Фетиш

Они дружили с детства. С того самого дня, когда Кюхен ревел как девчонка, валяясь в синяках и ссадинах у обочины дороги после неудачного приземления с велосипеда. Тогда он не сразу понял, кто протянул ему руку – мальчик или девочка, но крепко схватился за грязную и влажную ручонку. Этот человечек был весь в пыли, каждая прядь на голове смотрела в абсолютно разные стороны. Старенький джинсовый комбинезон висел на худом ребенке, как на вешалке. Грязнуля недоуменно смотрел на Кюхена, утирающего слезы, и, звонко хохотнув, убежал прочь. Кажется, именно в тот день Кюхен пообещал себе больше никогда не плакать, чтобы не ловить на себе недоуменные взгляды и не выслушивать насмешки таких сильных людей, как Кейко. Кейко была японкой. Ее родители переехали в Корею, когда ей было шесть. Их дом находился в нескольких метрах от дома Кюхена. Позднее выяснилось, что им предстояло учиться в одной школе, но попали они в разные классы. Неизвестно, как и когда, но к концу начальной школы Кюхен и Кейко стали неразлучными друзьями. Неудивительно, что все воспоминания о школьных годах почти полностью состоят из их совместных приключений. И да, Кейко была девочкой. На самом деле, вся ее сущность отрицала этот факт, до последнего не могла его принять. До самых поздних пубертатных лет ее грудь оставалась плоской, не говоря уже о каком-либо намеке на другие формы. Ее легко можно было спутать с мальчишкой, особенно если ей удавалось стянуть ненавистную школьную юбку, заменив ее на привычные штаны. К счастью, к шестнадцати годам на месте груди появилось что-то, отдаленно ее напоминающее, тело приобрело женственный вид, даже несмотря на свою природную квадратность. Тема же юбок перестала быть проблемной ближе к девятнадцати, когда она начала замечать на себе заинтересованные взгляды. Большинство этих взглядов поступало от Кюхена, который к тому времени уже несколько лет лез в штаны при одной только мысли о Кейко в коротеньком платье. В своих мыслях он беспощадно разрушал узы крепкой дружбы, отдаваясь инстинктам и желаниям. В жизни все было намного сложнее. Несмотря на то, что Кюхен, вымахавший в росте и расширившийся в плечах, мог завалить худенькую Кейко в два счета, (и не раз был к этому близок), он слишком дорожил ей как другом. Он очень боялся того дня, когда Кейко не расскажет ему в подробностях о том, что она съела на обед, как она кого-то ненавидит, или просто какую-нибудь смешную чепуху, а вместо этого начнутся серьезные разговоры и долгие паузы между фразами. Скажем прямо: в шесть лет ему нужен был друг, в четырнадцать – сообщник по интересам, в девятнадцать – девушка. Однако ни одна девушка не годилась на роль возлюбленной Кюхена, кроме Кейко. Так он и доходил преданным девственником до своих двадцати лет. Двадцать лет. Рука. Лучший друг – ходячий фетиш. Возможно, Кейко не понимала, что одним своим существованием обрекает Кюхена на вечную эрекцию. Она ни разу не пожалела о том, что у нее маленькая грудь, ведь ей было доступно то, о чем мечтали все девушки вокруг нее – она ходила без лифчика. В ее шкафу валялся лишь один лиф, который вытаскивался на особо значимые мероприятия. Все остальное время она давала себе свободу, особенно летом, натягивая топики прямо на голое тело. Этим она с ранних лет породила новый для Кюхена фетиш – соски. Прогулки превращались в настоящую пытку, когда на фоне болтовни Кейко в голове Кюхена роились пошлые мысли. Перед ним то и дело представали картины их бурного секса, как он ласкает ее грудь, касается языком ее твердых сосков, стягивает с нее коротенькие шорты, а потом… А потом Кюхен обычно ссылался на больной живот и удалялся в ближайший туалет. Копна черных коротких густых волос. Полные, бледно-розовые губы. Плоский живот. Дерзкие соски. Стройные, даже худые ноги, обвивающие его вокруг талии. Взрыв. Тысячи фейерверков взрываются по всему телу. День за днем. Фетиш за фетишем. До того самого дня, когда случилось это. Сумбурное, неуклюжее, но такое теплое это. Кюхен засыпал в объятиях тонких рук, вдыхая аромат черных волос. В шесть лет у него был друг. В четырнадцать – сообщник. В девятнадцать – фетиш. В двадцать два – Кейко.