Клоун

      Ив достаёт сигареты, пару секунд смотрит на пачку и, вздохнув, убирает её обратно в карман — тот, к кому он приехал, не любит запаха табака. «"От тебя опять несёт как от пепельницы"», — мысленно передразнивает его Ив, пытаясь повторить то едва уловимо брезгливое выражение лица мужчины, которое неизменно сопутствует этой фразе. Курить хочется до дрожи в пальцах, и звякают заледеневшие на ветру кольца, но приходится убеждать себя, что руки трясутся от холода — чтобы не признавать, что в очередной раз прогнулся под заморочки этого… этого…       Кого именно «этого», Ив придумать не может. Просто не знает слова, которое сможет выразить всё, что он думает об этом человеке. Всё, что он к нему чувствует.       До черноты тёмный воздух глухого двора наполняется воем — порыв ветра подхватывает хлёсткие струи ливня и швыряет их под низкий подъездный козырёк. Ив отступает к стене. Кутается в шарф, морщится, когда задевает повязку на шее — болит набитая вчера татуировка. Покрытый сетью трещин экран телефона показывает, что до назначенного часа ещё десять минут, и Ив тихо матерится сквозь зубы. Знает, что если заявится раньше положенного времени, этот… ну, пусть будет придурок, ради которого он в такую погоду вылез из дома и потащился на другой конец города, будет недоволен, но когда обжигающе холодные капли дождя в очередной раз всё же достают его, плюёт на всё и звонит в домофон. «Не прогонит же он меня, в конце концов, а раздражённый взгляд я как-нибудь переживу…»       Ответа нет долго. Ив слушает монотонные гудки, начиная подозревать, что хозяина квартиры просто нет дома — «хотя где его может носить в почти восемь вечера в четверг?!» — когда из динамика доносится резкий голос:       — Да.       — Это-о я-а-а, — весело тянет Ив, чувствуя, как сердце рвётся из груди, словно увидевший хозяина после долгой разлуки щенок с поводка. На пару секунд повисает пауза; он отчётливо представляет, как Дмитрий, прищурившись, бросает взгляд на висящие в коридоре часы.       — Ты рано, — сухо констатирует факт тот, но дверь открывает. Монотонный писк заглушает недовольное ворчание Ива: «Всего на десять минут раньше приехал, зануда…»       Зайдя в подъезд, Ив пытается пригладить растрепавшиеся от ветра волосы, хотя знает, что с его шевелюрой этого явно недостаточно. «Если этот повёрнутый на порядке педант в плохом настроении, получу ещё и замечание за неряшливый внешний вид», — усмехнувшись, думает он и встряхивает головой, окончательно приводя причёску в беспорядок — помирать так с песней. Табло над лифтом сообщает, что тот на десятом этаже, и Ив взбегает на нужный ему третий по лестнице, по пути расстёгивая пальто. Смеётся над самим собой, не стесняясь, вслух: «Будь твоя воля, раздеваться бы ещё в такси начал, да, дружище?»       У двери останавливается. Делает глубокий вдох — «ещё не хватало, чтобы этот самовлюблённый эгоист подумал, что я к нему спешил», — протягивает руку к кнопке звонка и вдруг слышит за дверью голоса. Два голоса. Два мужских, чёрт подери, голоса там, где совершенно точно должен быть один.       Улыбка примерзает к губам. Нетвёрдой рукой Ив касается кнопки звонка.       