"Мне сложно!"

Сероволосая девушка сидела на краю кровати. На её коленях был ноутбук. Девушка старалась выглядеть спокойной, хотя внутри всё клокотало и давно взрывалось, подобно огненной лаве из жерла проснувшегося вулкана. Злость и раздражение готовы были захватить её с головой, но лишь каким-то чудом она держалась, несмотря на то, как было трудно сдерживать весь негатив в себе. Всё случилось из-за обычного разговора с однокурсниками. Она отдала бумаги одногруппнику, и тот, к слову, заговорил за домашнее задание по одному предмету, который нужно было нести к утру. Конечно, девушка даже не смотрела это домашнее задание, хотя времени было до этого дня предостаточно, об этом сказала другу, за что получила укор, мол, какого чёрта? А что она? Развела руками и пожала плечами: «Я устала». А дальше… Дальше прозвучало то, что Лиля терпеть не могла: «Как будто я не устал?! Я по три часа сплю в отличие от тебя!» Одногруппник был зол весьма, а что подруга? И так понимала прекрасно, что не одна она вымоталась и почти без сил, поэтому стала предъявлять аргументы в свою защиту. Глупые, но аргументы. «Я гуманитарий! В техническом вузе! Мне сложно!» — «Зато у тебя с головой всё в порядке!» — «Но я гуманитарий! Мне сложны эти науки!» — «А кому легко?» В итоге, пыхтя, парень развернулся и с каким-то пренебрежением и раздражённостью сказал подходить, в случае чего — поможет. На это сероволосая про себя фыркнула. «Поможешь, как же, — злость закипала, — опять на мой вопрос пошлёшь читать эти дурацкие методички и искать информацию в интернете. Только толку — ноль!» И всё бы ничего, негатив она в себе бы потушила, но добавила соседка: «Сложно, но возможно, так?» Голос её звучал мягко, даже нараспев, только Лиле от этого лучше не стало. — Хватит! Достали уже! — чуть ли не закричала она, раскрывая свой ноутбук и утыкаясь в бело-голубой экран. Соседка пожала плечами и оставила в покое. Впрочем, за это сероволая была ей благодарна. Но как же всё достало!.. Так сложилось, что Лиля никогда, ещё со школы, не понимала ни математики, ни физики, ни химии, а в институт, куда она поступила, главными были эти дисциплины. Радовали в процессе обучения только психология, этика, где писали эссе, рассуждали о духовном… Это был прям бальзам на её душу. А вот с техническими предметами всё было не так просто. Чем дальше — тем сложнее и хуже. Понятного и так мало чего было, а с каждым разом одно скапливалось за другим и тяжёлым грузом вешалось на шею девушки. Была её воля — зарыдала бы в истерике, била б об стенку кулаками до боли, раздирая костяшки в кровь, бросила бы первые попавшиеся вещи в стену, в дверь, на пол, разбила бы, но внутреннее «Я» пришлось держать на цепях. Холодных стальных цепях. И топить весь негатив в себе. Она честно пыталась понять технические дисциплины, но, увы, мозги были направлены не в эту степь. В голове она держала правила по русскому языку, читала Аристотеля, с удовольствием читала историю, хоть и не запоминала дат. А ещё любила обществознание. Любила выручать людей, когда просили для газеты вуза проверить на грамотность текст, на оформление. Это всё доставляло удовольствие. Но никак не решение дифференциальных уравнений и факториалов. А уж тем более задач по физике! Это было сложно, невмоготу. Несмотря на внутренние истерики, девушка всё равно пыталась понять предметы. Даже нашла в интернете электронные книги по нелюбимым урокам и читала в свободное время и, казалось бы, понятно объясняют, но когда дело касалось практики или необходимо было вспомнить теорию из прочитанного — всё улетучивалось. Оставалось только ощущение, что ты туп как пробка. Прошло немного больше года обучения в техническом вузе, и желание убиться головой об стену возрастало с каждым днём… Волком выть хотелось. Ну не лежала душа к этому всему! А ей пытались доказать другое: она не чисто гуманитарий, она ещё и техник! Золотая середина, так сказать, иначе бы, как она на второй курс поступила? А Лиля ухмылялась, слушая одногруппника, в голове витала одна мысль: «Ты. Ты меня вытаскивал всегда». Было ужасно неловко просить о помощи его всегда, было стыдно обращаться, говорить «не понимаю, помоги», было так неловко садиться на его шею, быть обузой, но он уверял, что это нормально что-то не знать и обращаться за помощью. Лиля стала смелее, но по-прежнему неловко было очень. И становилось стыдно, когда на контрольной она робко просила о помощи, ну или