Новая жизнь Узумаки Наруко

Наруко прибыла в Коноху очень быстро. Все это время её сердце бешено стучало где-то в горле, а от волнения вспотели руки. Однако, появившись на границе дорогой и любимой Конохи, она её не узнала. Небо, словно нахмурившееся или опечаленное, было серым и дождливым. А люди, что всегда радостно ходили по дорогам деревни, как-то поникли и вобще старались побыстрее уйти домой. Котецу и Изумо тоже выглядели заметно поникшими и, как только Наруко оказалась у ворот, оба еще сильнее погрустнели. Почему и отчего такая тоска, Узумаки не могла понять, но, не задерживаясь, пошла дальше. Идя вперед, она четко ощущала, взгляды жителей и мимо проходивших шиноби. Незнание начинало надоедать. Уже будучи в середине всей деревни, девушка начинала терять самообладание и терпение. Её начинала пугать эта молчаливость жителей, эта тоска и боль в глазах шиноби. Она даже ни одного друга не встретила по дороге! А ведь раньше, возвращаясь с какой-то миссии, она часто встречала то Кибу с его командой, то Ли с его учителем. И сейчас это пугало не меньше, чем война, которая могла разразиться в любую минуту. И вот Наруко дошла до Резиденции Хокаге. Рядом со зданием сидела огромная лягушка и, увидев блондинку, лишь тяжко выдохнула сигаретный дым. Ей это не понравилось, и та быстро скрылась в здании. Однако даже внутри Резиденции Узумаки чувствовала странное напряжение. Тишина угнетала, и с каждым шагом эхо давило на неё как непосильная ноша. По дороге не встречались ни шиноби её деревни, ни послы других деревень. И это очень сильно настораживало. Когда Наруко появилась у кабинета Хокаге, то не сразу решилась открывать дверь. Приложив ухо к двери, та услышала приглушенные голоса Сакуры и Тсунаде. Также там присутствовал Какаши-сенсей, а еще слышился неизвестный старческий голос. Чтобы не затягивать больше неизвестность, девушка уверено схватилась за ручку и вошла в кабинет. Её взору предстала не очень приятная картина. Тсунаде сидела, печально поникнув, казалось, еще чуть-чуть и из темно-карих глаз потекут слезы. Чуть в сторонке стояли Сакура, Сай и капитан Ямато. Каждый из них выглядел жалким и подавленным. Обведя кабинет взглядом, Узумаки увидела и своего учителя, который тоже, поникнув, смотрел в пол. Все в кабинете, будто не хотели встречаться с джинчуурики взглядом, считая сложившуюся ситуацию своей виной. А Наруко начинала из-за этого беситься. Но Узумаки не поддавалась своим эмоциям. Тренировка на Демоническом острове научила её оставаться хладнокровной к любым ситуациям. Казалось, за месяц на острове лисов она смогла научиться тому, чему её не сумела обучить Академия шиноби за все годы. Никаких слезных приветствий, никаких «Я вернулась!», лишь тихие, даже какие-то холодные слова. - Что здесь произошло? Шиноби еще сильнее сжались от вида девушки. Наруко вздохнула и хотела уже заново спросить, что да как, но её перебил тот самый старичок, которого она слышала. - О, а это похоже дитя из пророчества? Узумаки взглянула на маленького жабенка старческих лет и удивленно вытаращилась на него, думая, какого лешего её знает какая-то жаба. Забывая о вежливости, та спросила: - А это что еще за жаба? На неё тут же обрушилась Тсунаде: - Наруко! Имей уважение! Это Фукасаку-сама из… Но женщину прервал смех жабы. Он рассмеялся и, посмотрев на Наруко добрым взглядом, сказал: - Не стоит, Тсунаде. Тем более, что сейчас можно без формальностей. Мгновение и вновь на лицах шиноби грусть и печаль. Наруко хотела опять поинтересоваться, в чем причина, но её перебил Фукасаку своим не очень приятным известием. - Джирайя-тян