Форсети

Сама смерть ужасна, но мысль о том, что придется умереть, так и не пожив, невыносима. Эрих Фромм

Маленький грязный мальчишка сжался в комок на земле, прикрывая руками голову. – Не надо, пожалуйста! В ответ ему прозвучали хохот и выкрики: – Выродок! – Урод! – Ты никому не нужен! В ребенка полетели камни, и ему досталась пара пинков ногами вдобавок прежде, чем его оставили в покое. Забившись в угол конюшни подальше от людских взоров, мальчишка тихо стирал кулаками слезы с мокрых щек. Рядом заржал конь, и ребенок испуганно дернулся в сторону, посильнее зарываясь в солому. В проеме, где должна была быть дверь, показалась фигура. – Эй, я знаю, что ты здесь. Не бойся – я тебя не обижу. Мальчик застыл, надеясь, что пришедший не услышит, как громко у него колотится сердце. Неожиданно кто-то цепко схватил его за предплечье и выдернул из укрытия, заставив взвизгнуть от страха. – Тихо, тихо, – послышался веселый смех, – не привлекай ненужного внимания. Я Том, а ты? Шмыгнув носом и оценив обстановку, – вроде, бить его пока не собирались – мальчонка осторожно взглянул на собеседника, сидевшего перед ним на корточках и казавшегося его ровесником. – Я Билл. Оглядев нового знакомого, Том вынул из кармана штанов кусок хлеба. – Держи. Ты, наверно, голодный? Увидев еду, Билл тут же выхватил хлеб и жадно набросился на него. Том тем временем разглядывал Билла. Высокий для своих лет десяти-одиннадцати, худой, грязный и весь в синяках, со всклокоченными длинными черными волосами. На чумазом лице выделялись большие карие глаза, показавшиеся Тому очень красивыми. – Где твои родители? – поинтересовался он, аккуратно усаживаясь рядом. – У меня их нет, – спокойно ответил Билл, вытирая рот рукавом порванной местами рубахи. – Я на улице живу. – Моих родителей тоже нет, – вздохнул Том. – Я у брата отца живу, а он не особо моей жизнью интересуется, только пьет много. Зато мне есть где спать. За что они тебя так? – он кивнул на выход из конюшни, за которым не так давно скрылась кучка детей. – Просто так. Заметили, как я пытался стащить пару яблок с чужого двора. Том покачал головой: – Воровать, конечно, плохо, но я тоже так иногда делаю. А ты ведь не плохой, я вижу это. А эти… Ты не думай, Форсети все видит – каждому воздастся в этой жизни. – Ничего он не видит, – обиженно ответил Билл. – Иначе за что мне все это? – Не говори так, – мягко укорил его мальчик. – Боги все знают и для каждого приготовили свою судьбу. Не гневай их. Давай лучше… С дальней стороны фьорда у меня есть плот. Я могу научить тебя ловить рыбу! Билл, открыв рот, посмотрел на смеющегося мальчишку. – Свой плот? – Да! Когда-нибудь я научусь строить самые настоящие драккары! – похвастался Том. – Идем? Кивнув, Билл резво подскочил за новым другом. Весело хохоча, дети покинули конюшню. * * * Двое мальчишек молча сидели на полу, кутаясь в одну теплую шкуру и увлеченно слушая женщину перед ними. Та, ласково улыбаясь, перебирала травы и в очередной раз рассказывала детям то, что сама когда-то слышала от своих родителей. – Грейс, а расскажи нам про Форсети, – попросил Том. – Да, расскажи, а то мы уже выучили все про Локи. Расскажи нам про Асгард, – поддержал друга Билл, сжав его ладонь. Грейс, бросив на стол траву, рассмеялась, обняв детей по очереди и ласково потрепав их по макушкам. – И все-то вам надо знать. Вернувшись к травам, женщина вздохнула: – Форсети – один из главных богов. Он неподкупен и честен. Любой суд вершится у людей с его помощью, и приговор – единственно верный. – А если он обманет? – Что ты! – испуганно оглянулась на Билла женщина. – Форсети не может лгать, он всегда говорит только правду. Даже боги идут за справедливостью к нему. А люди… Это ведь