Красивый

Хоть к их ссорам привыкли и друзья, и соседи, и представить их вместе сосуществующими без крика и дикой ревности очень сложно, еще никто ни разу не хлопнул дверью, уходя. До сегодняшней ночи. Ойкава красивый. До одури. Ойкава нравится всем девчонкам в Мияги и нет старшеклассницы, которая бы не мечтала о свидании с Ойкавой Тоору. С парнями дело обстоит гораздо хуже: как человек Ойкава не очень — сухой прагматик и стратег, скрывающийся за сладкими улыбками для восхищенных дурочек. И Кагеяме следовало его послать еще в тот день, когда вместо логично романтического признания, Ойкава выдал ему целую схему о развитии их отношений друг с другом, друг без друга и с другими людьми. Конечно, спустя время Тобио смеялся над поступком семпая: такая стратегия вместо человеческого объяснения в любви. Тоору лишь хмыкал в ответ, мол, романтика и розовые сердечки в любовных письмах это дешевые трюки для девушек. «Ойкава-сан просто совсем не смыслит в романтике, вот и все», — у Кагеямы, оказывается, был острый язык. Но Тобио его тогда, все же, не послал. И с той глупейшей схемы начались их серьезные отношения. По крайней мере для Кагеямы — точно серьезные. Ойкава не просто красивый. Ойкава просто сногсшибательный: ему чертовски идут очки и любые прически. Тобио нравится его лицо: правильные мягкие черты, в меру пухлые губы, которые на вкус отдают травянным чаем, немного вздёрнутый нос и глаза, в которые запросто можно влюбиться. Кагеяма и сам совсем не романтик и мало смыслит в отношениях, но... Сегодня ночью он бредет домой, дурея от злости от идиотских шуток Тоору. А вроде с юмором у него не так плохо. «Только законченному придурку и эгоисту, — думает Тобио, — придет в голову хвастаться очередным любовным письмом перед своим парнем.» Иногда он понимает Иваизуми и его садистские наклонности в адрес друга детства. Так хотелось разбить стену об это красивое лицо, но сил хватило лишь на то, чтоб показательно захлопнуть дверь, игнорируя насмешливое: «Не лопни от зависти, Тобио-чан!» Самовлюбленный идиот. Кагеяме иногда казалось, что Ойкава видит в нем приятеля или друга, перед которым нужно хвастаться своей популярностью. Тобио и без того знает, что Тоору безгранично талантлив. Знает, что его популярность заслуженная и этому стоит завидовать. Но черт возьми, шел бы хвастаться перед Иваизуми, получил бы в очередной раз по голове мячиком, может, мозги бы на место встали. Знает же, что Кагеяма ему ничего не сделает. А самое обидное, что Тобио тоже получает письма и открытки, только Ойкава с ним не церемонится: рвёт их или выкидывает. Или читает вслух, насмехаясь над однообразностью и банальностью его фанаток, как будто у самого что-то оригинальнее, а потом все равно утилизирует все до последнего листочка. Ревнует, очень ревнует. И Кагеяма его в этом понимает. Ведь знает, что по красоте внешней уступает любой его фанатке по всем статьям. Он вообще не понимает, что держит Ойкаву, такого красивого и востребованного рядом с таким неуклюжим и невзрачным, а главное — с парнем! — с Кагеямой Тобио, от чьей улыбки начинают плакать дети. Не мог же он настолько сильно влюбиться? Не мог ведь?.. Отвлечься от мыслей помогает только утренняя тренировка. Уснуть все равно не удалось, а тут крики Хинаты и Нишинои-семпая заглушают мысли. Дайчи-сан и Суга-сан загружают мозг новой информацией, и, конечно же, вся концентрация уходит на отбивание колкостей Тсукишимы. Наверное, Кагеяма впервые так рад его видеть. Мяч скользит под пальцами, так легко и правильно, согревая юношу изнутри и, мир, а точнее один из его жителей, уже не кажется таким гадом. Нет, еще кажется, но уже не таким. Одновременно с точным пасом от Сугавары, Тобио перехватывает взгляд Ойкавы и чуть не принимает пас лицом. Тот наблюдает, не заходя в зал, в своей манере — насмешливо и надменно. Но Кагеяма чувствует, что он здесь не для того, чтобы посмеяться. Он ищет подходящие слова, чтоб выразить свое равнодушие к вчерашней ситуации, но мяч летит в его сторону и руки сами поднимаются вверх, игра должна продолжаться. Спустя секунду, когда Тобио вновь обращает взгляд на дверь, Ойкавы там уже нет. Он стоит в противоположной части зала, о чем-то беседуя с Савамурой. Улыбается дежурной улыбкой для матчей и встреч (как-то он об этом рассказывал Тобио, в каком-то из порывов откровенности, а точнее после согревающего глинтвейна, от которого был в стельку, никогда не умел пить, засранец!), и улыбается так приторно-сладко, что Тобио сам отводит взгляд, не желая смотреть. И очень зря. Тренеровочная игра плавно переходит в отработку блока, и, когда увлеченный вращающимся в воздухе мячом Кагеяма совсем теряет семпая из средней школы, его мир резко переворачивается. Он видит хорошо знакомую задницу, длинные ноги в форменных брюках Сейджо, удаляющуюся сетку. Этот ублюдочный Ойкава, редкостный гад и придурок, молча перекинул его через плечо, и несет аки куль с мукой даже не усердствуя. Неужели такой сильный?! Тобио настолько зол, что не может даже пошевелиться, и, замахивается для удара, когда его уже аккуратно ставят на землю. Ойкава улыбается ему, но у Тобио сейчас одно желание: закатать того в асфальт и кататься по нему грузовиком. Хотя в глубине души Кагеяма несказанно рад. Рад, что Тоору не играет в отрешенную скотину, ждущую извинений за сорванный интим. Рад, что он стоит перед ним и поправляет задравшуюся во время «транспортировки» футболку. Такой засранец. Но такой нужный и незаменимый. — По-человечески было никак? — голос удается сделать максимально грубым, вот только это не помогает. Тоору его не боится. — Как будто ты бы согласился со мной выйти, даже если бы я к тебе на коленях приполз. Что же, в яблочко, Ойкава-сан. — Не трогай, - но поздно: Кагеяма оказывается зажатым в крепких объятиях. Нет, он не боится, что их заметят, просто сердце стучит так быстро и громко. — Был бы я таким же красивым, как ты, отомстил за каждую подначку. Тобио бурчит это куда-то ему в шею, но Тоору прекрасно слышит. Даже улыбается. Кагеяма готов поспорить, что знает эту улыбку. Она особенная. Она только для него. — Ты даже не представляешь, насколько у тебя симпатичное личико, глупый Тобио-чан. Ойкава Тоору очень красивый. И ему, безусловно, идет совершенно все. Но только Кагеяма знает, насколько идет его до одури красивому засранцу пунцовый румянец и искренность.