мертв. Эти слова словно снег на голову. Девушку сначала пробила довольно крупная дрожь, потом она неверяще посмотрела на Тсунаде, ища в ней хоть что-нибудь, что скажет ей о неправдивости данного известия. Но нет, все та же грусть давала понять, что все правда. И теперь внутри девушки клокотала ярость и боль. Сжав в руках ткань своего плаща, Узумаки спросила, сдерживая порыв разломать все, что находиться в кабинете: - Кто это сделал? На лице не было ни единой эмоции, в глазах застыли ужас и непонимание. Похоже, осознание еще не пришло, что заставляло чувствовать себя еще ужаснее. Никто ей не ответил, и тогда она повторила, дрогнувшим голосом: - Кто это сделал? Перед тем, как Тсунаде успела выставить свою версию, за неё ответил, Фукасаку. - Лидер Акацуки. Девушка заметно вздрогнула, а после, схватившись за голову, осела на пол. К ней тут же подошли Какаши и Сакура. Наруко же ничего не замечала перед собой. Казалось, её голову разрывает невыносимая боль, а какие-то странные доселе невиданные воспоминания проносились с бешеной скоростью и причиняли новую боль. Вот Узумаки видит, как использует Проклятую метку, как она остервенело нападает на двоих парней. Все эти воспоминания сопровождались определенными чувствами, что не приносило удовольствия. Затем она, наконец, вспомнила все, что забыла и поняла. Учиха Итачи - человек, которого она хочет спасти от смерти. А то, что он смертельно болен, стало для неё неприятным известием. И еще много, много всего. Резко поднявшись, девушка развернулась и собралась уже уйти, как её остановил голос Тсунаде. - Наруко! Куда ты… Договорить ей не дал грозный взгляд желтых глаз. По щеке медленно текла слеза, но голос, которым были произнесены слова, заставил всех вздрогнуть. - Оставьте меня в покое. Развернувшись, шиноби успели заметить, как у блондинки появились уши и девять хвостов, прежде чем сама куноичи исчезла. --- Наруко бежала по домам, не различая дороги, но точно чувствуя нарастающую боль и злость. Хотелось кричать и плакать, а еще очень хотелось уничтожить всех и вся. Слезы свободно текли по щекам, а в глазах почему-то плескалась ненависть. Но Узумаки прекрасно понимала, что если позволит себе потерять контроль, все пойдет прахом. Поэтому, приземлившись уже на знакомую полянку, где она совсем недавно тренировалась с Джи, блондинка, наконец, убрала режим Отшельника и заговорила холодным и злым голосом. - Ну что, поиграем? В ту же минуту девушка стала концентрировать чакру Бьянки и, приняв облик своей Проклятой метки, все равно продолжила концентрировать чакру, желая, чтобы её темная сторона вылезла и они, наконец, смогли все решить. Как и предполагалось, вместе с большой концентрации стало происходить то же самое, что и тогда, при битве с Хиданом и Какудзо. Грудь прожгла сильная боль, от которой в глазах потемнело и, согнувшись пополам, Узумаки стала терпеть боль, стараясь не потерять сознание. Спустя длинные двадцать с лишним минут перед Наруко стояла её копия. Те же длинные распущенные золотистые волосы, загорелая кожа. Единственное, что отличало её от оригинала, так это отсутствие трех симметричных полосок на каждой щечке и цвет глаз. Вместо голубого был алый, а белок черный, словно тьма. Девушка медленно развернулась к Наруко и одарила её диким оскалом. Сама же Узумаки вытерла слезы и одарила свою темную сторону серьезным и грозным взглядом, при этом говоря: - Нам давно надо решить все. Ты так не считаешь? Девушка рассмеялась и, принимая образ Проклятой метки, сказала, показывая ряд белых зубов: - Ха-ха-ха! Ты права, хозяюшка! В руке темной Наруко