демонессу. Она действительно хороша, ничего в ее виде не оттолкнешь и назвать ее отвратительным существом крайне трудно. Парень чувствовал, что знает ее, очень хорошо знает, настолько, что она первая за все время обращалась к нему на "ты". - Лучик?- Гвен не знал, почему именно это заинтересовало его, на это демонесса снова рассмеялась: - Ты забыл? Я же сотню раз говорила, что ты при рождении сиял ярче, чем само солнце! Но ты еще мал, поэтому "лучик". Прости мне еще раз мою сентиментальность,- демонесса чмокнула Гвена в щеку и вальяжной походкой ушла куда-то в цент столовой. "Я тебя знаю",- парень почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Он определенно ее знал, но сейчас Гвен чувствовал, что ему не хватает свежего воздуха, что он вот-вот вообще задохнется. Парень быстрым и уверенным шагом направился к выходу, чем дольше он шел, тем более узнаваемая становилась местность. Тем больше росла уверенность и надежда, на спасение из этой галлюцинации. Выскочив на улицу, Гвен первый делом сделал глубокий вдох, прикрывая глаза. В ноздри ударил теплый воздух наполненный сладковатым, до тошноты, запахом каких-то плодов, цветов и чего-то, чему Гвен не мог дать название или даже описать. Открыв глаза, парень понял, что находится среди какого-то сада, но все растения в нем были не очень приятны на вид: огромные, корявые, с большими шипами и все красного цвета. Запах чего-то сладкого усиливался и Гвен реально ощутил рвотные позывы. Судорожно осматриваясь, парень нашел источник сладкого запаха - то был огромный и кривой куст, так же кроваво-красного оттенка, а посередине, словно совсем не к месту был красивый цветок. Лепестки цветка больше походили на драгоценные камни, они сверкали и переливались, но стоило несчастной мошке прилететь на сладки запах - цветок тут же захлопнулся. "Венерина Мухоловка?"- единственный хищный цветок, который вспомнил Гвен на данный момент. Не в силах больше вынести запах и понимая, что вот-вот избавится от завтрака, парень ломанулся сквозь растения, царапая руки и лицо, но продолжая упорно бежать. Что-то подсказывало ему, что по ту сторону этого злосчастного сада должен быть выход. Чем больше сопротивлялся Гвен растениям, тем сильнее она хватали его и царапали. Оттолкнувшись последний раз, парень упал на землю, но тут же вскочив, снова ринулся бежать вперед, но тут он услышал крик: - Парень, что ты делаешь! Остановись! Обернувшись, Гвен понял, что стоит посреди автомагистрали в разгар палящего солнца, а водители с трудом успевают объехать парня. Опомнившись, он быстро вернулся на тротуар и уселся, тяжело дыша. - Парень, ты что, больной? Гвен игнорировал обращение, он потирал переносицу понимая, что ему нужно обратиться к психологу - сам он не в силах бороться с видениями. Они становятся более продолжительными и случаются все чаще вне зависимости от того, где он находится и какое сейчас время суток. парень понимал, что скрываться будет глупо и жизненеопасно, да и оказаться больным он не боялся. Если ему готовы оказать помощь, он готов ее принять. Несколько месяцев обследований не выявили у парня никаких отклонений, более того, наоборот показали отменное здоровье и крепкую психику. Врачей и клиник было сменено много, но везде ответ был один: здоров. Врачи начали выдвигать теорию о том, что парень умело притворяется, но родители с уверенностью отметали ее. Их сын был слишком целеустремленный и себялюбивый, чтобы подвергать себя такому риску, к тому же причин так себя вести у него не было: парень справлялся с учебой и легко находил общий язык с людьми, в чем ему очень помогала его харизма и обаяние. Так что видимых, во всяком случае, причин у парня не было. Сам Гвен тоже недоумевал на тему происходящего, он верил, что сходит с ума, чуть ли не орал, а ему говорили, что у него бурная фантазия и ему чего-то не хватает, что Гвен идеалист, что пытается проявить свою натуру как-то иначе. Бороться самостоятельно