Форсети дал нам свод законов, которых мы должны придерживаться. А сам он сидит в Асгарде, на троне в золотом зале с серебряными колоннами, и наблюдает за нами. – Ничего себе, – присвистнул Том. – Я тоже так хочу! – Ты же не бог, Том, – рассмеялась Грейс. – А мы можем увидеть когда-нибудь живого бога? – полюбопытствовал Билл. – Ты же видишь, как вершится суд, Билл. Когда в последний раз к смерти приговорили Зигурда за предательство, разве это не было справедливым? – Конечно, было, – закивали мальчишки. – Форсети все видит и раздает каждому по заслугам. Надеюсь, что ни один из вас никогда не окажется перед его ликом на суде людском. – За что нас судить? – рассмеялся Том. – Мы же дети и не сделали ничего плохого. Завязав мешочек с травами, женщина повернулась к Тому: – Это сейчас вы дети. Пройдут зимы, весны, и вы станете совсем взрослыми, а я – совсем старой. Кто знает, что уготовано каждому из нас? Билл рассмеялся: – Уж я-то точно никого предавать и убивать не собираюсь, чтобы меня судили. – И я! – поддержал его Том. – Надеюсь, так и будет, – улыбнулась Грейс. * * * На полу было холодно и сыро. Молодой мужчина, застонав, поднял голову, беспомощно повиснув на связанных за спиной руках. – На попей, – раздался тихий голос, и к губам поднесли кубок с холодной водой. Жадно выпив всю предложенную жидкость, Билл взглянул на стоящего рядом мужчину. – Том? – Надо же, – усмехнулся тот, – а вот я тебя не сразу признал. С тех пор, как ты пропал, прошло около десяти зим. – Развяжи меня, – поморщился Билл. – Я не имею права, – с сожалением ответил Том, перехватывая на затылке длинные русые волосы. – Могу лишь ослабить веревку, чтобы ты мог нормально опуститься на пол. Распутав пару узлов и поправив веревку, Том сел на пол напротив пленника. – Легче? Билл лишь кивнул в ответ, пытаясь размяться в связанном состоянии. Руки не слушались, ноги затекли, а поясница отзывалась острыми импульсами боли. – Где ты был столько времени? – Ушел в другое поселение за горы. Здесь мне не было места. – Почему ничего не сказал мне? – нахмурился Том. – Почему ты бросил меня одного? – Ты бы не отпустил, – виновато ответил Билл. – А мне надо было найти себя. – И как? Нашел? Билл отзеркалил ухмылку старого друга, тряхнув головой с копной длинных черных волос. – Еще как. – И что дал тебе твой поиск, если через день тебя казнят? Не заметно, чтобы ты стал мудрее или осмотрительней. Ты же знаешь, что потребует народ за убийство сына ярла. Хочешь стать Кровавым Орлом? Хочешь заставить меня любоваться, как тебе на спине рассекут ребра и сверху на плечи положат твои же легкие? Знаешь ли, я пока не видел людей, которые умеют с этим жить. – Но я не убивал! – резко ответил пленник. – А кто? – Откуда я знаю?! Я возвращался в Стирвилль и нашел его мертвым на краю дороги. Знал бы, чем все это кончится – оставил бы там. – Как это доказать? – Ты же сам всегда говорил, Том, что Форсети все видит. Значит, справедливость восторжествует. Боги не оставят меня. Или ты уже в это не веришь? – чуть тише добавил Билл. Том вздохнул. В богов верили все. А те, кто не верил, скрывал это, дабы не навлечь на себя гнев остальных. Наравне с главенствующими Одином и Фреей осужденные чаще всего вспоминали именно Форсети – бога правосудия. Том искренне верил в его неподкупность. Бог не может врать, если только он не Локи – бог иллюзии и обмана. – Я верю. Так же, как и знаю, что справедливость может быть восстановлена слишком поздно. Я не хочу твоей смерти. – Это не моя смерть. Я ее не заслужил. Гимле подождет, я пока поживу еще… Том лишь вздохнул. – Хочешь ты или нет, но не можешь решать за богов. Билл лишь беспечно пожал плечами. – Дай мне еще воды. Том поднес вновь наполненный