Маски

Мы встречались каждое лето в небольшом городке у морского залива. Солнце, соленый запах, смешивающийся с нотками цитрусовых, и ты, вечно убегающий по кромке берега. Дома мы давили лимоны в стеклянном графине с водой, а потом бежали на открытый балкон и увлеченно отдавались твоей любимой игре. – Ну, начинай, – ты улыбался и ждал. – Маска печали, 10 минут, – я был непреклонен. Понимал, что простоять в статичной позе с одинаковым лицом не так просто, но искушение наслаждаться твоей импровизацией брало верх. – Окей, – ты тут же приступал к выполнению задания. Чуть опушенные уголки губ, слегка изломанные брови и откуда - то появляющаяся печаль в глазах. Стоишь, почти не моргая, и смотришь вдаль. Десять минут – мгновением. – Невероятно! Время вышло, оживай, – и ты становился собой, вновь улыбался, хватал стакан с лимонадом, а потом падал на циновки. Ты говорил, что это сложно, сложно вот так что-то изобразить. А еще тебе никогда не давались веселые маски, поэтому я перестал их загадывать. Однажды умер твой кот. Мы нашли какой - то картонный ящик, внутри он пах затхлой банановой кожурой. Ты положил в него еще теплое тельце и стал перебирать шерсть своими тонкими пальцами. Плакал, что-то шептал – я не мог разобрать слова. А потом ты застыл и просидел так, наверное, полчаса, с мокрыми от слез глазами и слипшимися ресницами. В тот момент я все понял. В день твоего отъезда домой мы снова сидели на балконе. Я загадал маску прощания. – Такой маски нет. Это ведь не эмоция, а действие. Но можно показать по-другому, просто помоги мне, - ты подошел, обнял меня и стал смотреть в глаза, из которых сочилась грусть. Казалось, что ее как локоны можно заплетать в тугие косы, а потом любоваться этой прической из сложных эмоций. И я любовался всем вместе: твоими соломенными волосами, россыпью мелких веснушек-звездочек и глазами цвета незрелого лайма. Поцелуй вышел внезапным – не сдержался. – Нет, – так коротко, так безапелляционно, так понятно. Я больше не пробовал. Ни следующим летом, ни потом. Мы продолжали дружить, хотя учились в разных городах и теперь далеко не всегда встречались на каникулах. А потом встречи и вовсе прекратились, но ты писал. Письма были долгими, обстоятельными: работа в ветеринарной клинике, молодая жена, кредит на дом… Десять к одному – ты был многословен, а мне всегда было не о чем. Я так и не осмелился взять и открыться. Просто, в одном письме, без всяких надежд. Очень боялся, что эфемерная нить нашего общения разорвется. Запах белых цветов в помятых букетах незримо душит. Открываю глаза, ты лежишь в обрамлении красного дерева, атласной белой обивки и черной ткани строгого костюма. Я не загадывал эту маску, но как ты красиво играешь. – Время вышло, прошу тебя, оживай.