трудно, но возможно. Гвен выработал свою смеху по борьбе с галлюцинациями, он научился их пресекать, но где-то в душе понимал, что они несут какую-то информацию. И тогда Гвен начал их записывать. Он писал о том, что видел, даже завязал более внятный сюжет, а после и вовсе начал ожидать этих галлюцинаций. Времени прошло не мало, Гвен успел окончить колледж, но работы не нашел, вместо этого он начал писать книги. Видения приходили спонтанно и он сравнивал себя с наркоманами, но только вот парню не требовались наркотики, чтобы получить неплохие галлюцинации. Парень посещал курсы писателей, читал еще больше книг и добился определенного успеха в этом деле, но писал, естественно под псевдонимом и никто, кроме его издателя понятия не имел, как он выглядит. Его книги обросли легендами, как и он сам. Чаще всего все считали, что Гвен - женщина, что вполне устраивало парня. Его видения никогда не были интересными для него, они были познавательны, может немного интригующими, как его пикантные сцены, но особо занимательного он ничего так и не нашел. Поэтому он просто ждал, наблюдал, изучал и записывал. Когда ничего не происходило, то перепроверял то, что написал, играл сам с собой в шахматы или читал книги. Шахматы - любимая игра Гвена, он вообще понял, что ему по душе то, где следует задействовать логику и продумывать на несколько шагов вперед. Один из вечеров он посвятил себя очередной партии в любимую игру, и прикрыв глаза, он потер переносицу, чтобы глаза немного отдохнули. Открыв их, он увидел иные шахматы: искусно вырезанные, выведена каждая деталь и выглядят несколько иначе. Осмотревшись, Гвен понял, что у него очередное видение. Что ж, он привык и уже комфортно себя чувствует, а еще он знает, что может управлять и взаимодействовать со всем вокруг. Ради безопасности, в комнате, которую Гвен уже в 23 смог купить сам, он обставил в строгом спартанском стиле, чтобы во время блужданий не упасть, не стукнуться и не напороться на что-либо. Но вернемся к самому видению, оно началось так же неожиданно, как и все, но отличилось тем, что в нем не было демонов, вместо этого напротив Гвена сидел молодой человек, задумчиво смотря на доску с фигурами. Волосы его были не слишком длинны, но в том положении, котором был парень, они скрывали глаза; сами волосы были черны и в тусклом свете при каждому вздохе-выдохе переливались от черного к более бледному, словно парень был в том возрасте, когда волосы принимают седину. Но он был молод, это Гвен понял, когда малец понял лицо и на обладателя красной шевелюры уставились светло-синие, как чистая морская вода, глаза. Лицо его было приятной формы, выдающие скулы, небольшие губы и правильный нос. Но вот очки, сильно портили вид и Гвен испытывал острое желание их снять. - Ваш ход,- произнес парень и у Гвена сильно забилось сердце. Голос отдавал приятными нотками, сам он был тих и ласкал слух. Таких людей всегда приятно слушать. - Я...- Гвен растерялся, потому что заметил свои руки. Они были крупнее, жилистее и на них уже сказывалась старость. Парню стало не по себе, он чувствовал, что за четыре года уже приблизился практически к концу своей истории и от этого у него заныло на душе. Он словно предчувствовал свою смерть, пуская и в видениях, но за четыре года ведения стали его полноценной жизнью. - Сдаетесь, милорд?- Парень оперся локтями об стол и уткнулся губами в сложенные руки. Хоть Гвен и не видел нижней части лица своего соперника по игре, но точно знал, что тот самодовольно улыбается. Красноволосый потер переносицу рукой и попытался взять себя в руки. - Я думаю,- снова раздался приятный, размеренный голос,- что все же откажусь от Вашего предложения. Мой наставник стал для меня вторым отцом и он вполне справедливый старик. Он не мешает Вам, а лишний союзник не так нужен. Милорд, Ваш ход. О чем речь? Гвен не особо думая, сделал ход, на что его соперник удивленно вскинул бровью: - Вы сегодня на редкость не собраны. Шах и мат.