кубок к губам пленника. Пока тот жадно пил, молодой мужчина осматривал его. Все те же выступающие ключицы, прекрасное лицо, которое он так любил, но которое не знало лезвия уже несколько дней, вследствие чего обросло щетиной. Он заворожено провел пальцами по крепкой мускулистой шее, вспоминая, какой нежной она была много зим назад, когда они были вместе. Билл, поперхнувшись, отпрянул. – Что ты делаешь? – Я скучал, – просто ответил Том. – Ты бросил меня, не объяснив ничего. Наплевал на все, что между нами было. Ты просто исчез и даже не представляешь, как я страдал. Билл вздохнул, опускаясь на пол. Руки, хоть и были связаны за спиной, уже не так болезненно ныли. – Все не так, Том. Ты думаешь, я ничего не чувствовал? – он бросил быстрый взгляд на застывшего рядом собеседника и подался вперед, продолжив говорить с жаром. – Я любил, Том, больше всего на свете! Ты вытащил меня из Хельхейма, когда я уже почти умирал от страданий и одиночества. Я начал жить, только встретив тебя. Ты так много мне дал, а мне нечего было дать тебе взамен. Я хотел найти себя, стать лучше и вернуться к тебе. Но не так я представлял себе нашу встречу… Не так, – горько закончил он. – Ты сказал, что любил меня. До сих пор? – еле слышно спросил молчавший до сих пор Том. – Разве может быть иначе? Я только ради тебя стремился стать лучше, – удивился пленник. Том выдохнул и подался вперед, обнимая Билла, прижимаясь губами к грязным спутанным волосам и гладя худую спину. Казалось, он до последнего не верил. Узник, не имея возможности обнять, потерся виском о его щеку и застыл, вспоминая. * * * Они уже не дети – юноши. Молодые, гибкие, статные и полные сил. Билл выскочил на поляну, сразу же замечая посреди разбросанных поленьев Тома: тот увлеченно стругал голову дракона из деревяшки, ничего не замечая вокруг. Захохотав, Билл прыгнул на него со спины. Юноша, вздрогнув, порезался, зашипел и отбросил нож. – Прости, – перепугался Билл, хватая его пораненную руку. Сдернув с себя пояс, удерживавший рубаху, он бросился к ручью, окуная ткань в холодную воду. Аккуратно вытерев идущую кровь, постарался перевязать ладонь. Серая ткань тут же пропиталась красным. – Том, прости! Прости, я не хотел! – Все нормально, – криво улыбнулся молодой человек, зажимая раненную ладонь второй рукой. – Пройдет. Раны украшают воина. – Ты не воин, – улыбнулся Билл, усаживаясь рядом на траву и беря в руки еще не доделанную деревянную голову дракона. – Ты мастер. – А наш жрец сказал мне, что я однажды тоже буду говорить с богами, – рассмеялся в ответ Том, постепенно забывая про боль. – Моя вера в богов сильна, но я не умею с ними общаться так, как он. – А ты научись, – пожал Билл плечами. – Я хочу строить драккары, а не общаться с богами, – нахмурился Том. – Но в конечном итоге боги сами решат, чем тебе заниматься. – Верно, – Том вздохнул. – Что там у тебя? – он кивнул на мешочек за пазухой друга. – А, это тебе, – встрепенулся Билл, доставая пару кусочков вяленого мяса. – Спасибо, – юноша улыбнулся, вгрызаясь в кусок. – А откуда? Билл усмехнулся: – Там, где было, уже нет. Том прекратил жевать. – Ты опять украл? Билл! Юноша, казалось, теперь смутился: – Грейс ничего не потеряет от пары кусков мяса. У нее их еще много сушится. Что? Что ты на меня так смотришь? Том отложил недоеденный кусок, внимательно глядя на друга. – Откуда в твоей голове эти мысли? Когда же ты научишься быть другим, честным? К людям надо относиться так, как они относятся к тебе. Грейс всегда тебе добра желала, как и я. Или у меня ты тоже с легкостью своруешь? – Что ты! – перепугался Билл. – Том, я обещаю: это было в последний раз. Я стану лучше, правда! – Билл, боги все видят. И когда-нибудь, когда тебе будет