Cup of tea

«Тэхён, нам надо расстаться. У меня другой. Прости». Восемь слов. Тридцать девять букв. И бесконечные гудки на том конце провода. Что ж, всё к этому и шло. Было глупо надеяться на иной исход предрешенных событий. Правда там, глубоко внутри, всё стремительно сжимается в комок из сплошной ноющей боли. Отключить телефон и убрать в карман. Накинуть широкий капюшон на голову – так, чтобы не видно лица, и вперёд, не разбирая дороги, по тропинкам промозглых аллей случайного парка. Холодный ветер мелкими осколками дерет лицо, сдувает жгучие слёзы и заползает за шиворот темной толстовки. Глупо. Как же глупо всё получилось. Два месяца окрыленного безумия - страсть и любовные клятвы до гробовой доски, детская непосредственность и теплые рассветы под пушистым пледом, а дальше.. «нет времени», «много дел», «задержусь на учёбе», «переночую у подруги»... Сотни отговорок и фальшивых улыбок, взгляд в пол, а не как раньше - глаза в глаза на расстоянии десятка сантиметров. Всё было настолько очевидно, что не требовало объяснений. Но надежда, чёрт бы её побрал, всегда умирает последней. Резкий звук сквозь толщу мрачных мыслей, скрип и неразборчивый крик. Секунда на то, что бы оторвать взгляд от земли и понять – стоишь посреди велосипедной дорожки. Ещё секунда уходит на осознание неизбежности столкновения. Тупая боль врезается в тело с подозрительным треском и противным звуком тормозного следа, кромсает и рвет телесную оболочку словно бы на отдельные куски неживой плоти. Страх в отражении больших глаз цвета тёмного шоколада мешается с собственным ужасом, прочно въедается куда-то на подкорку и бесполезной информацией оседает на многочисленных дорожках памяти. А в следующее мгновение сознание накрывает спасительная мантия пустоты. Полиция говорит - несчастный случай. Виноватых нет. Вернее, виноваты оба в равной степени. Разбирательства не будет. Ну и ладно. Диагноз звучит устрашающе – ретроградная амнезия. Временная, но от этого не менее болезненная. Записи в карте гласят, что данная болезнь является последствием черепно-мозговой травмы, которая вызвала сотрясение мозга и потерю сознания с последующей утратой памяти о событиях, произошедших до травмы. Организм полностью солидарен – несмотря на рассказы родителей и друзей о последних трёх месяцах жизни, несмотря на симпатичную девушку, что каждый день у постели в слезах: «прости, я люблю тебя!», в воспоминаниях лишь густой туман и редким желанным проблеском глаза цвета тёмного шоколада. Слова «из-за осложнений функциональность памяти значительно ухудшилась, новая информация будет усваиваться с трудом» звучат как приговор. И даже дополнение в виде: «со временем это, конечно же, пройдет», облегчения не приносит. Дни друг за другом смешиваются в монотонный серый поток из физиопроцедур, нейропротекторных препаратов, антиоксидантов, витаминов, сеансов психотерапии.. И всё зря. Последние месяцы начисто стёрты из памяти, лишь в глубине сознания, на уровне шестого чувства, витает смутная уверенность, почти сформированное осознание простого факта: «там» всё было плохо. Желания вспоминать забытое время просто нет. И возвращаться «туда» не хочется от слова абсолютно. Владелец прекрасных глаз обнаруживается у стойки регистрации где-то на середине глухого пути по наклонной вниз. Обнаруживается совершенно случайно – суета однотипных непрекращающихся процедур, рой не до конца осознанных мыслей, поворот не в ту сторону, а там.. прочно въевшаяся в память радужка цвета тёмного шоколада и бездонные пропасти зрачков. Парень улыбается одной из практиканток-администраторш - худенькой брюнетке с детским личиком и точеной фигуркой, ставит подпись в каких-то бумагах и, подхватив сумку, поспешно покидает больницу. Проводить его тяжелым взглядом и, собрав последние крупицы сил и смелости, заглянуть в документы, что девушки-сплетницы в белых халатах не успели убрать со стойки. Набор медицинских терминов не дает равным счётом ничего, но в памяти старательно фиксируется: «перелом лучевой кости со смещением», «сотрясение мозга лёгкой степени», «незначительные ушибы мягких тканей», и, самое главное, «Чон Чонгук, 20 лет, Пусан». И как же тебя занесло в город Тэгу, мальчик из Пусана? И снова: монотонный поток разнообразных процедур с перерывами на подозрительного вида сон, обилие чуждой, будто бы лишней, информации вперемешку с лицами родителей, друзей, знакомых. Пара недель и выписка на руках - волен делать что захочешь. Утерянный на неизведанных просторах памяти учебный материал восстанавливается со скрипом, накладывается тяжелыми пластами из букв на пустые листы прошедшего обучения. Спасибо друзьям и преподавателям, что вошли в положение и готовы помочь по мере собственных возможностей. Смутно знакомая девчонка больше не докучает своим присутствием. Наверное, оно и к лучшему. Оболочка-то красивая, как блестящая обертка незнакомой конфетки, а внутри - пустышка, горечь с прогорклым