появилась белоснежная катана, которую она тут же направила на другую Узумаки. Та тоже приняла облик Отшельника, а в руке оказался давно приготовленный кунай. Всего секунда и две фигуры сплетаются в яростном танце битвы. Их взгляды встретились: яростный и сумасшедший. Усмехнувшись, темная Узумаки сказала, сдерживая порывы смеха: - Ты снова не смогла ничего сделать! Ты такая жалкая! Со звоном их оружия снова сцепились, и Наруко не смогла не ответить, ощущая, как злость уже клокочет в горле. - Заткнись! Темная блондинка лишь злобно усмехнулась и отправила свою хозяйку в недалекий полет сильным пинком в живот. Однако та ожидала сдавленного шипения и хруста ребер, но нет, Наруко встала, и на её животе не было не единой царапинки. Лисьи хвосты нервно метались вокруг, создавая ветер. Красноглазая усмехнулась и с интересом сказала: - Так вот он, режим Отшельника. Умно. Только сможешь ли ты сражаться со своими чувствами? - Смогу. Чтобы избавиться от них, смогу! - вторила своей второй половине Узумаки, бросая кунаи, наполненные огненной чакрой. И как только те соприкасались с землей, происходил взрыв. Наруко вновь достала кунай и, пропитав его теперь уже ветреной чакрой, понеслась на застывшую девушку. Темная Узумаки даже не стала отпрыгивать от огненных кунаев и даже не стала сдвигаться, когда её хозяйка напала с другим видом чакры в оружии. Ветер неприятно резанул кожу на щеке. Вот только теперь девушка не улыбалась сумасшедшей улыбкой, а наоборот, смотрела серьёзно, пытаясь понять, что же движет её светлой стороной. Склонив голову чуть набок, она спросила: - Зачем тебе все это? Разве они заслуживают такого отношения? - Они мои друзья. - А так ли это на самом деле? Подумай наконец! Они всю жизнь тебя ненавидели! А теперь ты готова броситься их защищать?! Да что с тобой не так?! Казалось, Наруко начала терять самообладание. Она сделала резкий выпад катаной, отчего на загорелой коже светлой Узумаки появилась тонкая полоска крови. Она беззлобно посмотрела на ту, что была рядом с ней всегда и везде и произнесла: - Они поверили в меня. Впервые в жизни меня любят! Знаю, что боль и одиночество постоянно будут напоминать о себе, но это того стоит, не так ли? Темная Наруко на миг удивилась, но после, поднимая катану, сказала: - Что же, давай проверим, чья правда сильнее. Узумаки кивнула и подняла кунай, готовясь в любую минуту кинуться на себя же. Отсчитывая минуты, девушки, наконец, сорвались с места. Решимость в их глазах горела большим огнем. Каждая из них старалась доказать что-то свое. И вот катана и кунай, наконец, достигают своей цели… Из приоткрытого рта Наруко потекла струйка крови. Боль прожгла грудь и руку, отчего та невольно повисла вдоль тела. Однако не только светлой Наруко было нелегко, но и темной. У второй тоже текла кровь изо рта, но та почему-то улыбалась. Приняв свой истинный облик, та обняла, наконец, свою светлую сторону и, продолжая улыбаться, прошептала: - Ну вот ты, наконец, и разобралась, не так ли? - Почему? Темная Наруко начала принимать вид своей светлой половинки и теперь уже, не сдерживая переполняющих её чувств, ответила: - Я рада, что ты выбрала свет! А Наруко, чувствуя, как тело темной стороны начинает исчезать, точно так же крепко обняла и, уткнувшись носом в плечо, зарыдала. Узумаки лишь тяжко вздохнула и стала поглаживать девушку по светлым волосам, как бы успокаивая. Вскоре на месте стояла лишь одна блондинка и, упав на колени, стала еще сильнее плакать. Воспоминания причиняли боль где-то внутри, а недосказанные слова больно ранили сердце. Теперь она прекрасно понимала