Биение мышиного сердца.

Девушка не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на свое непримечательное отражение в одном из зеркал небольшой раздевалки спортсменов, увешанной разнообразием вещей различных фасонов и расцветок. Белоснежный свитер с забавной мордашкой черненького кота, с любовью связанный доброй бабушкой, покинувшей их семью два года назад, и длинными рукавами, кое-как закатанными под нужную длину, сидел на ней мешком и, явно, превышал нужный размер. Да, и черная юбка, не отличающаяся особым изяществом; все строго по правилам — не превышала длину ниже, чем колени. Впрочем, точно также можно было сказать о сероватых чулках, еле доходящих до ляжек худых и коротких ног. Немытые волосы нередкого цвета воронова крыла, заплетенные в высокую темную култышку, требовательно кричали о некой неаккуратности и поспешности хозяйки. Огромные мешки под глазами, неумело прикрытые наложенной пудрой, дополняли картинку маслом. Ко всему этому был приложен назальный носовой ингалятор, висевший под небольшим носиком, жадно вдыхающий кислород после небольшой пробежки, чуть не стоившей ей жизни. Можно было строить различные, наполненные глупостью первого впечатления предположения, начиная с серьезных финансовых проблем, заканчивая ее полной неадекватностью, смешанной с пару тройкой душевных болезней. Но никакие из них, не оказались бы настолько близко правящей истине. А это именно то, что нужно. Девушка не может признаться, что пару минут назад она со всей скоростью своего тела бежала, практически, через весь город для того, чтобы наконец узреть выступление дорогого для нее человека. Сердце нещадно саднило, вызывая жуткую отдышку, заполняя все тело жгучей болью. Алиса нагнулась, сев на корточки, мысленно приказывая боли отступить и надеясь, что это поможет. Она не умрет, не сейчас. Не тогда, когда девушка в кои-то веки обрела покой в этом мире. Нет. Боль постепенно отступала, будто слушаясь приказа хозяина и мимолетные молитвы, произнесенные одними обтрескавшимися губами, покидая на время молодое тело. Алиса Тихонова неуверенно встала, покачиваясь на неустойчивых ногах, замучено улыбаясь собственному отражению, с некой насмешкой и усталостью смотрящего на нее, и еще раз уверенно констатировала: — Выглядит она просто прекрасно! Спустя немало лет со смерти собственной матери, она, наконец, была в действительности счастлива и спокойна за свою жизнь и процветающую с каждым днем болезнь. Ее счастье отличалось от счастья нынешней молодежи, заключалось оно не в богатом финансовом состоянии или новой навороченной побрякушке, выпрошенной у содержательных родителей; дело было вовсе не в этом. Оно состояло из простых потребностей людей, потому что ей удалось зацепить фортуну за верткий хвостик и найти то, в чем на самом деле нуждалась, с трудом научилась, делать все, как ей это по-настоящему нравится, не слушая и не оборачиваясь на мнение чужой и отдаленной серой толпы. И, невзирая на то, что к ее возрасту, многие дамы давненько похорошели и приобрели нужные данные, округляясь, там, где этого недостает — она же оставалась собой, той самой собой, ужасно похожей на маленького ребенка из фильма ужасов, без преувеличений. Невзрачной и достаточно бледной, в связи с наследственностью семьи, но благодаря правильным, немного мрачным чертам лица и в меру пропорциональному сложению, не особо бросалась в глаза. Уже около года девушка с усердием работает с двумя восходящими чемпионами фигурного катания двадцать первого продвинутого века, всеми силами помогая им в развитии и совершенствовании своих отточенных навыков и рвущегося, сквозь тело потенциала. Это можно бы было легко отнести к слову «недоподработка», если бы, конечно, оно существовало в действительной реальности. Потому как денег Алиса не получала, работая из любви к искусному, в глазах девушки — спорту, точнее сказать, для собственного удовольствия и