нужна их помощь, они отвернутся от тебя за твои поступки. – Я изменюсь, – закивал Билл головой. – Я подойду к Грейс и извинюсь. – То-то же, – улыбнулся Том. – Кажется, ткань надо снова промыть: она вся в крови. Поможешь? Билл с готовностью снял окровавленную тряпку с руки друга и бросился к ручью – лишь бы Том не заметил, как он покраснел от стыда. * * * – Прости меня, пожалуйста, – Билл виновато переступил с ноги на ногу, пряча в волнении руки за спиной. Пожилая женщина вздохнула и пододвинула к нему тарелку с похлебкой. – Ешь, мой хороший, ешь. Билл уселся за стол и схватил ложку. – Я не хороший, Грейс. Я плохой. А вот ты – наоборот. Грейс рассмеялась: – Ты сейчас похож на ребенка, Билл. Конечно, ты хороший и в глубине души знаешь это. Все, что тебе нужно, – верить в себя и идти вперед. Ты же честно пришел и сознался. – Это все Том, – Билл опустил глаза и отложил ложку. – Я не хочу, чтобы он плохо обо мне думал. – Раз Том так хорошо влияет на тебя, старайся оправдать его надежды, милый. Я знаю, что ты можешь и обмануть, можешь и своровать, – Билл покраснел на этих словах, – но также знаю, что каждый раз, прежде чем это сделать, ты подумаешь о людях, которых не захочешь разочаровывать. – У меня только вы двое и есть, – улыбнулся приободренный юноша. – У кого-то никого нет, Билл, так что двое – это уже много. – Женщина подошла к Биллу и ласково потрепала его по волосам. – Кушай, а то остынет. * * * – Том? – тихо позвал пленник. Том разжал объятия и сел рядом плечом к плечу. На дворе давно наступила ночь, издалека был слышен лишь лай собак да завывания ветра. Свеча рядом давала мало света и грозилась в скором времени потухнуть. Билл поежился от холода. – Ты построил свои драккары? Том помолчал, продумывая ответ. – Когда ты ушел, мне было нечем себя занять, чтобы отвлечься. Я построил прекрасный драккар и подарил его ярлу – мне самому он ни к чему. – А сейчас? – Я учился у мастера три года. Ушел за горы и вернулся уже со знаниями. Ярл щедро платит за мои труды: кажется, у него свои планы на море. Билл тихо засмеялся, спиной чувствуя чужую спину и откидывая голову Тому на плечо. – А я думал, как ты там. Представлял тебя каждый день: как ты встаешь, ходишь по своему дому, двору… А тебя тут и не было, оказывается. Том пожал плечами, расслабляясь и вытягивая порядком затекшие ноги. – Здесь все напоминало о тебе. Мне было больно от этого. – Прости, – тихо последовал ответ. И после короткой паузы еще тише. – Что будет дальше? – Я не знаю, Билл. Не знаю, – также шепотом признался Том. Думать о завтрашнем дне было страшно. – Я должен буду уйти на рассвете. Сейчас твоя охрана спит мертвым сном, но жрец сказал, что его зелье будет действовать лишь до утра. – Жрец? – Мне больше не к кому было идти за помощью, – признался мужчина. – Все служат ярлу, а жрец – богам. Он знает правду, и гнев ярла ему нипочем. Я должен был тебя увидеть и поговорить с тобой. – Спасибо… И прости, что так разочаровал. Том дернулся от боли, с которой была произнесена эта фраза, и обернулся. – О чем ты? – Я надеялся вернуться и забрать тебя подальше отсюда. Туда, где никто не смог бы управлять нами и осуждать нас. Я видел эти места, идеальные для охоты и земледелия: мы бы и одни на всем этом свете справились. Ты бы строил свои драккары: лесов кругом полно! Том с горечью рассмеялся: – Говорил я тебе: не зли богов. Пленник лишь вздохнул в ответ. * * * Том раздраженно вздохнул. Он ждал Билла на их поляне уже довольно долго, а тот все никак не приходил. Парень недоумевал, что же могло так задержать друга. Когда уже почти стемнело, Том забеспокоился. Да где же Билла носило? Быстро добравшись до маленького неприметного домика на окраине поселения, он