хотя бы о направленности. — Просто подтолкни, я дальше сама, — обещала она. Конечно, девушка гордилась, когда друг её хвалил, мол, умничка, сама написала, только в голове мелькал сарказм: «Сама ли?» В скором времени он вылез наружу, и Лиля его задавала другу вслух. Были моменты, когда она и сама справлялась с контрольной, но лишь потому, что находила в тетради точь-в-точь такое же решение с такими же формулами, рисунком. Ну, или подобное. Это облегчало задачу. А вот решить нечто другое, ни капли не похожее на то, что когда-то решали, но с тем же смыслом — было трудно и даже невыполнима. В конце концов, девушке просто надоело во что-то вникать. И до этого ленилась, а теперь и вовсе плыла по течению. Не сделано? Да как-нибудь потом. Не получается? Потом найду подобное. Скоро сессия? Экзамены? Да вообще плевать. Как-нибудь прокатит. Спать по три-четыре часа в сутки? Увольте, надоело. Гробить в свои девятнадцать красоту, нервы, здоровье, получая взамен мешки с фингалами под глазами, хронический недосып, похудение, когда ты и так тощая, как спичка, падать в обмороки, быть бледной-серой, часто простужаться и едва ль не закатываться истерическим нервным хохотом — нет, спасибо. Нет, Вы не думайте, что Лиля забросила учёбу вовсе. Она училась так же, но уже просто перестала во что-либо крепко вникать — толку от этого не было, были только слёзы и огорченья, разочарования. В себе. А ещё она себя проклинала. За то, что, когда была возможность, не ушла учиться на специальность, к которой лежала душа, которая была бы в удовольствие. Нет, никто, конечно, не гарантировал, что стало бы легче, но хотя бы избрала то, что нравится. А ещё было обидно, что никто не понимал. Хотя окружающие твердили обратное и любили ещё говорить: «А чего ж сюда пошла? Могла б пойти, куда хотела». Могла, но было поздно и сложно. Сложность заключалась в том, что другой институт был далёк от родного дома, покидать который не хотелось, а если и покинула, то вопрос с проживанием возникал сам собой. А жить в том городе было дорого. Вот и выбрала, что ближе. Подала в два института документы, выбрала более солидный, да вот только теперь Лиля думала: а зачем ей эта солидность, когда так хочется махнуть на всё рукой и забрать свои документы? И забрала бы, если б не хотелось расстраивать своих родных, совесть спала бы зубами к стенке. — Я не могу! — Слышать этого от тебя не хочу. — Но я не понимаю… — Читай. — Читала. — Ещё раз. — Да я трижды прочла! — Не вчитывалась! Ты более вдумчиво давай разбирай! — Да я и так нормально читаю! Только толку? Я даже азов не знаю! — Ну так читай! — А ты объяснить не можешь?.. И по кругу. — Да ты упрямишься и не хочешь понимать! Лиля прикрывала глаза или отводила взгляд в сторону, стараясь не заплакать. От чего? Непонятно. Какая-то обида гложила её. «Да, упрямая, — хотелось сказать, — но я действительно не пойму!» — Это же легко! Аналогично! «Я понимаю! Но не понимаю, как решать!» — кричала в мыслях, и спокойно говорила вслух. Как горох об стенку. — Да всё так же. «Да ка-ак?!» — уже в своих фантазиях девушка представляла, как бьётся головой об стенку и кричит в истерике от этого непонимания, этой тупости. — «Легко», «легко»… — передразнивала она после, оставшись наедине с собой. — Объяснил бы кто по полочкам… Так ведь навязываться не хочется, боюсь быть грузом лишним, обузой. Это ж время отнимаю у всех них… Вот была возможность пойти на психолога, так лучше б на него пошла. Или всё же на филолога. Дура! Идиотка! Каждый раз разговоры об учёбы всё больше и больше выводили из себя, хоть и казалось: пустяк, чего тут так расстраиваться? Но для неё было чему. И снова и снова она будет думать об этом всём. Терзать свои мысли, душу, сдерживать негатив. А потом вновь заведёт дневник. Кажется, шестой по счёту. Всё-таки, тетрадь никому не расскажет и примет всё, что скопилось на душе, что тревожит мысли — это единственное, что успокоит её. А после, излив всё синей пастой на белую бумагу в клеточку, она украдкой посмотрит на соседку, что смотрит фильм в наушниках, тихо выдохнет, закроет тетрадь и закинет в тумбочку, в самый низ, к старым тетрадям, и возьмёт в руки тетрадь по математике. Наберётся сил, терпения, опять тихо выдохнет и уткнётся в неаккуратный не сильно мелкий едва разборчивый почерк. Попытается вновь понять, что проходили, опять перероет весь интернет и будет ругать себя за то, что пошла туда, куда сердце не вело.