Обманщики/Deceivers

"С ним теперь другое небо, Облака над головой. И ступает ангел следом Незнакомый и чужой".

      Тонкие белые пальцы сжимают бокал с чем-то карминово-красным, и на пухлых губах распускается довольная улыбка. Эмма смеется, лавирует среди многочисленных гостей Лос-анджелесского института и целует, жадно целует своего парня.       Эмма счастлива.       Возможно, если повторять эти слова чаще, она и сама в них поверит. У ее парня волосы цвета холодного электрума, а не темного шоколада, глаза яркие и золото-голубые, словно ясное весеннее небо, а не утренняя пьянящая лазурь, его пальцы покрыты пыльцой растений, а не вымазаны в масляной краске.       Чертов Джулиан: въелся, вплелся, пропитался ядом в ее сознание. И не вырвать, и не вытравить из своих мыслей. Оставьте гордость, зовите Асмодея - пусть смеется, но выпотрошит ее память, лишь бы не помнить ни осторожных поцелуев, ни горячих рук, ни мокрого песка под спиной.       Глубокий вдох, пожалуйста.       Эмма счастлива.       У Марка самая красивая девушка с ночными огнями Лос-Анджелеса, словно запутавшимися в ее светло-пшеничных волосах. Она врывается в его жизнь бушующим потоком, шквальным ветром, яростной грозой, выметая, выскребая из памяти пьянящие звуки горна, гул крови, набатом стучащий в ушах, и безумную скачку по ясному небу.       Марк, конечно же, счастлив.       Просто иногда ему хочется уткнуться носом в голубые волосы, пахнущие хвоей, еще раз уловить свое отражение в разномастных глазах, еще раз повалить, хохоча, одного фэйри в осеннюю листву, а потом долго скрываться от злого взгляда Гвина.       Киран предал однажды, а Марк предает его в отместку ежедневно.       Будь Марк только лишь Сумеречным Охотником, быть может, он нашел бы в себе силы простить Кирана, но кровь непрощающего, непримиримого Дивного Народа струится в его сосудах тоже, и нельзя свернуть, нельзя отступиться от изначального решения.       Протяжный выдох.       Марк счастлив.       Когда разойдутся, растворятся в порталах гости, когда счастливый Тай утянет на крышу Кита смотреть, как медленно и степенно движутся звезды на иссиня-черном небосводе, когда Джулиан будет вновь и вновь рисовать портрет светловолосой Охотницы, когда Киран, ведомый почти угасшей надеждой, неслышно выступит из тени деревьев, Эмма свернется калачиком под боком у Марка, привычно выцарапывая руну парабатаев и наблюдая, как задумчиво он крутит кремниевый наконечник стрелы.       Когда-нибудь они найдут в себе силы быть счастливыми.