зашел внутрь: с некоторых пор этот дом стал для Билла родным, когда добрая женщина приютила маленького мальчика. – Грейс? За спиной хлопнула дверь, и в дом зашла хозяйка, стряхивая с плеч снег. – Ну и метель, – улыбнулась она. Однако, увидев лицо юноши, тут же посерьезнела. – Ох, Том. Знаю я, зачем ты пришел. Так ведь только нет его здесь. Том в удивлении распахнул глаза. Женщина вздохнула и обошла замершего посреди жилища Тома. – Он исчез на рассвете. А с ним – и все его вещи, – она покачала головой и успокаивающе погладила растерянного юношу. – Я не знаю, куда он ушел, Том, но надеюсь, с Биллом все в порядке. Значит, так было надо. – Но ведь на улице метель! – не выдержал Том. – А если он погибнет? Грейс беспомощно развела руками и молча отвернулась. Молодой человек выскочил из дома, бросившись в знакомую с детства конюшню – лошади Билла в стойле не было. Билл не появился ни на следующий день, ни через одну или пару лун. Даже когда сошел снег и зазеленели луга, Билл не вернулся в Стирвилль. Том ощущал себя преданным и брошенным. Ему было больно, оттого что человек, которым он жил, оказывается, и не нуждался в нем настолько же сильно. Билл умел жить и без него: умел дышать другим воздухом и радоваться другим людям. Том замкнулся в себе, прокручивая в голове все моменты с Биллом снова и снова, но никак не мог отпустить его из своих мыслей. Он молился богам, чтобы Билл был жив и здоров. Он молил о встрече. Но весны сменяли зимы, а Билла все не было… * * * До рассвета никто не издал больше ни звука. Так много всего хотелось рассказать и спросить, но все это казалось бессмысленным в свете предстоящих событий и полной безызвестности. Поэтому двое просто сидели, не шелохнувшись, лишь прислушиваясь к дыханию друг друга. Страшнее ночи не было в жизни каждого. Когда в окно несмело скользнул первый луч еще красного на восходе солнца, Том пошевелился, разминая затекшие конечности. – Билл, – тихо позвал он. – Мне пора. Пленник тяжело вздохнул, оборачиваясь и с отчаяньем глядя, как Том встает на ноги и поправляет сбившуюся рубаху, стряхивает с колен солому. Мужчина шагнул вперед, заводя руки ему за спину и вновь затягивая узлы веревки, виновато глядя Биллу в глаза. Вздохнув, Том аккуратно обнял его, прижимая к себе, насколько мог, крепко, прикасаясь лбом к его лбу и закрывая глаза. Он чувствовал дрожь Билла, и у него самого сердце громко и часто стучало от страха за его жизнь. С неохотой он уже разжал объятия и развернулся к выходу, когда услышал отчаянный окрик: – Том! Мужчина взялся за ручку двери и обернулся. Билл бегал взглядом по его лицу, словно стараясь запомнить каждую черту. – Я люблю тебя, – одними губами произнес пленник. Том покачал головой и вышел. Развернувшись, он вздохнул и посмотрел на узника, глядящего ему вслед. – Мы не прощаемся, Билл. Дверь за ним закрылась с тихим стуком. * * * Тихо засмеявшись, молодой парень пихнул другого плечом. – Зато теперь ты знаешь, что стоять в реке и ловить рыбу руками холодно. А то думал, я там играюсь. – Вот тебе лишь бы поиздеваться, – укорил его Билл, грея дыханием замерзшие руки. Том только улыбнулся в ответ и распахнул перед гостем дверь. – Заходи, садись у очага. И сними ты эту обувь – так никогда не согреешься. Билл послушно стянул с себя шапку, меховую накидку и разулся. Усевшись на пол, он протянул к огню замерзшие руки. Через пару минут рядом с ним опустился сам хозяин дома, протягивая кубок с чем-то дымящимся. – Горячее вино. Давай-ка, – пояснил Том. Билл отхлебнул горячительную жидкость, чувствуя, как по желудку распространяется живительное тепло, и расслабился. – Так странно… – Что именно? – Что здесь нет твоего дяди. Я привык, что он вечно в углу лежит или