Его мать

      Тело Мавис пылало от непонятного чувства блаженства и томления, каких она раньше еще никогда не испытывала. Это было и больно, и приятно одновременно, но не это настораживало недавно пробудившуюся от векового сна волшебницу, а то, что эта странная извращенная магия ощущалась, как нечто родное и близкое, словно в ней была частичка её самой. Но как это возможно? От кого она исходит…       С трудом приподнявшись, девушка огляделась вокруг, прислушиваясь к окружающим звукам. Она должна понять, что происходит… Понять и помочь своей гильдии, чтобы смерть Макарова и других людей не были напрасными! Эта магия опасна! В этот самый момент, до её слуха донося обрывок разговора… Кажется, это говорит один из сприганов, Август… Мавис притихла, внимательно прислушиваясь к каждому слову.       — Его величество вырастил одного единственного сына. Этот ребенок с рождения обладал огромной силой света. Однако, это дитя никогда не знало родительской любви. Он очень скоро начал бродить между Светом и Тьмой и в скором времени достиг состояния полного отречения. Во Тьме или Свете нет ни добра, ни зла… Их нет вообще. Если и есть в этом мире справедливость, то она кроется в любви и ничем ином, — тяжелый вздох вырвался из груди старого, умудренного опытом волшебника, который понимал, что Ларкейд вышел из-под контроля и не понимает, что его магия вредит даже союзникам. — Ларкейд… Ребенок его величества, если кто-то и способен его одолеть, то это его мать.       Магия больше не действовала на Вермиллион, шок развеял действие наваждения и блаженства, а в голове снова и снова звучали слова Августа. Ребенок его величества? Сын Зерефа, обладающий силой света? Так вот почему это магия кажется такой родной! Она часть её самой! Этот Ларкейд — её сын! Но как это возможно?! Как можно стать матерью и ничего об этом не узнать?! Она столько времени провела в кристалле, так как Зереф умудрился провернуть подобное?! Щеки блондинки пылали от смущения и ярости. Сын. У нее есть сын… Это так странно, что сердце то и дело замирает, то ли от страха, то ли от восторга. Ребенок! Мавис не думала, что когда-нибудь подобное свершится — слезы помимо воли девушки катились по щекам. Её малыш не знал родительской любви… Зачем? Зачем Зереф поступил так, если не смог подарить их ребенку счастье?!       — Его нужно остановить, — пробормотала волшебница, поднимаясь на ноги. — Все еще можно изменить. Он поймет… Он сможет увидеть иной мир! Она покажет ему, что не стоит метаться между Светом и Тьмой, не надо отрекаться от чувств и эмоций. Август прав, справедливость кроется в любви и только в ней. ***       Лакрейд уже был готов нанести последний удар, чтобы уничтожить своего врага, девушку, что осмелилась думать, что равна ему, ту, что наивно полагала, что справится с блаженством. Как глупо! Он уничтожит всех и все, во имя своего отца, а после настанет очередь его дяди Нацу, человека, который украл у него любовь и внимание отца. Это несправедливо! Он столько времени пытался впечатлить Зерефа, показать ему свою силу, дать повод гордиться им, но все было тщетно. Императора интересовал лишь его брат. Несправедливо! Но он все это исправит! Уже сегодня, война закончится, Фиор падет, все маги умрут, а отец, наконец посмотрит на него с любовью, он будет гордиться своим ребенком.       — Умри!!!       — Нет!!!        В следующее мгновение между Кагурой и Лакрейдом появилась миниатюрная блондинка, в разорванном платье. Ветер развевал её длинные волосы, а зеленые глаза незнакомки были полны слез. Эта девушка… Волшебник замер, он точно знал, кто перед ним — мать, которую он никогда не видел, та, кто даже не представляла о его существовании. Сердце болезненно сжалось — вот они и встретились, но что это принесет. Мама тоже будет смотреть на него с безразличием и отвращением, она тоже предпочтет отдавать свое внимание другим? Вот и сейчас, она защищает жалкую девчонку, а не поддерживает его! Как же это злит! Ярость с новой силой начала охватывать Лакрейда.       — Уйди с дороги, мама! — в глазах молодого мужчины не было ничего кроме боли и злости.       — Нет! Прекрати это все!!! — волшебница сурово взглянула на сына. Да, теперь, когда она видит его лицо, слышит голос, ощущает его магию так близко, все сомнения отпадают — это её ребенок! Дыхание окончательно сбилось, а голове царил настоящий сумбур из мыслей, чувств и эмоций.       — Ты тоже ненавидишь меня?! Тебе так же, как отцу, плевать на меня, так, мама? Я не достоин твоей любви?! Для этого есть другие!!!