5:00 a.m.

5:00 a.m. Скрытые под клочьями паутины и пылью часы отстучали ритм в четыре удара, что-то проскрипели и с неестественным лязгом остановились. Звенящая, отвратительно липкая тишина повисла меж четырьмя стенами, полупустующими уже четверть десятилетия. А, может, и больше. Свериться точнее руки все не доходили. Подобная привидению, что, будучи неупокоенными, неволею оказываются привязаны к примерно таким вот жилищам, движешься почти наугад в кромешной темноте. Пара шагов вперёд и три - налево. И вот, несколько секунд спустя, комната озаряется тускловатым свечением. Стирая слои пыли из шкафа, вынимая бережно несколько бумажных листков, опустишься бессильно за письменный столик, склоняясь над оставленным поодаль восковым огарком. Испещренные отчего-то багровыми рубцами запястья судорожно подергиваются. От душевного ли волнения, или же от мучительной слабости, обращающую плоть в один сплошной болезненный спазм. Кто знает. ʺMon cher ami, je t'aime.ʺ Аккуратно ложатся строки на белоснежную гладь листа. Так забавно, в стиле юных кокетливых парижанок. Только вот самую малость более искренне. Когда-то тоже самое была возможность в лицо заявить. И выставиться ещё более дурной и бестактной особой, нежели в ту пору являлась. Вместе со всеми смешками и словами абсолютно не в тему, со всей своей нелогичностью и нелепостью, едва ли не врожденной. ʺMein lieber Freund, ich liebe dich.ʺ С горящим взглядом красных, воспаленных глаз пробудится твоё не менее воспаленное сознание. Ведь насколько могло быть хуже, доколе б не явился Некто, столь ламповый и уютный, Некто, чей образ можно приравнять к чему-то вроде посиделок у камина в дождь с чашкой горячего чая. Хоть на стенку лезь, ничего б без оного не изменилось. И завершилось бы в лучшем случае на кушетке работника психологической помощи (хотя, и сие уже не являлось в новинку). Но вместо того ты благодарностью была преисполнена. И последняя ли породила в тебе нечто огромное и без сомнений светлое, или наоборот - уже и не понять особо. ʺTe amoʺ. Заразить Мечтой, научить различать оттенки иссиня-чёрного ночного неба, вовлекать в беседы о ʺвечномʺ. И в один момент испариться аки фантом незримый, волей обстоятельств. И в настоящее время, быть может, развлекать себя прогулкой по лондонским бульварам, а может, искать себя средь умиротворенной тиши и природного покоя байкальских вод, ну или воспарить душой в объятьях милой mademoiselle на фоне Эйфелевой башни. Дух Мечтателя требует жизненного разнообразия и возможности истинно чувствовать. И ты счастлива знать, что оно скорее всего так. На твой взгляд, подобное благое воздаяние меланхоличному Некто было бы справедливо. ʺTe Quero.ʺ Не завидуешь, ни в коем разе. Волнуешься. Тревожишься о том, что сия радужность может являть собой лишь воображение. Сама же ты донельзя одинока, тебе сие пророчили, оно и сбылось. Вот только это было не страшно. Хуже б оказалось, если б твой адресат нынче оказался в том же положении. Возможно, именно потому, с духовным и телесным мандражем, все быстрее и быстрее, до одышки, ты оставляешь строки на ещё вчера чистом листе. Ведь потерянному и ненужному, наверняка, было бы радостно осознать, что он хоть кому-то... Последняя точка завершила собой экзекуцию над злосчастным куском бумаги, теперь уже измятым и прожеванным по краям. Полубезумная, надрывно выдохнув, ты складываешь лист пополам. Конечно, так не бывает. Чтобы столь замечательные люди, способные чувствовать жизнь, оканчивались также, как ты. Несравнимые понятия. Где-то краешком здравого смысла понимая, что, определённо, сие все прошлое было донельзя напрасно, подносишь исписанную бумажку к зажженному огарку. Та вспыхивает. Раскаленными каплями воск стекает по трясущейся руке. Мысли - в никуда. Рассудок - в небытие. И действительно. Напрасно.