Латте, пожалуйста.

Порывистый ветер понемногу разгонял движущиеся по направлению к центру города массивные тучи. Как стада бизонов они распластались по широкому небу. Все были рады такому радушному ответу природы, отрицающего возможные осадки. Здесь никто не любит дождь. Все тут куда-то спешат, носят важные бумаги, бегут домой после тяжкого трудового дня. Дождь не входит в стандартное расписание дня. Подушечка пальца коснулась протертой кнопки, переключающей мелодии в поношенном телефоне. Сехун тряхнул головой и запрокинул ее назад. Светлые крашеные пряди волос запорошили крошечные холодные тельца. В раскрытую замерзшую ладонь стали влетать снежинки, моментально тающие от отдающегося тепла. - Погода - обманщица. Звон дверных колокольчиков с порога встретил запорошенного гостя. Уютная небольшая кофейня обдала парня теплом, а фоновая джазовая музыка заставила сердце трепетать. Сехун сел за барный стул и начал тереть ладони друг о друга. Стал слышен еле-уловимый топот обуви по лакированному паркету. К столу подошел высокий парень в фартуке карамельного цвета, белой длинной рубашке и завораживающей улыбкой. - Вам подсказать что-нибудь? Бархатистый голос унес Сехуна далеко в эпоху ренессанса. Он моментально влюбился в эту атмосферу: мебель теплых оттенков, искусные резные стулья, любительские картины неизвестных художников-импрессионистов. На многочисленных полках хранились разные сорта чая, включая любимый цейлонский. И, конечно, аромат - ладья в далекий мир утопии. - Латте, - пробубнил светловолосый парень, - пожалуйста. Бариста тепло улыбнулся скромному посетителю и принялся за свою работу. Для Сехуна всё казалось волшебным: и его изящные движения, и длинные пальцы, и непроизвольные поглядывания на блондина сквозь темную челку, неловкие улыбки друг другу. Снежинки не обманули, а наоборот из запуганных редких малышей они превратились в вестников приближающихся вьюг, метелей, снегопадов. Распечатанные документы ветер уносил в неизвестные дали, а их хозяева неслись по заснеженным улицам и проклинали зиму. - Латте, пожалуйста. - Снова латте? - засмеялся бариста, подвигая согревающий напиток. Сехун теперь знал его имя, Пак Чанёль, такое звучное и мелодичное, прямо как старенькие золотистые колокольчики на двери. Слыша завывания неутомимой метели, парень барахтал ногами под своим любимым стулом и неторопливо смаковал так полюбившийся ему напиток. Чанёль наблюдал за ребяческим поведением уже хорошо знакомого человека. Он уместил все еще мерзнувшие ладошки парня в свои и стал согревать их своим жарким дыханием. Стрелка антиквариантных настенных часов пробила ровно 6 часов. Чанёль высвободил ладони Сехуна, провел пальцем по испачканной сливками щеке и облизал свой палец. Оба тепло и неловко улыбнулись. Матери кутали своих детишек в вязаный плед и вручали мерзнувшим лапкам теплое молоко. Их пугали неутомимые возгласы вьюги, эти загадочные легкие узоры на окнах. Но как же окрыляет трепетная забота, особенно в такие морозные вечера. Чанёль проводил пальцем от пошло выпирающих ключиц Сехуна до торса, постепенно открывая игривыми пальцами более дальние места. По телам обоих рассыпались мурашки от пробирающего из старого деревянного окошка ветра. Эти возбуждающие порывы стихии, горячие поцелуи шеи, покусывание приторных губ хотелось делить на двоих. Казалось, Чанёль забирал всё невинную девственность и детскую сладость младшего, но от "похитителя" не веяло чем-то неправильным и запрещенным. Сехун хотел его больше, хотел местами более жесткого обращения, но ему не позволялась передозировка ощущений и соблазна. Так хочется остановить время на тех старинных и деревянных часиках и все пробовать его манящий, слегка горьковатый вкус, слизывать светлую пенку с загадочной надписью: - Злоупотребление кофе вызывает зависимость.