пьет за столом. – Он прожил долгую жизнь, – Том с удовольствием вдохнул запах вина и горящих поленьев. – Какую-никакую, а жизнь. – Том, он же пил все время и тебя нередко бил! – Ну и что. Значит, так было нужно. Как знать, может, я не стал бы таким, каким стал, если бы не он. – Поражаюсь, – выдохнул Билл, положив руку на плечо юноши. – Неужели в тебе нет ни капли обиды и злости? – А зачем? – Том улыбнулся и потерся щекой о его ладонь. – Не будь я таким, может, мы бы и не встретились никогда вовсе. – Вот уж нет! – тут же возмутился юноша. – Лучше оставайся добряком, зато со мной. – С тобой, – отозвался Том, оглядывая лицо Билла. Он был все так же красив, как и тогда, когда они встретились в первый раз. Черты лица изменились: мальчишка повзрослел, но был все так же притягателен. – Ты такой красивый, – выдохнул Том, мягко касаясь его губ со вкусом вина. – Я знаю, – просто отозвался Билл, отставляя чашу и забирая у Тома его. Он аккуратно коснулся лица юноши, проведя кончиками пальцев по еле ощутимой щетине, и прильнул к его губам. Они оба ценили моменты, которые проводили только вдвоем. Никто из них не помнил, когда детская дружба переросла в подростковую привязанность. Теперь они стали уже даже не подростками, а молодыми людьми в самом расцвете сил, на которых засматривалась половина девушек поселения, однако их внимание было приковано только друг к другу. Билл тихо засмеялся сквозь поцелуй и откинул назад голову, позволяя Тому пройтись губами по шее и опрокинуть его на пол. – Ты все-таки постелил тут шкуры, – удивленно заметил он, когда спина его опустилась на мягкое теплое покрытие. – Конечно, – ответил Том, развязывая тесьму на рубахе и стягивая ее с себя. – Не хочу, чтобы мы снова были все в синяках от жесткого пола. Польщенный таким проявлением заботы Билл притянул к себе молодого человека, обнимая и снова вовлекая его в поцелуй. Резким движением перевернув Тома на спину, он уселся на бедра юноши. Тот, не теряя времени, стянул с Билла ненужные сейчас вещи, окидывая восхищенным взглядом его наготу. Улыбнувшись, Билл запустил ладонь в штаны Тома, вызвав у того глухой стон. – Да ты уже готов! – удовлетворенно заметил юноша, второй рукой избавляя парня от явно мешающихся остатков одежды. – С тобой всегда готов, – тихо рассмеялся Том. – Ай! – отозвался он, когда Билл, извернувшись, легко прикусил его кадык, тут же зализывая место укуса и проводя ладонями по бокам. – За что? – Чтобы меньше болтал, – тихо ответил Билл. – Лучше займись делом. Подбежавшая к крыльцу собака, испуганно дернувшись от услышанного вскрика, поспешила удалиться. Последовавшие за вскриком стоны лишь подтвердили мысли собаки о том, что еду ей сегодня придется искать в другом месте. * * * – Я думаю, сегодняшний рассвет видели все, – громко произнес жрец, подняв руки и привлекая к себе внимание шумевшей толпы. Когда народ затих, он продолжил. – Если солнце встает, умывшись в крови, значит, боги недовольны нами. Толпа зароптала. Все переглядывались и пытались понять, что же они сделали неправильно. Билл, уверенно расправив плечи, насколько это позволяла веревка, которой он был привязан к позорному столбу посреди площади, взглянул на жреца. – Я слушаю глас богов, а они позволили этому человеку, – он махнул рукой на Билла, – преодолеть долгий путь до Стирвилля и вернуть нам тело Свиргора, чтобы мы могли с честью проводить его в последний путь. – Он убил его! – выкрикнул кто-то. – Убийца! – подхватило еще несколько голосов. – Его нужно казнить! Толпа негодовала и шумела, а Билл пытался высмотреть в ней единственно важного для него человека. Жрец шагнул вперед и громко спросил: – Кто из вас пойдет против воли богов? Кто осмелится взять на себя и