- Темноволосый откинулся в кресле и с интересом осматривал Гвена. - Твое имя?- Парень серьезно смотрел на соперника. - Милорд? - Как тебя зовут?- Гвен продолжал серьезно смотреть в глаза парню. Ему нужно знать имя, чтобы не выдумывать его самому. Для книги. Для большей достоверности. - Натан.- Темноволосый недоуменно смотрел на Гвена, не понимая зачем тот интересуется тем, что давно знает. - Полное. - Натан Эребе Алкескида.- Еще более недоуменно произнес парень. - Ты грек что ли?- Гвен почему-то удивился. У парня не было, во всяком случае, явных признаков греческого происхождения.- Сколько тебе? - Это вопросы с каким-то подвохом, милорд?- Натан откинулся повторно в кресле назад, но сложив руки на груди, начал так же пристально изучать Гвена, словно видит его впервые. Красноволосый был растерян. Порой его видения шли по твердо заданной траектории, он даже знал, что должен отвечать и что ответят ему, если он делал что-то не так, то видение или прекращалось, или искажалось. Уже после, спустя много лет, Гвен начал сравнивать свои видения с "эффектом просачивания" из игры "Assassin's Creed". Было весьма похоже. Слишком. Гвена разбудил телефонный звонок. Парень не сразу сообразил, где он и что происходит, он, если быть до конца честным, не помнил даже, как лег спать, не говоря уже о том, как вообще добрался до кровати. Но вот звонить никак не переставали, поэтому сонный и плохо соображающий Гвен потянулся к трубке, но ее не оказалось на месте, посему парню пришлось подняться. Встать оказалось невероятно трудно, ибо парень заснул в крайне неудобной позе и левая рука с ногой отказывались функционировать нормально, пока не стабилизируется приток крови. Это скромное обстоятельно послужило тому, что встав, Гвен тут же с грохотом свалился на пол подобно мешку с картошкой. На это парню оставалось только чертыхнуться и попытаться вновь встать. Тем временем сработал автоответчик: - Вы позвонили Рэнальду-младшему, возможно я не хочу с Вами разговаривать, так что пошли Вы. - Гвен, я знаю, что ты дома, возьму трубку. Ты никогда никуда не выходишь. Ты что, в туалете или спишь? Конечно, спишь, что мы еще в четыре часа дня можем делать. Небось опять просидел за печатной машинкой?- Из трубки раздавался громкий и уверенный женский голос, то была (???) и пожалуй, единственный человек, вообще в курсе существования Гвена. После видений Гвен с трудом окончил учебу и заявив родителям, что уезжает из страны на практику, просто исчез из их жизни оставив ложные данные. С тех пор Гвен скитался по немногочисленным друзьям, а после издания книги потратил весь гонорар на покупку скромной комнаты, в которой был стол и стул. Кровать была сымпровизирована из матрасов и кучи подушек. Даже окно зарешечено. Все для своей безопасности. Гвен четко знал, что это ненадолго, но никак не думал, что на спокойствие уйдет более четырех лет. Что-то именно внутри ему подсказало, что ему нужно просто пережить это, ведь врачи не смогли помочь, да и ничто не поможет, а таблетки принесут вред. Становиться овощем парень не намеревался. Рэнальд все-таки добрался до телефона и снял трубку, ибо на том конце провода дамочка начала покрывать его отборным матом. - У аппарата.- Гвен тяжело вздохнул. Общаться с этой женщиной всегда очень трудно. Габриэлла Сьюзен Банч, женщина добрых сорока шести лет, считала себя "всегда" в тренде, вечно юная и оптимистичная. Но именно ей Гвен и обязан своей популярностью, так что сносилась она куда легче. - Лучик, ты живой!- Женщина звонко рассмеялась. - Я же просил не наз... - Будет тебе. Мое предложение в силе. Знаешь, пора бы и показаться миру, четыре года держать мир в неведении, ты знаешь, какие небылицы успели люди понасочинять? Дорогой, тебе пора явиться миру. Как на счет того, чтобы я организовала вечеринку в твою честь и на ней, всем влиятельным шишечкам мы тебя и представим, а, Лучик? - Черт тебя дери, Сью, прекрати называть меня "Лучик", и нет, никаких вечеринок, к тому же, нет смысла представлять меня, скоро все закончится.