— рычал Лакрейд. Почему ему так больно? Почему укоризненный взгляд матери причиняет боль и страдания! Почему это происходит с ним снова, словно он вновь оказался всеми забытым ребенком, который лишь хочет впечатлить отца и заслужить его любовь? — Я уничтожу весь мир! Я убью всех! Слышишь… Что... Что ты делаешь?       — Тс… помолчи, глупый, — сквозь слезы улыбнулась Мавис, прижимая к себе сына. Такое странное чувство. Её мальчик не знал любви, не знал своей матери, но теперь все изменится. Слезы продолжали катиться по щекам, а сердце готово было разорваться от счастья в любой момент. Она никогда не знала, что такое материнство, но сейчас, прижимая к себе своего уже взрослого ребенка, девушка испытывала неописуемый восторг. — Я с тобой, я всегда буду с тобой…       Магия Лакрейда развеялась, а в глубинах его очерствевшей души зародилось нечто непонятное и щекочущее. Так тепло и светло, так спокойно, что хочется, чтобы время застыло. Эти объятия, слова матери, от них так сладостно… Никакое блаженство, порожденное магией, не способно подарить такие ощущения. Мужчина прикрыл глаза, растворяясь в таких родных объятиях. Он всегда хотел только этого, быть любимым самым родным человеком в мире. Лакрейд был убежден, что любовь нужно завоевывать, доказывать, что достоин её, сражаться и убивать… Но на деле, все оказалось не так, и мама просто любит его, за то, что он есть. В глазах могущественного волшебника защипало — столько раз он представлял себе этот момент, мечтал о том, как мать или отец обнимет его. Это казалось чем-то несбыточным и нереальным… Больные фантазии, что причиняли столько боли, но вместе с тем дарили надежду. Как же ему не хватало этого! Он словно во сне и так страшно становится от мысли, что он в любой момент может проснуться.       — Мама…       — Все хорошо, теперь я рядом и никуда не исчезну, — Вермилион улыбнулась сквозь слезы. Даже не верится в то, что это происходит с ней — теперь она ощущает себя по настоящему живой, теперь ей есть ради чего жить, ведь она нужна своему ребенку. Внутри так спокойно, её всю переполняет невероятная нежность… Уже не важно, что натворил Лакрейд — все можно исправить, ведь теперь они вместе и она никому не отдаст свое дитя. Наверное, они странно смотрятся вместе, ведь она выглядит младше сына…       — Ты не злишься на меня? Не презираешь, за то, что я такой? Ты ведь ничего не знала…       — Успокойся, я с тобой, — блондинка отстранилась от сына, внимательно рассматривая его лицо. Вокруг них война и смерть, разруха, но разве это имеет значение теперь, когда им столько всего нужно наверстать. Мавис понимала, что не может проиграть Зерефу, ведь им с Лакрейдом столько всего нужно узнать друг о друге. Зереф… От мыслей о темном маге зеленые очи волшебницы наполнились злобой и потемнели! — А вот твоего папашу я точно прибью! Я ему кишки выпущу! Руки, ноги и все остальное пообрываю! Ладно, он сделал мне ребенка, не спросив разрешения, это еще можно понять, но за то, что не занимался твоим воспитанием, Зереф мне ответит! Да я из него душу выну и заставлю страдать! Он пожалеет о том, что сделал! Как можно не любить своего сына, как можно не уделять ему внимания?! Ему конец! И плевать мне на то, что он бессмертен! Я это быстро исправлю!!!       — Мама? — Лакрейд нервно сглотнул и начал по-настоящему переживать за отца. Столько ярости и злости, что даже не верится, что Свет способен на подобное. Жутко.       — Что мама? Он это заслужил, — волшебница воинственно уперла руки в бока. — Что же касается тебя, то я возьмусь за твое воспитание, молодой человек. И не думай, что и дальше будешь бездумно пользоваться этой извращенной магией. Об этом я тоже, с Зерефом поговорю! Как он мог такому научить ребенка?! У него мозг вообще есть? А ты быстро исправляй то, что натворил!       — Но я не могу… — Лакрейд не знал, что делать, но перечить миниатюрной блондинке, которая выглядела младше его, совершенно не хотелось.       — Живо! — Мавис топнула ножкой. — И не смей матери перечить! И вообще, не лезь в разборки взрослых!       — Взрослых? Не лезть? — волшебник не знал, плакать ему или смеяться. Одно можно сказать точно, теперь внимание и любовь у него будут... Возможно, даже с излишком. Легкая улыбка тронула губы Лакрейда — его мама это нечто, он просто не может ей отказать. — Хорошо, я сделаю, как ты хочешь.       Свет… Настоящий свет озарил мир вокруг, исцеляя раны и наполняя силами, всех, кого коснулось это волшебство. Мужчина сам не понимал, как это получилось, просто тепло и блаженство, что разлились в его душе, вырвались на свободу. Что будет дальше? Никто не мог бы этого предсказать, но волшебнику хотелось это увидеть. Теперь он никогда не будет одинок, Лакрейд это точно знал.