Дверь открывается сразу же. Дмитрий приветствует Ива сдержанной улыбкой, но тот не обращает на неё внимания — окидывает взглядом коридор и замечает присевшего на корточки парня, завязывающего шнурки. За его спиной — обычно запертая, а сейчас распахнутая настежь дверь кабинета. «Этот извращенец что, перешёл на своих студентов? — думает Ив, брезгливо дёргая щекой. — Мальчишке ведь и двадцати нет…»       — Заходи. Я уже почти освободился, — говорит Дмитрий, с тихим щелчком закрывая дверь в кабинет. Ив рассеянно кивает. Всё его внимание направлено на парня, который теперь пытается застегнуть куртку; тот явно чувствует на себе этот прожигающий недобрый взгляд, волнуется, и замок не слушается его торопливых пальцев. Ив посмеивается — «какие мы нервные!» — и продолжает рассматривать его: русые волосы чуть вьются на концах, тонкая белая кожа, сквозь которую так легко просвечивает румянец, длинные тёмные ресницы… «Ну просто прелесть», — с отвращением думает он. Его же демонстрирует скосившему на него взгляд парню и криво усмехается, замечая, как тот судорожно сглатывает и дёргает замок так, что едва не выламывает его.       Правда, усмешка тут же сползает с его губ.       — Дай я помогу. — Дмитрий подходит к разнервничавшемуся мальчишке, наклоняется, осторожным движением отводит его руки и, вытащив попавший в молнию край свитера, плавно застёгивает её до самого остро выпирающего на тонкой шее кадыка. На слабые попытки возражать он не обращает никакого внимания. «Привыкай, парнишка. Твои желания вообще редко будут учитываться, уж поверь мне», — ехидно ухмыляется Ив про себя. На месте сердца в груди тяжелеет ледяной ком.       Парень тем временем натягивает шапку, хватает с пола рюкзак, шарф просто набрасывает на плечи и пытается протиснуться мимо Ива. А Ив не отходит — дурачится. Понимает, что ведёт себя глупо, но что ещё делать, если этот внезапно здесь нарисовавшийся юнец бесит его, пусть даже ещё минуту назад он и не подозревал о его существовании?..       Но сомнительное веселье длится недолго: сдержанный кашель привлекает внимание Ива. Он оборачивается и сразу же натыкается на пристальный взгляд Дмитрия. Тот хмурится, едва заметно качает головой, и Ив показывает ему язык. «Да, знаю, детский сад, — одним взглядом говорит он, прикусывая торчащую из языка кислотно-жёлтую акриловую штангу. — А что ты мне сделаешь?»       — До свидания, Дмитрий Сергеевич. — Скромный полушёпот, раздающийся у двери, прерывает этот безмолвный обмен красноречивыми взглядами. Дмитрий сдержанно кивает. Ив реагирует бодрее.       — Пока-пока. Всего хорошего, — щебечет он, оборачиваясь и закрывая за парнем дверь. Ещё и рукой машет на прощание, улыбаясь так широко, что сводит скулы — настроение отвратительное.       Хлопает дверь. Ив пялится себе под ноги.       — И что ты тут устроил? — В голосе Дмитрия звучит неподдельное любопытство. Ив медленно разворачивается, облизывает губы и пожимает плечами, в очередной раз сокрушаясь по поводу своего словарного запаса: хочется ответить как-нибудь до обидности саркастично, чтобы разом выплеснуть всю скопившуюся в груди едкую желчь, но название всего «устроенного» в голову не приходит. — Тебе лет сколько?..       «О, начинается…»       — Двадцать три годика, — со вздохом отвечает Ив, разматывая шарф. Снова морщится, но теперь уже скорее от нравоучений, чем от боли. — Месяц назад исполнилось, если ты не помнишь. Я после твоего подарка неделю нормально сидеть не мог. Хороший был подарок… Сегодня, видимо, будет не так весело?       Одежду он складывает под вешалку, ботинки бросает посреди коридора, довольно косясь на Дмитрия — знает, как его раздражает сам факт того, что вещи лежат не на своих местах.       — И что же натолкнуло тебя на такие выводы? — спрашивает Дмитрий, действительно недовольно поджимая губы при виде устроенного беспорядка.       — Кто. — Ив подходит к нему вплотную и с наигранной обидой хмурит брови. — Мы же договаривались — если уж хочешь пользоваться моим расположением, будь добр встречать с полными яйцами.       Улыбка в один миг превращает Дмитрия из ледяной статуи в коварного демона-искусителя. Он берёт руку Ива, кладёт себе на ширинку, и тот прикусывает губу — член под ней стоит так, что едва получается сдержать довольный вздох.       — Я с ним… — Дмитрий резко втягивает воздух сквозь зубы, когда Ив с силой сжимает пальцы, но всё же берёт себя в руки и договаривает: — Я с ним не сплю. Он просто очень интересуется моим предметом.       «Ага, знаю я, каким он предметом интересуется», — мысленно парирует Ив, расстёгивая пряжку ремня, но Дмитрий вдруг касается его щеки, заставляя поднять голову.       — Что с шеей? — спрашивает он, проводя пальцем по границе повязки. — Очередная татуировка?       — Ага. — Ив жмурится от удовольствия и откидывает голову назад, подставляясь под незамысловатую ласку. Такие вот простые, совершенно не обязательные, но оттого ещё более приятные прикосновения всегда выбивают у него почву из-под ног. Они — неслыханная редкость, но сегодня Дмитрий непривычно щедр — запускает руку ему в волосы, проводит по всей длине, пытаясь распутать пряди…       — Что на этот раз?       — Твоё имя в сердечке, — фыркает Ив, уворачиваясь от гладящей его руки и опускаясь на колени — ему даже представлять стыдно, каким беззащитным и податливым он выглядит, пока этот мужчина так его касается, и хочется спрятать лицо.       — Очень мило, — усмехается Дмитрий и тут же сдавленно шипит — Ив наконец справляется с одеждой, обхватывает его член губами и резко скользит к основанию, так, что аж начинает давиться. — Эй, полегче… — Дмитрий треплет его по волосам, плавным движением бёдер вынимая член из его рта. — Мы же не школьники, урывками встречающиеся на перемене в туалете…       «Занятные у тебя, однако, были школьные будни», — думает Ив, но слушается и пыл убавляет. Нежно посасывает головку, чувствуя солоноватый привкус выступившей смазки. Дмитрий перестал двигаться, но руку не убрал, медленно массирует затылок Ива, и у того от места, где его касается тёплая ладонь, бегут мурашки. «Только бы позорно не замурлыкать», — отстранённо думает он, но всё же не выдерживает и издаёт низкий гортанный звук, когда Дмитрий, едва касаясь, проводит пальцами у него за ухом. Член тут же дёргается, и Ив инстинктивно сжимает его через джинсы, за что сразу получает весьма ощутимый щипок за мочку.       «Да чтоб тебя! Как заметил-то?..»       Руки Ив убирает за спину — чтобы не было соблазна снова прикоснуться к себе. Поднимает глаза, проверяя, доволен ли Дмитрий, и сразу встречается с его взглядом — обжигающе распалённым и таким собственническим, что перехватывает дыхание. Ив, по-прежнему неотрывно смотря в глаза, проводит языком по члену, чувствуя выступающие вены. Облизывает каждую, словно пытаясь запомнить, хотя и так давно выучил их узор наизусть. Чувствует, что Дмитрию этого мало, и, не убирая язык, заглатывает его член, медленно и глубоко, до упора, — по подбородку начинает стекать слюна, и Иву хочется стереть её, но он послушно держит руки за спиной. «Я хоть что-нибудь от тебя сегодня услышу?» — думает он, проталкивая горячий член в горло, зажмуриваясь, когда на глаза наворачиваются слёзы, но Дмитрий не издаёт ни звука, только прикрывает веки и снова гладит его по голове.       — Достаточно, — вдруг говорит он, за волосы снимая Ива со своего члена; Ив недоумённо хмурится, с трудом переводя дыхание. — Примешь душ?       «О, кто-то хочет поскорее перейти к делу! — догадывается он и довольно ухмыляется. — Давненько же мы не виделись».       — Я подготовился дома, — говорит и про себя униженно добавляет: «Даже одежду надел чистую, чтобы не раздражать твоё чуткое обоняние въевшимся во все мои вещи запахом табака, но тебе об этом, конечно же, знать не стоит».       — Тогда пойдём в спальню. — Дмитрий протягивает руку, чтобы помочь Иву подняться, но тот показательно игнорирует её и встаёт сам.       — Я не хочу в спальню, — тянет капризно, заставляя себя смотреть Дмитрию в глаза, чтобы окончательно не поплыть — смотреть ниже пояса опасно для душевного равновесия, потому что Дмитрий определённо хочет его, и это, это так…       Это слишком.       — Что ты ещё выдумал? — усмехается Дмитрий. Он приобнимает Ива за талию и тянет в сторону спальни, но тот упирается и выворачивается из захвата. Потом подходит к вечно закрытой для него двери, хватается за ручку…       — Я хочу, чтобы ты трахнул меня в своём кабинете, — говорит и, не дожидаясь, пока Дмитрий возразит, проскальзывает внутрь.       В кабинете горит свет; пахнет лакированным деревом. Ив принюхивается, пытаясь уловить ещё какие-нибудь запахи — например, запах молоденького студентика, разомлевшего от ненавязчиво соблазняющего, с точностью выверенного (чтобы не спугнуть) внимания взрослого опытного мужчины, — но воздух свеж. Ни едва заметной, интуитивно ощущаемой сладости сдержанного желания, ни душной, мускусной тяжести свершившегося.       «Или мне просто хочется верить в это?..»       — Мне сделать это прямо на пороге? — Тихий, спокойный голос Дмитрия раздаётся прямо у Ива над ухом, и тот вздрагивает — от неожиданности и от ощущения тёплого дыхания на шее. — Не думаю, что будет удобно, но раз уж ты хочешь…       Недовольно цыкнув, Ив проходит в кабинет. Он здесь никогда не был, но странность в обстановке замечает сразу — кухонный стул рядом с кожаным креслом выглядит чертовски неуместно.       — Ты здесь с ним занимался?       — Да. — Дмитрий кивает, прислоняется плечом к дверному косяку и складывает руки на груди. Ив окидывает его высокую, с неизменно ровной осанкой фигуру взглядом и едва сдерживает разочарованный вздох — Дмитрий всё-таки привёл одежду в порядок и снова выглядит оскорбительно спокойным и собранным.       «А теперь давай, дружище, сделай вид, что тебя это не заводит…»       — И он сидел здесь? — отмахиваясь от назойливых мыслей, Ив подходит к стулу и залезает коленями на жёсткое сиденье. Упирается руками в стол. Прогибается, откидывая голову назад и глядя на Дмитрия из-под прикрытых век. Его отстранённый вид заставляет желать только одного — как можно скорее сорвать с него эту лживую маску приличия.       Но Дмитрий остаётся спокоен. Медленно подходит, присаживается на край стола. Он не отвечает и не трогает Ива, просто наблюдает, хотя Ив знает, что такая поза заводит его больше всего, и от этого возбуждение, от которого так сладко тянет в паху, становится только сильнее.       — Ах, Дмитрий Сергеевич, объясните мне… — начинает шептать Ив с придыханием, но, сбившись, замолкает и продолжает своим обычным голосом: — Что ты там преподаёшь?       — Коммуникативистику, — отвечает Дмитрий, с интересом наблюдая за его кривляниями. — Мог бы уже запомнить.       — Ох, такое сложное слово, а я такой глупенький. — Ив расстёгивает джинсы и слегка приспускает их, неотрывно глядя ему в глаза. — Мне очень нужно, чтобы вы занялись мной… Ой, то есть позанимались со мной… — говорит он, протягивая руку к его гладко выбритой щеке, но Дмитрий перехватывает её — звякают согревшиеся на разгорячённой коже кольца — и заламывает за спину.       — Ц-ц… Клоун… — цедит он. Нагибает Ива, с силой прижимает к столу, держа его руку так, что стоит тому попытаться дёрнуться — и будет больно. Ив покорно замирает, абсолютно довольный собой.       — Презерватив в заднем кармане, — шепчет он, слышит шелест упаковки, а потом Дмитрий рывком стягивает с него джинсы, так, что ягодицы оказываются оголены, а колом стоящий член всё равно остаётся в штанах, и Ив сдавленно стонет. Унизительное положение — голой задницей кверху, напряжённый член трётся о грубую ткань, и хочется вытащить его из тесноты джинсов, но пошевелиться невозможно — возбуждает его ещё сильнее.       — А смазки у тебя нигде не завалялось? — ухмыляется Дмитрий. Ив поворачивает голову и видит, как он зубами отрывает край упаковки презерватива — вторая рука по-прежнему до боли сжимает его предплечье.       — Не завалялось, — облизав пересохшие губы, бормочет он, и широко улыбается: — Может, сходишь за ней в спальню?       — Нет, — с такой же улыбкой отвечает ему Дмитрий. — Ты сам пожелал трахаться в кабинете. Выкручивайся теперь, как хочешь…       Смазки на презервативе хватает, чтобы внутрь скользнула головка, да и дома Ив попытался подготовить себя — под крики недовольного надолго занятой ванной соседа, — но мышцы всё равно неприятно тянет. «Грёбаный садист…» — морщась, думает Ив, свободной рукой неловко отталкивает Дмитрия, перехватывает его член и пытается вытащить из себя, чувствуя, как за такое поведение в заведённую за спину руку грубо вжимаются сильные пальцы.       — Подожди, — шепчет, соскакивая с медленно входящего в него члена, — подожди секунду. Я сейчас… — и, облизав пальцы, стараясь оставить на них побольше слюны, смазывает себя. Дмитрий, к его удивлению, терпеливо ждёт. Потом коротко целует его у основания шеи, прикусывает кожу на загривке, и Ив чувствует, как внутрь просовываются его скользкие пальцы — судя по ощущениям, сразу три, но и это неслыханная забота. «Неужели нежность проснулась от лицезрения молоденьких хрупких мальчиков?» — успевает подумать он, а в следующее мгновение все мысли вылетают из головы — Дмитрий точным скупым движением задевает простату, разбавляя боль таким долгожданным удовольствием. Из горла Ива вырывается протяжный стон, постыдно похожий на скулёж.       — Что, ещё подождать? — спрашивает Дмитрий, и Ив мотает головой, насколько это вообще возможно сделать, будучи прижатым щекой к столу. Он понимает, что уже совсем уж пошло подставляется, но всё равно не может перестать двигать бёдрами навстречу издевательски медленно входящим в него пальцам. — А может, хочешь ещё раз меня оттолкнуть?       — О, да трахни меня уже наконец! — Ив кладёт свободную руку на стол и упирается в неё лбом. Радуется, что можно спрятать лицо, и Дмитрий не заметит покрывшего щёки румянца, больше подходящего смущающемуся девственнику, но уж никак не кому-то вроде него, но тот словно читает его мысли. Он подхватывает его, напрягшегося от неожиданности, и укладывает лопатками на стол, на уже порядком измятые бумаги, с выражением полного удовлетворения на лице рассматривая его ярче заливающееся краской лицо. Полностью стягивает с него джинсы, разводит ноги, не прекращая всматриваться в него…       «Как же ты меня бесишь», — раздражённо думает Ив и, пользуясь тем, что его руки больше никто не держит, сталкивает со стола степлер. Улыбается, видя, как Дмитрий устало вздыхает, и скидывает вслед за ним подставку для ручек. Те с грохотом рассыпаются.       — Ой, я такой неловкий, — через сбившееся дыхание бормочет Ив, но Дмитрий на провокацию не поддаётся.       — Не безобразничай, — сухо бросает он и вводит член, медленно, осторожно, но сразу на всю длину. Ив сжимает мышцы — так больнее, но сейчас, когда он смотрит на Дмитрия, глаза в глаза, это кажется правильным. Гармоничным — тот, кто причиняет боль морально, должен причинять её и физически.       