- Гвен прикусил язык, понимая, что выразился не правильно. - Что это "все"?- недовольство в голосе женщины можно было черпнуть мерной ложкой. - Я имею ввиду, что за четыре года я исписался. Эта книга будет последней. В год по книге это много, не находишь?- Гвен снова тер переносицу, а в желудке у него урчало. Надо бы позвонить после Фрэнку, это владелец небольшого ресторанчика, с которым Рэнальд договорился о доставке еды на дом. Как уже говорилось ранее: спартанский стиль и ничего, что во время блуждания может навредить. Особенно Гвену было страшно принимать ванную, да элементарно душ, т.к. там его пару раз тоже неплохо накрывало видениями, отчего он упал на кафель и расшиб локоть. Иногда видения длились не больше минуты, иногда они могли продолжаться и по полдня. Чем больше Гвен видел, тем больше понимал, что все ему чертовски знакомо. Но откуда и как? За четыре года Рэнальд преодолел рубеж почти в четыреста лет и это все за одного человека! Четыреста лет, то очень долгий срок. Особенно, если ты понимаешь, что видишь ни что иное, как свою прошлую жизнь. И чем больше парень окунается в это, тем сквернее становится его характер. Хотя... много ли изменилось в нем от прошлой жизни? - Я... может просто возьмешь отпуск? Съездишь куда-нибудь, денег у тебя вполне хватает. - Я подумываю вернуться к родителям, не видел их четыре года. - У тебя есть родители, тебя точно породили живые люди, чертов киборг?- На том конце провода послышался приглушенный смешок и отчего-то Гвен улыбнулся. Сью замечательная женщина и пожалуй, стоит подумать над ее предложением по поводу того, чтобы сделать просто перерыв. Но что писать потом? У Гвена не богатая фантазия, он просто описывает то, что видит. Ну, да, кое-что он убирает, а что-то наоборот приукрашивает. Но никто же кроме него об этом не знает. Обедая, Гвен осматривал свою комнатушку. Она стала ему чертовски родной, она защищает его от всех напастей и покорно все сносит. Трудно будет ее оставлять, но парень обязан двигаться дальше, этот рубеж стоит переступить. кто знает, что будет дальше? Может, найдет нормальную работу, заведет семью... или покорит мир. Вот от последнего Гвен чуть не подавился, прыснув от смеха. Утерев рукой выступившие слезы, парень снова осмотрел свою комнатушку повторно. Пожалуй, стоит тут прибраться, уж слишком не организован стал парень, бросает бумаги на пол, он уже весь захламлен, зато с другой стороны, когда ходишь, кажется, что ты на улице по снегу, да и падать на них не так больно, как на пол, пусть и покрытый линолеумом. Нет, пусть они лежат все тут. Гвен сидит в кресле прикрыв глаза, он находится в полудреме, поэтому слышит ровное дыхание своего соперника, тот стучит пальцами по столу. У него даже появился какой-то ритм, но даже от его появления раздражать звук не перестал. Приоткрыв глаза, Гвен уставился на парня лет девятнадцати, точную копию из его почти двадцати трехлетней давности видений. Те же черные волосы, те же синие глаза...да, абсолютно все тоже самое. Разве что одежда иная. - Раньше ты был более смекалистым, Натан,- губы Гвена растянулись в усмешке. - Раньше я был моложе и нахальнее.- Вдумчиво произнес Натан. - В 60 лет и моложе,- засмеялся обладатель красной шевелюры,- сейчас же новая жизнь, значит ли это что отсчёт начался заново?- Гвен взял кружку с горячим напитком и сделал небольшой глоток, а после просто держал у лица, наслаждаясь ароматом свежезаваренного кофе. - Отнюдь. Новая жизнь, если лист чист. В нашем случае это не так. Я помню, ты помнишь. Мы продолжаем историю. Хотя сейчас между нами пропасть в возрасте выглядит меньше, я считаю, что она по-прежнему такая же огромная. Но,- Натан передвинул фигуру, довольно улыбаясь,- Вам, милорд, по-прежнему шах и мат. Губы Гвена снова искривились в усмешке. Одна жизнь наслоилась на другую.