свою семью грех тяжелый? Люди снова затихли, слушая. Жрец окинул всех тяжелым взглядом и указал рукой вглубь толпы. – Ты! В красном! Поднимись ко мне сюда, на Священный Камень! Пусть боги говорят с тобой, раз имеющие уши да не слышат меня! Увидев, как из толпы к жрецу приблизился человек в красной теплой накидке, Билл нервно выдохнул. Когда тот шагнул на Священный Камень и развернулся лицом к толпе, Билл узнал Тома. Тем временем жрец достал из кармана монету и протянул ее мужчине. – Это монета, привезенная из Нортумбрии. Пусть боги покажут вам, что чужаки подвластны их воле. Брось монету. Ежели ляжет она тебе на ладонь крестом вверх, то останется этот человек в живых и будет отпущен. А если нет – быть мне казненным вместе с ним за обман. Том замер, зажимая монету в ладони: металл холодил горячую от переживаний кожу. Выдохнув, он подбросил замерцавшую на солнце монету верх и поймал ее, накрыв второй ладонью. – Что там? – Покажи! Толпа зашумела. Люди вытягивали шеи, чтобы увидеть все за спинами других. Билл тоже вытянулся, силясь разглядеть происходящее. В голове шумело, а в глотке пересохло от страха. – Когда-то я сказал, что однажды ты придешь говорить с богами, – тихо сказал жрец, глядя Тому в глаза. – Форсети все давно знает и говорит твоими устами. Том разжал кулак и выдохнул, улыбнувшись. На солнце, переливаясь огнями, отражался крест на монете. * * * – Еще чуть-чуть, Билл! Уже почти пришли. Том направлялся к своему дому, поддерживая почти падающего обессиленного молодого мужчину. Еле забравшись на крыльцо, он опустил Билла на пол у камина и запер дверь. Поставив над огнем воду, Том опустился рядом с мужчиной, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Все позади, ты слышишь? Ты свободен, ты дома, я рядом. Билл потянулся к нему, крепко обнимая и наваливаясь всем телом. Сил не осталось вообще ни на что, даже на поддержание тела в вертикальном положении. – Я так давно хотел тебя обнять, – прошептал он куда-то в шею Тома, стискивая объятия еще крепче. – Так хотел увидеть тебя. Я бы вернулся раньше, Том, но я слишком далеко ушел и путь обратно оказался долгим и трудным. Том молча кивал в ответ, слыша, как собственное сердце почти выпрыгивает из груди. До сих пор перед глазами как в замедленной съемке, сверкая и поблескивая на солнце, ему в ладонь падала подброшенная монета. Пара секунд, за которые он вспомнил всю их жизнь. Не свою, не Билла, а именно их общую жизнь. Том был готов пойти на сделку с совестью и даже стать против решения богов, если бы оказалось, что Билл соврал ему о своей невиновности. Готов был ждать удара в спину от жизни, но доказать собравшимся людям, что осудили они без вины виноватого. – Ты мне веришь? Том, скажи, ты мне веришь? – Я верю каждому твоему слову. И так было всегда, – твердо ответил мужчина. – Вода подогрелась. Я подготовлю тебе лохань – раздевайся. * * * Билл ужасно устал. Он шел сюда уже несколько лет, сбиваясь с пути. Казалось, звезды не светили, указывая путь, ветер дул в лицо, мешая идти, а болезни словно нарочно тормозили его. Молодой мужчина видел во всем знаки богов, считая, что ему пока рано возвращаться туда, где прошли самые счастливые моменты его жизни. Туда, где остался он, Том… Но Билл готов был сколько угодно бороться со стихией и собственной слабостью, чтобы поскорее вернуться. Билл помнил, как трусливо просто сбежал однажды ночью: он не смог, глядя Тому в глаза, сказать, что уходит. В первые дни было ужасно тяжело. Доехав до ближайшего поселения и укрывшись на ночлег, Билл старался не думать, что слышал голос Тома – тот искал его. Не побоявшись метели, юноша отправился за ним – а Билл, наблюдая из окна, как подкупленный им заранее хозяин дома врет