and some things are forever

Зачем люди ссорятся? Зачем расстаются? Что не так в головах тех, кто любит, но думает, что «так будет лучше»? Что, мать твою, лучше? В их квартире снова ор. На сцене в подтанцовке они играют секс. Опять. Это их жизнь. Невнятная, непонятная, странная, страстная, другая. Как только они могли уживаться вместе так долго? А они любили. По-настоящему, по-семейному, искренне…, но почему-то в прошедшем времени. Импульс. Изоляция. Поворот. Изоляция. Взгляд. Толчок. Синхрон. Сближение. Импульс. Импульс. Импульс. Голова. Взгляд. Аплодисменты. Почему внутри у Макса что-то перевернулось от какой-то связки? Взгляд. Её взгляд. — Хорошая хореография, — спокойно бросает напоследок Макс. — Сносное исполнение, — нехотя отвечает Катя Знаете, что глупо? Глупо любить, притворяться, что не любишь, открываться на сцене и закрываться после последних аплодисментов, а потом думать, что все в жизни идёт по плану. По какому, мать твою, плану? По чьему, скажите мне, идиотскому плану? Наверное, что-то такое и крутилось в голове у Макса. Но кто вообще понимает, что в голове у человека, который идёт собирать вещи из дома, расставшись с любимой девушкой? 8 лет… Он открывает дверь и тихо проходит внутрь. Пусто. Оглядываясь по сторонам, он понимает, что это, наверное, все. Ему больно. Больно от того, что он уверен в том, что он-причина всех последних событий. Он проходит в гостиную и тихо садится за фортепиано, спокойно бьет по паре клавиш и слишком грустно даже для очень несчастного человека улыбается. Это его подарок. Знаете разницу между «house» и «home» из английского? Макс бы рад сказать, что это теперь лишь «house», просто обыкновенная квартира на окраине, но это тот самый «home», такой уютный и семейный… ведь они были семьёй. Он идёт дальше, смотрит на комнату как будто в первый и последний раз, пытаясь запомнить каждую деталь, каждую неровно лежащую вещь, а перед глазами все равно стоит ее взгляд. Ее настоящий взгляд. Он ещё любит. Хотя, кому мы врем, он никогда и не прекращал. и она тоже боже блин правый Макс садится на диван, взъерошивает волосы, резко и очень зло проводя по ним руками туда-обратно. У него слишком много мыслей в голове. Он все думает, он верит, что что-то, наверное, ещё можно изменить. Брат, пытаясь привести его в чувство, вчера сказал, что Катя- глава в его книге, не больше. Но парень понимал, Катя и есть его книга. Спокойно оставляя наполовину собранный ещё с утра чемодан, Макс выходит из квартиры. Нет, он не решил начать жизнь с чистого листа. Просто надежда вернуть былое не умирает. Каким-то странным образом он разминулся с Катей. А может, к лучшему? Девушка входит домой и осматривает квартиру. Видя раскрытый чемодан прямо посреди гостиной, она почему-то начинает плакать. Хотя… Всем ведь понятно почему. Она подходит к шкафу и достаёт футболку. Его футболку. Такую большую любимую футболку. Ей грустно и больно. Она не хочет набирать чей-то номер, ей просто плохо, и только один человек ей необходим. Звонок в дверь. На пороге он. Ее красные опухшие глаза все сами выдают. — Кать, я, — он неожиданно останавливается и смотрит в глаза девушке, — Кать, я тебя люблю, всегда любил, всегда буду, я все испортил, я тот ещё дебил. Прости меня, умоляю. Она смотрит, и в ее глазах слезы — Я знаю, я идиот. Даже если ты не можешь, не любишь и не веришь в меня… — Ты тот ещё дебил, точно, — хрипло усмехается в ответ Катя. И она ведь прощает, а если серьёзно, то она вряд ли когда-то злилась. Ей хорошо, ему хорошо. Они любят и любимы. — Если проект будет действовать на нас так же, как новость о нем, тебе не жить, понял? — Поверь, мы это точно переживём. — Уверен? — с опаской посмотрела на молодого человека Катя — Мы 8 лет вместе. Чего ты боишься? Того, что нас поставят танцевать контемпик и плакать о чувствах? Смеёшься, Кать?