Снова губы касаются грубого шрама на коже Метки черной, такой как фамилия, как душа Знака ее покорности и упорства В битве за правду, в битве не за себя.
Школа чародейства и волшебства Хогвартс, 17 апреля 1944 года. — Инкарцеро! Белла с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как веревки туго охватывают хрупкое тело Мэри Хилл, и как в глазах той мелькает неприкрытый страх — необычайно приятное зрелище. Профессор Флитвик, поспешивший к ученицам, невербально отменил заклятие Беллатрисы, не забыв отчитать ее. Девушка лишь хмыкнула в ответ, провожая нелепого коротышку-профессора презрительным взглядом. Путы с ее напарницы слетели в мгновение ока, и теперь та недовольно рассматривала красные следы от въевшихся веревок на светлой коже. — Неженка, — хмыкнула Беллатриса, и двинулась к выходу. Дверь она открыла одновременно со звоном колокола. Чья-то рука вцепилась в ее предплечье и Блек вынужденно обернулась, чтобы увидеть перед собой нового старосту школы. Белла дернула руки, освобождаясь от захвата, и с вызовом уставилась на юношу. Тот впрочем ничуть не смутился, сделал шаг еще ближе к ней, так что она могла различить блестящий значок на его груди. — Я что-то нарушила, Реддл? — с приторной учтивостью поинтересовалась девушка, глядя в темные глаза слизеринца. Тот едва заметно улыбнулся уголками губ. — Всего лишь «инкарцеро», Блек? Я думал запустишь в нее что-нибудь похлеще. Кстати, в чем виновата несчастная Хилл? Одну минуту, я вспомню… Кажется ты застала ее в моей компании в спальне девочек? Белла сузила глаза. — Совсем не из-за этого. — Непростительные красавице не по зубам? — издевательски скривился Реддл. — Или профессора побоялась? — Мне просто не нужны проблемы. У меня будет время чтобы преподать ей урок, но позже, — сухо ответила девушка, мысленно поклявшись, что не будет больше оправдываться перед ним. Реддл тем временем сделал еще полшага вперед, опустил руку на талию Беллатрисы, наклонился к ее уху. — В два часа ночи, комната на седьмом этаже, та, где нас чуть не поймала глупая кошка Филча. — Я выхожу замуж через полтора месяца, — процедила девушка. — Я буду ждать, — он невесомо коснулся ее щеки ребром ладони, и испарился в толпе школьников. Мэри Хилл погибла от заклятия Смерти, в первый день выпуска.***
Этот год для Беллы был полон событий. Во-первых, она заканчивала Хогвартс, и пока еще не имела понятия чем будет заниматься дальше. Во-вторых, она выходила замуж за чистокровного волшебника, и съезжала из родительского дома на площади Гриммо. В-третьих, она должна была навсегда попрощаться с Томом Реддлом, и это пожалуй было самым сложным. Подготовка к ЖАБА была заброшена ко всем чертям. Дни были заняты сборами Пожирателей смертей — пожалуй, чересчур громкое название для кучки школьников, но Белле нравилось. Ей нравилось все, что было связано с Реддлом, которым собственно и были заняты ее ночи. Соседки по комнате давно привыкли к ее частому отсутствию, и уже даже не шептались за спиной Блек — примененное пару раз заклятие, примораживающее язык к небу, действовало безотказно. Она уходила, чтобы в очередной раз встретиться с ним, потому что знала — не будет ее, значит будет другая. У Тома Реддла было много поклонниц, и много сторонников. Красивый, одаренный юноша был лучшим во всех смыслах: в учебе, в жизни, и даже в любви, существование которой он не признавал. Белла давно смирилась с этим, и убедила саму себя в том, что любви не существует. Наверно только поэтому она смогла продержаться рядом с Томом почти два года. Она никогда не требовала ничего в ответ. Только отдавала, и была довольна этим.***
Школа чародейства и волшебства Хогвартс, Выручай-комната, 22 мая 1944 года. — Ты знаешь, что теперь у меня другое имя? — Да. — И что все изменится после школы, понимаешь? — Да. — Тем не менее ты совсем не хочешь расставаться со мной, Беллатриса. Не так ли? Очередной сбор Пожирателей Смерти закончился пять минут назад. Белла привычно задержалась, подошла к нему, позволила ладоням опуститься на его плечи — не имея понятия как он отреагирует на подобный жест. Он начал задавать эти вопросы. Ответы у Беллы были. Она продумала все до мелочей, чтобы ни коим образом не расстроить его. Реддл как бы между делом произнес: — Я запретил Рудольфосу прикасаться к тебе. Он кажется огорчен. — Мне плевать на его чувства, То... Она не может привыкнуть к