чувства Саске. Его слова не казались далекими и чужими. --- Чуть больше часа прошло с тех пор, как Наруко победила свою ненависть и Тьму. Она ощущала какое-то облегчение после этой маленькой, но весьма значительной победы. Слез уже не было. Все, что могла, все выпустила и теперь спокойно отдыхала, оперевшись о дерево. Она не могла отделаться от воспоминаний и поэтому постаралась принять все, как есть. Джирайя мертв и этого не изменить. Нужно это принять и попытаться встать и идти дальше. Но ноги предательски ныли и вообще не желали двигаться. Поэтому она оставалась на месте. Прикрыв глаза, Наруко подставила лицо ласкающему ветру. Она чувствовала, как внутри Курама ругал Бьянку, а Эрагог лишь смотрел с милой улыбкой за своим другом. Узумаки тоже улыбнулась и внезапно почувствовала приближение очень знакомой чакры. Вначале девушка хотела вскочить и убежать, так как сильно нагрубила в кабинете Хокаге, но потом поняла, что все бестолку. Ведь Хатаке легко мог найти её по запаху. Дождавшись, пока учитель дойдет до дерева, девушка произнесла немного хриплым и отчужденным голосом: - Какаши-сенсей, вы ведь пришли сюда не просто так? Тот согласно кивнул, садясь рядом. Прежде чем начать слушать лекции своего учителя, блондинка резко произнесла: - Думаю, мне стоит извиниться? Я ведь нагрубила вам и всем остальным… - Нет. Никто тебя не винит. Все же Джирайя-сама был тебе не просто учителем. Узумаки слегка скривилась от болезненного укола, но попыталась это скрыть. Но факт, что её никто не винит, очень сильно удивил и даже поставил в тупик. Привыкшая с самого детства чувствовать за собой вину блондинка не могла так просто смириться с тем, что её простили. Ведь тогда каждый взрослый тыкал её в любую провинность и обвинял даже в том, чего она не делала. Вздохнув, Какаши, наконец, заговорил. - Ты ведь уже вспомнила все? - Угу. - И что будешь делать? Наруко задумалась. Ну, с собой она уже разобралась, теперь осталось найти выход в других поставленных целях. Неуверенно та заговорила: - Я не знаю, что мне делать дальше. С одной стороны, я хочу отомстить за Джирайю, - Какаши тут же напрягся, собираясь отговорить Наруко от таких действий, - но делать этого не стану. Понимаю, что поддавшись своим эмоциям, могу натворить плохих дел. Она замолчала, пытаясь успокоить дико бьющееся сердце. В конце концов, желание отомстить и разорвать этого самого Лидера Акацуки почти вырывалось и затмевало собой все. Однако, она всё же продолжила: - А с другой стороны, мне надо найти противоядие от болезни Итачи. - Противоядие? - Угу. Итачи смертельно болен. И, похоже, он совсем не собирается лечиться. Какаши тоже тяжко вздохнул, понимая, что сейчас проблем у Наруко только прибавилось. Если раньше она могла спокойно, без всего этого пугающего спокойствия, радоваться жизни, то теперь её заботят далеко не простые дела. Сейчас, смотря на свою ученицу, Хатаке почему-то вспоминал своего учителя, отца Наруко, Намикадзе Минато. Ведь он тоже был весел и беззаботен, ровно до тех случаев, когда нужно было принимать серьезные решения. Так и она. С виду совсем беззаботная и безответственная, а как увидит угрозу, принимает вид серьезного человека. С такими мыслями Копирующий хотел уже встать и уйти домой, но его остановил голос Наруко. - Какаши-сенсей, можно я у вас переночую? Мужчина удивленно посмотрел на краснеющую девушку но, улыбнувшись, согласился на одну ночь приютить её. А Наруко, радуясь согласию учителя, бодро вскочила и, не обращая внимания на боль в голове, побежала за Какаши. И никто из них не мог знать, чем обернётся завтрашний день…