неисполнимой мечты. Так уж сложилось — на ее жизнь упала огромная и сложная доля быть одним из пары процентов детей мира, болеющих серьезными заболеваниями. С самого детства, Тихонова была весьма слабым и недееспособным ребенком, вечно разъезжающим по больницам, консультируясь и принимая бесполезные препараты у врачей, разводящих руки в бездействии. Но вскоре, тяжкое бремя упала на их семью, вместе с сокрушительным диагнозом, разрушившим во веки веков мечты наивного ребенка — порок сердца. Два слова, одна разрушенная мечта и четыре разрушенные надежды на обеспечение обыкновенного и по-ребячьи счастливого детства маленькой девочки по имени Алиса Тихонова. Отмахнувшись от тяжких воспоминаний, затрудняющих будущее, Алиса приободрилась. Сегодня ее ждал достаточно тяжелый день, переполненный разнообразием эмоций и аплодисментов со всех сторон, увы, посвященных категорически не девушке. Нужно было тихонько и совсем незаметно проскользнуть сквозь устойчивую толпу папарацци, встретить довольного собой и своим выступлением мужчину со льда, не забыть и сам номер посмотреть. Лишь бы к началу успеть. Иными словами дела состояли из игры «Шпион», правила которой заключились в том, чтобы спрятаться от вспышек камер, не вызывая резких подозрений у буквально преследующих личностей ее партнера по жизни. Услышав оповещение о начале заветного выступления, Тихонова решила, что лучшей возможности для первого шагай ей не найти. Очереди к самому льду. Там длинные, страшащие своими высокими габаритами, несмотря на не менее грозную охрану, стоящую на своем посту. Да и люди, не особо приветливыми бывают, не дай Бог, им удастся затоптать девушку и не заметить этого. Сложную задачу Алиса решила на удивление быстро, слаженно, а самое главное — качественно. И к началу представления уже ненавязчиво переминаясь с ноги на ногу от волнения, стояла в кругу знакомых людей: высокого и седого Якова, сурово сверлящего лед и дерзкого подростка, возбужденно ожидающего предстоящего номера, пристально уперев взгляд поистине великолепных изумрудно—зеленых глаз в том же направлении. Спроси или упомяни ему об этом — будет молчать, как партизан, метая молнии из стороны в сторону от ярости. Единственное неудобство в данной ситуации оказался маленький рост и проклятое высокое ограждение, из-за чего мало что было видно: только музыка слышна, да и при упорных прыжках, отрывки движений, выполненных комбинаций в превосходном стиле. Даже подъем на носочки не приносил должного результата. Позади, послышались сдерживаемые смешки, издаваемые мужскими голосами, от «преданных» Юрия и Якова, изредка бросаемые взгляд на бесплатное представление, Алиса так и видит вывеску в цирке: «Внимание, внимание! Всем желающим узреть комичную картину — „карлик“ и высокое ограждение, прошу в наш цирк. Не забывайте купить попкорн, представление, ожидает быть веселым». Им доставляет глубокое удовольствие наблюдать за неудавшимися прыжками и хомячьим надувшимся лицом. Как назло, под рукой не оказалось ни одной вещи, сумевший бы облегчить старания, ни, хотя бы, ветхой и старенькой скамеечки, ни, тем более, расшатанного стула, на крайний случай. Прыгать на скользящей поверхности, не в менее скользящей обуви, и в один момент все же грохнуться, повредив, а того или сломав ноги, казалось не такой уж замечательной и заманчивой идеей. Но вот незадача, прыгать с каждым разом становилось все труднее и труднее: стопы нещадно ныли, в ушах гулял непроницаемый гул, кислорода стало не хватать, а в глазах заиграл очередной вихрь из салюта темных пятен и различных ощущений. Алиса резко остановилась, отступила назад на пошатывающихся ногах и ухватилась за первую попавшуюся опору под рукой, позже оказавшейся рукавом Юрия и начала громко и отрывисто дышать, жадно глотая кислород, улавливая обеспокоенные взгляды и немую поддержку, в помощи сохранения равновесия. Постепенно она приходила в