шоколадом, совершенно точно не таким, как в его глазах. Неужели и правда любил её? Смешно. Подумать страшно. И вроде бы всё хорошо, жизнь вернулась на круги своя, завалив рутиной серых будней и дождевых набегов на промерзший изнутри город, вот только.. остался в груди неприятный осадок, что каждую ночь всплывает в памяти глазами цвета тёмного шоколада. Учёба-дом-учёба. Бесконечная суета. Обилие информации, которую необходимо усвоить, но никак не выходит, сильно давит на расшатанные нервы. События стремительно проносятся мимо, не успевая оставить хотя бы бледный отпечаток в воспалённом сознании. Не успел вернуться, как все уже порядком надоело. Кажется, этой суете нет конца. Небольшая забегаловка перед началом занятий. Терпкий аромат корицы, свежевыпеченного хлеба и мяты. Крепкий кофе и булочка с клубничным джемом за угловым столиком. Набор лекций, что необходимо знать наизусть к стремительно приближающемуся зачету. Колокольчик у входа звенит уже в четвертый рез – ещё один посетитель в преступно ранние часы. Оторвать взгляд от исписанной тетради и.. мгновенное падение куда-то за пределы этой реальности. Такой знакомый незнакомец застывает на пороге, опасаясь неловким движением разорвать тугую красную нить, натянувшуюся меж двух пристальных взглядов. Один - цвета тёмного шоколада, второй - сверкающий янтарь вокруг зрачка и чернота у самых краев. Из прикушенной от напряжения губы срывается капелька крови, соленым послевкусием растворяясь на языке, металлом вниз по горлу, кажется, прямо в сердце. Спустя мучительную минуту, что высоким напряжением звенит в ушах, - глухие шаги, и настороженная тишина взрывается бесконечным потоком бесконечных слов, обрывки которых, против всяких правил, прочно впечатываются в память: «Чон Чонгук зовут. Я сам из Пусана. Но у меня бабушка на другом конце Тэгу живет. Раз в месяц навещаю. А в этот район – за лекарствами, они только здесь и продаются. Замотался совсем, позавтракать забыл сегодня. Случайно кафешку эту увидел – думаю, зайду, хоть чаю выпью. А тут ты..». Резко наступившее неловкое молчание оглушает, повисает тяжелым грузом на тонкой шее. Парень старательно мнет в пальцах край бледно-голубой салфетки, спрятав болезненную надежду в отражении темной челки. Тихое, с горечью в голосе: «Прости, что не успел затормозить. Прости, что не извинился раньше», - как выстрел из винтовки, с глушителем в виде чистейших эмоций. Столь неожиданно и точно в сердце. Грустная улыбка на покусанных губах невольно приковывает взгляд. Едва различимый голос тонет в шуршании колес по грязным лужам за широким окном, в разговорах поваров за массивной кухонной дверью. Но, вопреки всем разумным причинам, в голове друг за другом всплывают слоги, что складываются то ли в оправдание, то ли в признание: «Я такой дурак. Кажется, влюбился в тебя с самого первого взгляда». Контрольный в голову. Прямое попадание. Дыхание безнадежно сбивается, скачет загнанным зверем вслед за учащённым сердцебиением. Кончиками заледеневших пальцев провести линию по чужой скуле, очертить едва незаметный шрамик на левой щеке - медленно, осторожно. Одно неверное движение - и призрачное видение надломится, разлетится скопом мелких осколков, растворится в утреннем тумане, запахе выпечки и пряного кофе, выпадет неприятным осадком в измученной душе. Горячее дыхание опаляет ладонь, тёплые губы невесомо касаются кожи. Длинные ресницы мелко подрагивают, поднимаясь вслед за тяжелыми веками. Глаза цвета тёмного шоколада смотрят прямо в душу, заглядывают в самое сокровенное, магнитом тянут неосознанные чувства, берут под контроль беспокойное сердце. Не сон, что каждую ночь тупой болью в груди и жгучими слезами в подушку. Не галлюцинация, нет. Живой, тёплый, объемный, с лёгким запахом вишнёвой жвачки. Лицо недопустимо близко, так, что видна каждая родинка, каждая трещинка на пухлых губах, каждый волосок, каждая морщинка и пора на бледном полотне. А самое главное - неповторимый узор глаз цвета тёмного шоколада, что проникает тяжестью в самые потаённые уголки разворошенной души. Податься чуть вперед - не столько движение, сколько колыхание воздуха, но тот, что напротив, всё интерпретирует верно, и губ касается долгожданное тепло. Неуверенно, настороженно, смущенно - легкое прикосновение, что с каждой секундой перерастает в нечто большее, теплом зарождаясь в левой половине груди. Крепкие объятья, тесное сплетение языков, широкая ладонь на затылке несильно жмёт и как бы просит – сильнее, глубже, навсегда. Жар окутывает разомлевшее тело, мелкими разрядами расползаясь по клеточкам молодого организма, и собирается в тугой узел внизу живота. Официант, что так невовремя принес заказ, деликатно покашливает в кулак, привлекая к себе внимание. Мимолётное касание губ, словно «я не прощаюсь, это только начало» и.. Пауза. Ты смотришь в чашку с чаем. Я считаю трещинки на блюде. Люди не встречаются случайно. Мы с тобой, наверное, не люди.