Не останется ничего?

Ничего не останется от нас, Нам останемся, в лучшем случае, мы, Хорошо, что уже не страшно, И пламя пляшет, Как любовь во время зимы. (с)Мельница «Любовь во время зимы»

В Японии уже зима. Холода наступили удивительно быстро, принося с собой порывистый ветер. Но есть в зиме кое-что волшебное, что так любит Юри - снег. Синоптики без устали твердят, что в этом году выпадет очень и очень много снега. Если семейство Кацуки не сильно радуется этому факту, то Юри весь светится от счастья. К тому же, ему не страшны любые морозы, когда рядом есть тот, кто согреет. На улице тихо, спокойно, безветренно, идёт снег. Юри и Виктор недавно пришли с тренировки, а теперь сидят на кровати под одеялом, пьют чай и едят яблоки с мандаринами, которые матушка так заботливо почистила и порезала. Свет погашен, и лишь пламя нескольких свечей озаряют комнату. Уже прошло пол года с того момента, как Виктор обосновался в Хасецу. Уже пол года прошло с того момента, как Виктор и Юри стали друг для друга чем-то большим, чем просто тренером и спортсменом. Много воды утекло. Были моменты хорошие и плохие, грустные и весёлые, яркие и совершенно обычные. Но что бы не происходило, из сердца Виктора и Юри никогда не исчезало понятие "Мы". Даже когда Юри ушёл из дома на целый день, прячась от Никифорова, даже когда Виктор чуть ли не купил билеты обратно в Петербург, никто не думал "Что будет со мной?", никто не думал в единственном числе. Наверное поэтому Юри вернулся тогда домой молча и приготовил Виктору мисо-суп. Наверное поэтому Виктор не рассыпался тогда в пустых извинениях, а лишь бережно, но крепко обнимал Юри чуть ли не на протяжении получаса. Казалось бы, бессмысленные мелочи. Но для Виктора и Юри эти бессмысленные мелочи значили куда больше, чем громкие слова. Юри и Виктор разговаривают, попивая горячий чай с лёгким привкусом корицы. У них уже вошло в привычку разговаривать по вечерам хоть немного. И это не обязательно должно быть фигурное катание (о котором, всё-таки, говорили чаще всего). Фильмы, книги, музыка, люди, еда, история, чувства, погода - они говорят обо всём. А если говорить не хочется, то они молчат, занимаясь своими делами, или сидя вдвоём в спальне. Это получается само собой, непроизвольно. Именно это согревает душу. Но сейчас Юри и Виктор, всё-таки, не молчат. - А ведь в России уже скоро Новый год. Знаешь как красиво украшают Петербург к Новому году? - Глупый вопрос, - смеётся Юри. - Поехали на Новый год в Питер. Что скажешь? - Виктор закидывает очередную дольку мандаринки в рот и смотрит на подергивающиеся тени на потолке, - Навестим Котёнка. - Не уверен что после визита к Юрию я останусь жив, - нервно усмехается Кацуки, - И тренировки… - Если хочешь тренироваться, то с этим проблем точно не возникнет, - улыбается Виктор, - Но, как твой тренер, заявляю: мы будем отдыхать! - Тогда поедем, - Юри делает глоток чая, наблюдая за спящей в ногах собакой. Повисает минутная пауза, в продолжение которой оба думают о чём-то своём. - Я после каждого нового турнира всё больше думаю о том, сколько ещё смогу кататься. И что будет после, - нарушает тишину Юри. - Когда-нибудь, твоя карьера фигуриста закончится. Это неизбежность, которую необходимо принять. Но катайся до последнего, пока есть возможность, пока позволяет здоровье, - говорит Виктор, бросая взгляд на своё колено. Он, как никак, лучше других понимает, о чём говорит. - Знаю, - Юри закрывает глаза и кладёт голову на плечо Никифорову, - Но, всё-таки, пока не представляю, что будет потом. Что останется? - Хочешь оставить след в истории? - усмехается Виктор. - Хочу. Но это не совсем то… - Хм… - Понимаешь, вот сейчас я всё ещё могу кататься, ты можешь тренировать, мы можем сидеть и разговаривать. Это волшебно, - Юри открывает глаза и обращает взгляд на Виктора, - Я хочу сказать, что не знаю, будет ли в этом "после" нечто подобное. Нечто столь же волшебное. Никифоров молча смотрит на Юри, улыбается. - Что останется от нас, верно? - вслух произносит Виктор, понимая смысл сказанного. Кацуки кивает, устало вздыхает, закрывает глаза и вновь кладёт голову на плечо. Виктор прижимает юношу ещё ближе к себе. - Знаешь, от нас, может, ничего не останется: придут новые фигуристы, наверняка, куда талантливее и способнее, закончится здоровье, необходимое для спорта, пропадёт любовь ко льду. Кацуки усмехается. - Ладно, последнее - глупость, согласен, - также усмехается Виктор. Такая любовь не может исчезнуть, это точно. - То есть, не останется ничего? - заканчивает мысль Юри. - Верно, хоть и не на все сто процентов, - Виктор на секунду замолкает, делает глубокий вздох, на мгновение закрывает глаза, - От нас не останется ничего. Только мы. Юри улыбается. Где-то глубоко в душе он точно знал, что это скажут. И надежды себя оправдали. - Тогда не страшно, - шепчет юноша, обнимая Никифорова в ответ. Виктор улыбается, целует Юри в висок и не говорит ни слова. Лишь прокручивает в голове сказанное: «Ничего не останется от нас. Только мы. И уже не страшно.» Снег всё продолжает идти, время продолжает неумолимо лететь, Юри и Виктор продолжают медленно исчезать. «Но какая разница, что останется от нас, если есть мы?» - проносится мысль в голове каждого, красной нитью ещё крепче связывая души.