И Дмитрий, как всегда, делает это — задирает его футболку и сжимает украшенные тонкими чёрными колечками соски. Тянет за них, заставляя Ива выгибаться вслед за его рукой, и, ещё пару раз медленно толкнувшись бёдрами, резко начинает наращивать темп. Ив успевает только вскрикнуть и вцепиться в край стола — до боли сжимающий его бёдра Дмитрий позволяет не беспокоиться о том, чтобы удержаться на скользкой поверхности, а вот не начать трогать себя прямо сейчас сложно. Боль всё ещё разливается по телу горячими, бросающими в пот волнами, но удовольствие с лёгкостью перекрывает её — Дмитрий как всегда сразу находит нужный угол, и Ив сжимает губы, чтобы не застонать. Дмитрий трахает его так, как удобно ему, в темпе, который нравится ему, и у Ива в который раз возникает ощущение, что он вообще перестаёт его замечать — видит перед собой просто какого-то парня, вообще любого из тех, что когда-либо раздвигали перед ним ноги, но точно не самого Ива. Дмитрий даже перестаёт смотреть на его лицо, взгляд блуждает только где-то ниже пояса, и Ив протягивает руку, до самой кисти покрытую татуировкой, к его животу. Гладит его, нежно и ласково, и это совсем не вяжется с поведением Дмитрия, вот только Ив ничего не может с собой поделать. Только в такие моменты, когда этот мужчина вдалбливается в него так, что не замечает ничего вокруг, он позволяет себе быть с ним собой и робко надеяться, что Дмитрий это заметит.       «Сколькими ещё татуировками мне нужно покрыть своё тело, чтобы, глядя на него, ты не забывал, что это — я?..»       Ив балансирует на грани наслаждения и боли, доверия и унижения, кусает губы и всё равно стонет, когда Дмитрий проталкивает ему в рот пальцы, заставляя разжать упрямо стиснутые зубы. Ив — словно оголённый нерв, каждое прикосновение отдаётся во всём теле, отзывается в мыслях, впечатывается в память, и это с каждым разом всё сильнее разрушает его, потому что он — не единственный, кому позволено это чувствовать, но Ив закрывает глаза и забывает обо всех, кто когда-либо был — и будет — на его месте…       — Ив… — шепчет Дмитрий, наклонившись к нему и проводя языком по краю свободного от серёжек уха. — Кончишь со мной?..       И это становится последней каплей. Ив выгибается в спине, стоит только Дмитрию сжать его член, впивается пальцами ему в плечи, изо всех оставшихся сил, до синяков — на память. Сперма горячими каплями проливается ему на живот, и он чувствует, как внутри пульсирует член Дмитрия, привычно пытаясь побороть ощущение слепой радости от того, что они кончили вместе. Когда за Ивом закроется дверь, он будет ненавидеть себя за это чувство. И это тоже давно стало привычным…       …Полуопавший член медленно выскальзывает из сжавшихся после оргазма мышц. Ив пытается отдышаться. Смотрит на Дмитрия — тот нависает над ним, упёршись руками в стол, ловит этот разомлевший взгляд и, ухмыльнувшись в ответ, проводит пальцами по внутренней стороне обнажённого бедра, заставляя вздрогнуть и коротко простонать. Ив хмурится. Отворачивается, с недовольным видом сводит ноги, удивляясь, как этот, казалось бы, всегда такой безразличный и невнимательный к нему мужчина смог так хорошо изучить его тело. «Лучше бы ты в простату по полчаса попасть не мог, честное слово, — думает он, медленно выдыхая словно застрявший в груди раскалённый воздух. — Может, проще было бы от тебя отцепиться…»       — Ну что, теперь ты пойдёшь со мной в спальню? — явно не рассчитывая на отрицательный ответ, спрашивает Дмитрий, но Ив качает головой.       — Нет. Принеси салфетки. — Он втягивает живот, чтобы сперма не растекалась, и пальцем стирает скатывающуюся по рёбрам на стол каплю. — Я сейчас поеду уже. У меня сегодня ночная смена в баре…       Дмитрий сразу же уходит, и Ив, увлечённый тем, чтобы не запачкать его бумаги, не успевает заметить его реакцию. Впрочем, он сомневается, что хоть какая-то реакция вообще была, поэтому, даже когда мужчина возвращается, так и не поднимает взгляда.       