Ветер

Он продолжал двигаться. Этот жуткий запах машин, дыма сигарет и выхлопов заводов стал уже привычным, но оставался чужим, давил на него, мешал жить. Сталкиваясь с железобетонными стенами, ему становилось тяжелее продолжать свой путь. Встречая на пути облака смога, он чувствовал горечь и невероятную печаль. Но он двигался, потому что он — ветер. И не умел иначе. Ветер блуждал между дворами, попадал в дворы, заглядывал окна. Он помнил те времена, когда этот город был всего лишь очередью маленьких домиков посреди степи, спускающихся к реке. Когда железнодорожный дракон ещё не проложил свой путь под солнцем. Когда люди ещё не начали рыть вглубь, выкачивая из этой земли всё её богатство… Они всегда пытались что-то раздобыть. Ветер помнил времена, когда живущие тут люди опускали под воду овечьи шкуры. Поначалу его, тогда ещё молодого и любопытного, заинтересовало это действо. Что они делают? Для чего это? Маленькие блестящие крошки. Эти существа тратили часы ради нескольких драгоценных песчинок. Когда же ветер заметил других людей, желающих обменять эти крошки на, казалось бы, гораздо более нужные вещи, то лишь порадовался. Песчинки под их руками превращались в золотые украшения, прекрасные, невероятные. Искусство. Оно того стоило. Но люди кочевали, воевали, умирали… Ветру оставалось лишь наблюдать за всем этим, взрослея вместе с воинами, меняясь вместе с оружием, возрастая вместе с поселениями. Тот, кто владел этими песчинками, золотом, был главнее остальных. Другие же воевали за него или против. Ветру тяжело было принять чью-то сторону: он видел, как прекрасно искусство и, в то же время, сколько крови за него лилось. Казалось, это не имело конца. Порой он слышал голоса людей. Подслушивал разговоры, интересовался жизнью. Ветру всегда было интересно, как они живут. Что ими управляет? О чём думают? Иногда он слышал, как люди просили ветер помочь. Так или иначе, не выдавать их, скрыть или же ровно направить стрелу. Но он не знал, нужно ли им помогать… Проходили века. Ветер видел, как верхом идут завоеватели. Затем — как бегут люди, желая свободы… Но также он видел в глазах людей желание знать больше, видеть дальше, верить в себя, а не в помощь ветра. Он был рад и обижен. Века уходили прочь, словно поняли, что засиделись на скучной вечеринке. За лошадями покатились кибитки и кареты. Затем — кареты без лошадей. Мастера с лавочек сменялись мануфактурами и заводами. Ветер сменялся бурей, когда надоедало смотреть. Что интересовало ветер? Поначалу — творчество, наука, политика. Затем — человек. Почему? Как? Зачем? Почему человек имеет руки и может ими что-то держать? Как они не замечали, что ветер наблюдает за ними? Зачем жертвовать всем ради каких-то «чувств»? Чтобы понять это, ветер шелестел страницами книг, когда их хозяева решали вздремнуть. Иногда он жалел хорошую книгу, лишённую читательских рук, и будил зеваку. И всё же хорошие эти люди, умные! Но больше всего радовался ветер, когда люди начали ставить ему музыкальные инструменты. Тогда, вместо того, чтобы бесцельно бродить по улице, он радостно гудел в трубах. Поначалу импровизировал, со временем — пытался сыграть что-то из Баха, но некому было его поправить. И снова его встречала спокойная улица. Теперь люди двигались гораздо быстрее ветра, спешили, суетились. Стены им не мешали, дым на них не давил. Странные существа эти люди! Было что вспомнить ветру, было. Он чувствовал себя старым, когда видел расцвет цивилизации, и совсем молодым, когда видел детей. Ведь только они понимали, что можно только двигаться, слышали, как ветер пытается сыграть Баха, верили, что с неосязаемыми тоже можно играть. Кто бы запустил змея в небо?