новому обращению «господин, лорд…». Но и называть его просто Томом не поворачивается язык. Он оборачивается, чуть клонит голову в сторону, смотрит на нее. Белле хочется опустить глаза, будто он уличил ее во лжи. — У меня есть кое-какие планы. Но мне понадобится твоя помощь, и помощь Пожирателей, — голос размеренный, и действует на нее гипнотически. Девушка ловит себя на мысли, что затаила дыхание, и уже минуту не вдыхает воздух. — Все, что угодно, — произносит Блек. Он дотрагивается до ее подбородка, заставляя выше поднять голову. — Я знал, что на тебя можно положиться, Белла. Когда она уходит, сердце бьется в груди особенно быстро и горячо. Я запретил Рудольфосу прикасаться к тебе. Запретил Рудольфосу… запретил… О причинах такого поступка девушка не думает. Не позволяет себе такой слабости.***
Особняк на площади Гриммо, 5 июня 1944 года. Он — в числе почетных гостей на роскошной свадьбе. Беллатриса чувствует себя невыносимо глупо в тяжелом платье цвета слоновой кости. Ее черные кудри сегодня не торчат как обычно копной на макушке, а аккуратно уложены в прическу, а фамильные драгоценности сверкают на шее и запястьях. Старушка-мать прослезилась при виде невесты. Белла же, увидев себя в зеркале, лишь скривила губы в усмешке. Ей доставляет удовольствие наблюдать как Рудольфус из кожи вон лезет, чтобы не коснуться ее. Вынужденный поцеловать ее у алтаря, он испуганно озирается по сторонам боясь наткнуться на осуждающий взгляд лорда Волан-де-Морта. Но тот, лишь снисходительно улыбается, и не отводит глаз от красавицы-невесты. Им удается поговорить вечером, в одной из дальних комнат дома на площади Гриммо. Реддл разливает огненное виски по высоким бокалам, и говорит. — Знаешь, я передумал. Наверное Рудольфус все же должен получить желаемое. Белла смотрит на него в ужасе. А дальше происходит то, что она никогда бы не сделала, находясь в здравом уме, ибо Беллатриса кричит на Лорда Волан-де-Морта, не думая о последствиях. — Разрешить ему взять меня? Нет. Никогда, слышишь, никогда этого не произойдет, даже по твоей воле! Я не позволю. Я убью его раньше, чем он дотронется хотя бы до моей руки. Так будет с каждым, кто посмеет тронуть меня! Она прекрасна в гневе. Пышущая яростью и ненавистью, растрепанная и гордая, предельно понятная в своих требованиях. Опасная. — Круцио! — произносит он, и всего на полминуты позволяет боли ломать молодое, желающее принадлежать лишь ему одному тело, чтобы она поняла, что грубость не останется безнаказанной. Новоявленная миссис Лестрейндж выгибается дугой и кричит, лаская его слух звуками боли. — Достаточно. Она падает у его ног, чувствуя себя бесконечно униженной. От того, что именно он применил к ней Круциатус — еще хуже. Лорд неожиданно ласково и терпеливо помогает ей подняться. — Ты что же, влюблена в меня, Белла? — шепчет он. — Ты же знаешь, что я не способен на это низменное чувство. Он знает, он все знает и все видит, но ждет от нее признаний. Девушка шумно дышит, и слегка дрожит в его объятиях. Но голос ее чист и звонок, и абсолютная уверенность скользит в нем, когда она говорит то, что должна сказать. — Нет. И только тогда он целует ее грубо и быстро, а после отходит в сторону и растворяется в полумраке комнаты, транссгрессируя. *** Школа чародейства и волшебства Хогвартс, 2 мая 1973 года. Беллатриссе Лестрейндж сорок семь лет, а за ее плечами багаж опыта, знаний, и смертей. За ее плечами развалины Азкабана, и целые семьи мертвых маглорожденных волшебников. Жалких, никчемных людей с грязной кровью… Господин ненавидел маглов. Белла гордится собой, потому что знает — он гордился бы ей. Этот день почему-то сохраняется в памяти обрывками, кусками воспоминаний, мелькающими лицами и запахом крови. В последних из них она замирает у распростертого на земле тела, и жуткий душераздирающий крик вырывается из ее груди, когда тонкие пальцы касаются ледяного лба. Беллатриса обхватывает руками голову, выдирает волосы с корнем, и подскакивает на ноги, не помня себя от горя. …Где-то вдалеке пылает огонь... Где-то за спиной остаются трупы, жалкие школьники, возомнившие себя защитниками Хогвартса. Он не мог умереть… И рыжая вспышка впереди, старушка Молли горит праведным гневом и направляет палочку на нее, на Беллу Лестрейндж. Беллатриса почти смеется в ответ, и отправляет в нее Непростительное… …Мир вокруг меркнет в следующую секунду.