Пока Ив приводит себя в порядок, Дмитрий садится в кресло. Пододвигает к себе какие-то папки и, не обращая внимания на всё ещё лежащего у него на столе парня, принимается за работу. Ив кидает салфетки в мусорку, натягивает джинсы, но со стола не слезает.       — Подвинься, — отталкивает его Дмитрий, выуживая из-под него очередной лист, но не прогоняет. Ив рад. Приятная усталость теплом разливается по его телу, и даже думать о том, чтобы снова выходить в холод улицы, не хочется. Он наблюдает за Дмитрием, поставив ноги на стул и подперев голову рукой. Тот вдумчиво хмурится. Подчёркивает что-то в лежащей перед ним тонкой брошюре. Листает бумаги. Он снова выглядит отстранённым и собранным, но Иву больше не кажется, что от него веет холодом. Скорее, уверенностью, стабильностью и спокойствием — всем тем, чего так не хватает Иву, непутёвому бармену из дрянного паба, вечно кочующему по дешёвым съёмным квартирам, не имеющему ни планов, ни возможности их построить. И так хочется ему сползти к Дмитрию на колени, уткнуться ему в плечо, обнять за шею… Отдохнуть наконец от этого непрекращающегося метания по собственной жизни, выйти из образа вечно молодого раздолбая, ни на чём не заморачивающегося, абсолютно довольного всем в своём бессмысленном существовании, потому что Ив на самом деле понимает — радоваться ему особо-то и нечему…       — Ты сегодня опять был очень узкий, — не поднимая взгляда от бумаг, вдруг говорит Дмитрий. — С тем уже не встречаешься… как его… Марком?       Ив хмурится. Едва не ляпает «Каким ещё Марком?», но вовремя вспоминает: «А, с тем самым, которого я выдумал, чтобы ты не думал, будто ты у меня один такой единственный и неповторимый».       — Уже нет, — отвечает он, легкомысленно качая ногой. — Он меня не удовлетворял. Так что я опять в поиске.       Дмитрий в ответ на это признание смеётся.       — Ты бы брал не качеством, а количеством, — говорит он. — Не могу представить себе человека, который сможет единолично заткнуть твою похотливую дырку.       «Надеюсь, ты о той дыре, которую единолично прогрыз в моём сердце, придурок», — думает Ив, но беззлобно — за полтора года напрасной траты нервов злость выгорела, выжгла его изнутри, и на пепелище едва тлеет блеклое, совсем не греющее, но зато убивающее не так быстро смирение.       — А ты не боишься к себе студентиков водить? — переводит тему Ив, отгоняя протянувшую к нему свои холодные пальцы меланхолию и стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Курточки им застёгивать… Пустит этот парнишка о тебе слухи в универе — проблем не оберёшься.       Дмитрий безразлично дёргает плечом.       — Он совершеннолетний. Чего мне бояться? Ты ведь знаешь — я ничего не делаю против воли…       «О да, ты лишаешь воли и потом делаешь всё, что хочешь…»       — …к тому же я действительно не сплю с тем парнем. — Ив не сводит с Дмитрия пристального взгляда, и тот всё же добавляет, усмехнувшись: — Пока не сплю.       …По стеклу нудно барабанит дождь, на улице протяжно завывает ветер, но Ив смотрит в окно и улыбается. Несёт какую-то чушь про своих вымышленных любовников, про сложности секса на письменном столе, расспрашивает Дмитрия, в какой позе он хотел бы трахнуть «студентика»… Называет это «серьёзным мужским разговором», хотя по сути — глупая болтовня, из-за которой у него есть все шансы опоздать на работу, но Дмитрий смеётся, и Ив действительно искренне этому рад. А то, что в груди словно растёт чёрная дыра, и всё отчётливее становится чувство, что скоро она поглотит его целиком — так это только его проблемы.