Тому, что не видел его, молился богам, чтобы в конюшне Том не заметил знакомую лошадь. Борясь с собственным ощущением потери и страха, он смотрел, как любимый человек исчезает в метели. По его расчетам Стирвилль был уже где-то совсем близко. Лошадь подвернула ногу еще до того, как он пересек горы, отделяющие Стирвилль от огромной равнины, и ее пришлось оставить. Пешком передвигаться было гораздо труднее и дольше. Открыв флягу, молодой мужчина хлебнул воды и поднялся с земли. Хотелось бы попасть в поселение до того, как солнце скроется за горами: предыдущую ночь Билл и так провел на дереве в лесу, вздрагивая от каждого шороха. – Я уже иду, – тихо шепнул он сам себе. Заметно холодало и темнело, когда Билл радостно вскрикнул – издалека он увидел огни поселения. Идти было все труднее: накануне прошел сильный дождь с грозой, и все дороги размыло. – Да сколько можно! – сквозь зубы выругался мужчина, в очередной раз с чавкающим звуком пытаясь выбраться из грязи. Резко выдернув ногу, он не удержал равновесие и полетел на спину. Охнув, Билл потер ушибленный затылок и замер: рядом с ним кто-то был. Присмотревшись, он разглядел лежащего в высокой траве юношу. Перевернув его на спину, Билл отпрянул – цвет кожи был буквально синим. Бедняга явно упал лицом вниз и умер от удушения. И похоже, кто-то ему в этом помог: на руках Билл заметил несколько внушительных синяков. – Кто же ты? – непонимающе высказал мужчина свою мысль вслух, отмечая явно богатую одежду и дорогой браслет из серебра на руке. Серебряные браслеты носили все – это был символ веры, но у всех они были разными, и этот выглядел дорого за счет драгоценных камней, явно привезенных издалека. Вздохнув, Билл оценил расстояние до Стирвилля и перехватил погибшего под плечи: мертвых нельзя так бросать, надо помочь его сородичам проводить юношу в последний путь. * * * Водные процедуры растянулись надолго. Том пораженно замер, увидев выбритого Билла с забранными в хвост волосами в его старой одежде, которая была маловата в плечах. – Как много времени прошло, – покачал он головой, – а ты, оказывается, почти такой же. – С дороги трудно было узнать, еще и в темнице со скрученными руками? – весело отозвался Билл, поедая хлеб с вяленым мясом. Том присел напротив. Не удержавшись, протянул через стол руку, дотрагиваясь до левой ладони Билла, не мешая ему есть. – Мы будто только вчера так сидели, – задумчиво сказал Билл, отодвигая остатки еды и утягивая мужчину снова на пол. Они улеглись рядом на шкурах, глядя на огонь. – Еще бы Грейс увидеть, – добавил он. – Ты больше не уйдешь? – спросил Том, ожидая ответа. Билл повернулся к нему. Окинув взглядом серьезное лицо, он рассмеялся: – Том, я от тебя никогда в жизни не отстану, ты это знаешь? Тот облегченно улыбнулся: – Я люблю тебя. Билл мгновенно посерьезнел: – Я испугался, что ты оставишь меня одного. Ты ушел утром, а мне никогда в жизни не было так страшно. Я опасался, что ты разочаровался во мне. Что весь мой путь был зря и я тебе таким уже не нужен. Подожди… Послушай, – он накрыл ладонью губы попытавшегося возразить Тома. – Ты просто знай: я изменился. Научился не врать и не искать во всем выгоды. Стал слушать сердцем, а не только разумом. Я был за горной грядой. Я даже видел саксов и людей с востока, представляешь? Я многому учился. Встретил тех, кто не верит в наших богов: бог у них другой, и он один! Том заворожено слушал Билла так, будто тот рассказывал сказки, а не собственную жизнь. Все это казалось ему невероятным. Да, за то время, что они не виделись, Билл сильно изменился. И Том знал: что бы ни случилось, на все есть воля богов. Ведь к богам достаточно лишь прислушаться, веря в них. А вера есть в каждом – в самом сердце.