себя, блаженно чувствуя, как привычная боль отступает, а вместе с ней и надоедливая рябь в глазах, и блаженно прикрыла очи, одним кивком благодаря за напрасные волнения и убеждая в относительно хорошем состоянии своего тела. Но так было не всегда, в первое время Алиса ужасно боялась увидеть Те Самые взгляды, с ужасом вспоминая, как ловила на себе насмешливые и сочувствующие взгляды людей, многих встречных людей, не знавших и долю ее истории. На тот момент, она была твердо уверена — узнав они правду, смех бы доносился до просторных улиц города, не понимая смысла жить, таким как она. «Не такая, как все» — не раз долетало до ее ушей, в весьма не лесной построении слов и предложений. Потрепанный вид был одним из привычных состояний девушки, она не видела смысла приводить свою внешность в довольно хороший вид, зная, что за пару часов в чужой оболочке, ее вывернет от настолько непривычного поведения и образа потому, как через пару минут она вновь станет самой собой. Незаметной и потрепанной птицей в клетке собственной болезни. Это было поистине страшно. Обычно, на такое отношение людей она отвечала ироничным взглядом, с силой сжимая кулаки и с трудом мысленно улыбаясь, поддерживая себя. И тогда, Алиса боялась, каким-то чувством ждала одно — все повториться. Но как бы не так. Тихонова спустя немало времени, проведенное в компании именно этих людей, почувствовала себя спокойно, обычным человеком. Приступы, портящие ее жизнь, на время сократили свое пребывание в молодом, полном духе теле, правда, не навсегда, но и краткий миг обычной жизни ужасно радовал девушку. Черноволосая неловко потрясла головой, словно китайский болванчик, отгоняя надоедливые мысли, мешающие нормально рассуждать и такие же неприятные воспоминания, тяжестью отдаваемые в ее сердце. Она убрала из цепкого захвата маленькой кисти чужой рукав и беззаботно улыбнулась, являя миру ряд белоснежных зубов и искренность. Ну и пусть, ей не удастся узреть его выступление, будет и следующий раз, достаточно чувствовать его движения сердцем, сквозь мелодичное произведения слыша скольжение коньков по льду. Все же она рада, что знает эти движения и манеру наизусть. Алиса устало потянулась, разминая затекшие от ожидания мышцы, сладко, как после сна причмокивая губами, улавливая раздаивающиеся отовсюду ярые и возбужденные аплодисменты, крики поклонниц и мнение комментаторов, диктующих оценки судей. Тихонова особо не прислушивалась, изначально предполагая количество набранных балов, убеждаясь в своей правоте, после громкого крика одного из комментаторов, ожидая горящими от нетерпения глазами появление мужчины, мысленно сгорая от переполняющих чувств и эмоций. Спокойно держа маску скромно, но искренне улыбающейся девушки. — Хорошее выступление, Виктор, — поддержала Алиса мужчину, встречаясь с искрящими голубыми глазами и широкой улыбкой. — Юрий, не пропусти свою очередь, и не будь злой букой, покажи им класс восходящей звезды русского фигурного катания. Пускай Япония оценит, — Тихонова подняла кулаки вверх, возбужденно сверкая глазами, мысленно ставя заметку: как-нибудь взять пятнадцатилетнего юнца на слабо. — И без тебя знаю, мелкий хомяк. Алиса злобно засопела, смотря как Юрий резко снял любимую олимпийку, передавая в руки тренеру, с энтузиазмом вступая на лед, после объявления, сбрасывая ненужные эмоции, готовый полностью погрузиться в одиночное катание. — Заждалась? — усмехнулся Никифоров, подхватывая легкую девушку на руки, словно маленького ребенка. С такой высоты, выступление было отчетливо видно. Целуя в подставленную щеку, после недолгого разговора с Яковом, одобрительно посмотревшего на парочку, кивая самому себе и храня сущее молчание. Дети, что с них взять? Да, в действительности быть парой знаменитого чемпиона, оставаясь при этом самим собой — дело не из простых, особенно зная настоящий ребячий характер партнера. Но хочешь жить — умей вертеться.