Ничто

Лесса собирает души. Их можно найти повсюду: яркие, сияющие, привлекают к себе взгляд как райские цветы, они так и просятся в руки; души темные и тяжелые прячутся от взгляда, скрываются в складках чужой памяти, не даются, колют пальцы иглами злости; встречаются души тусклые, будто запыленные временем, они нравятся Лессе больше всего — забытые, затерянные, они так похожи на него. — Что это? — вопрошает всезнающий Ра. — Это ветка, — послушно отвечает Лесса. Сучок в руках — представлении о руках, таком же аморфном и изменчивом, как и все в этом месте — мгновенно покрывается бутонами, расцветает, плодоносит и отекает янтарем, распыляется звездной пылью. — Что это? — вновь вопрошает Ра. — Ничего. Лесса собирает души. Он путешествует по пластам реальности и между ними, плывет, подаваясь течению бесконечного времени и огибает планеты, звезды и черные дыры вместе с потоками искривленного света. Он и сам ничто. Лишь случайная часть этого мира, которая находится в бесконечном падении. — Ты — это я, — шепчет иногда Темная. Ее мощь пугает и, имей Лесса душу, он наверняка обезумел бы от страха. Но он — ничто, ничто. Лишь росток, которому суждено распуститься и застыть в своем гибельном цветении, предотвращая разрушение созданного Ра мира. Души трепещут в его руках, когда он провожает их к обрыву. Там, за краем — бесконечная ночь, похожая на глотку квазара. Сплошная чернота ужасает и убаюкивает обещанием тишины и тепла материнской утробы. Лесса отпускает души и они падают, будто лучи звезд, в надежде пронзить пустующую тьму зерном новой жизни. Лесса не может оторвать взгляда, он весь дрожит от красоты этого падения. В самом дальнем уголке его сущности, где-то там, на границе с его собственной неизведанной тьмой, живет робкая надежда на то, что однажды он увидит, как падшая душа взмывает вверх, становясь чем-то большим, чем ничто, как и он сам.