Любовь и сопли

      Кто я? Где я? Зачем я здесь? Такие бессмысленные вопросы часто посещают мою голову, когда я открываю каждое ледяное утро глаза и с прискорбием понимаю: я проснулся. И все еще здесь. За решетками, покрытыми плесенью жестокого мира, который они разделяют на две части.       Первая часть — иллюзия безопасности, в которой я нахожусь, бродя по кафельной плитке, измазанной моими же слезами, моей же кровью, багрово-алой, подобной темени в моих глазах в часы редкого покоя ото сна. Тут я ем и сплю, ощущая себя как в норе, тупо прячась за устрашающей улыбкой четырех стен и читая дни, загнанное в угол тупое животное! Здесь я сижу все свое время, здесь моя зона комфорта, что утаскивает меня в фантазии из красочных снов, где я прекрасно провожу время, слушая музыку, читая книги, просматривая фильмы. За маскою лжи. Никогда не выходя из зоны комфорта и никого не впуская в нее, я забываюсь на долгие годы и чувствую себя прекрасно, пока мне не приходится покидать этот мир, переходя в другой. Мир «снаружи».       Другой же мир, который принято называть «снаружи», находится по ту сторону решеток, где ослепительный свет манит взор, искушая и заставляя выйти из убежища четырех стен. И когда я, уставший и измученный, до слез доведенный бесчувствием и ленью, и изрезанными запястьями, выхожу к этому спасительному свету, который будто хочет дать мне что-то такое, чего у меня никогда не было, дать мне СВОБОДУ. И что получается? «Снаружи» ставит меня на колени, макая в унитаз тяжелой от дум головой, тычет пальцем в зеркало, в котором отражаюсь я, такой жалкий и беззащитный перед этим миром. Такой «никто», до которого никому нет дела.       Стальные капканы длинных бесконечных улиц с щелчком закрываются на моей шее, здания с разукрашенными в блеклые цвета цирка уродов вывесками, подставляют дуло к виску, в коем уже отчаянно стучит багряная кровь, та самая, которую я оставил на кафельной плитке. «Не будь дураком, будь тем, чем другие не были» Не позволяй проблемам стискивать сознание, топтать твое тело. Не выходи из странной тупой иллюзии безопасности, что спрячет тебя от всех бед. Слейся лицом с обоями.       И вот когда я совсем буду туп и подавлен тоскою двух навалившихся на меня миров, появится ЧУВСТВО. Оно будто протянет мне свою тонкую руку с бледной кожей и едва слышно прошепчет: — Идем со мной. Только тихо. Уже ни во что не веря, я пойду за чувством, не зная, к чему приведет меня это хрупкое, почти прозрачное создание. Заставит выйти наружу. Я сожмусь в комок, а оно расправит мои плечи, мягко подталкивая меня к реальности. Покажет мне самых хороших из всех людей вблизи меня, даст мне выбор того, от кого мне бы хотелось трепетать и заикаться. Млеть и таять. Дрожать и стыдиться. Поначалу, неловко и глупо я буду «чувствовать», прижимаясь к стене, увиливая и избегая. А позже, наловчусь, открыто улыбаясь другим и радуясь тому, что я все-таки проснулся. Все-таки, проснулся. Начну видеть это чувство во всем, в каждой вещице, обычной или нет. И особенно сильно я буду чувствовать, глядя на то самое. Самое дорогое мне, делающее каждый мой день чуть счастливее. Делающее каждый мой чертов бессмысленный день радостнее, наполняя его светом своих глаз, даже ничего не говоря.       Благодаря чувству, я перестану разделять мир с помощью решетки. Какая решетка? Это окно. Окно, делящее весь белый свет на две половины. Одну половину с домом, семьей и любовью. Вторую — с улицей, друзьями и любовью. Звучит странно, но, кажется, так и есть отныне. И навсегда, пока мое тщедушное сердце не покинет то самое. Чувство. Любовь.