Bitter chocolate

      Ойкава сидел на темном кожаном диване, покручивая в тонких, длинных и изящных пальцах шоколадные сигареты какой-то довольно дорогой фирмы. В помещении было темно, ведь часы на стене показывали своими золотистыми стрелками, что сутки грозят кончиться, вечер растворяется в ночи, как сахар в темном кофе; время нельзя повернуть вспять. Свет попадал в комнату лишь через небольшую щель между темно-вишневыми плотными шторами. Яркая полоска от фонаря тянулась через весь пол, по махровому небольшому коврику, в дверь, скрываясь где-то в коридоре. На улице время от времени слышался гул проезжающих машин, разговоры проходящих людей. Или же одинокие шаги. Квартира находилась на окраине города, где-то в стороне, здесь тише, чем везде.       Тоору выдохнул очередные клубы какого-то голубоватого дыма, поворачивая голову в сторону лежащей на темной коже дивана пачки сигарет, на миг задумавшись. Но после с его губ сорвалась какая-то горькая усмешка. Шатен устало прикрыл глаза, поправляя свою наполовину расстегнутую белую рубашку, которая оголяла ключицы парня. Юноша схватился за край и без того ослабленного галстука, который висел на шее, замирая теперь так. Мысли Ойкавы метались, роились в голове, как пчелы в своем улье.       Очередная сигарета была выкурена. Шатен вялой рукой потушил ее, кладя в хрустальную пепельницу, которая стояла около парня. Тоору переставил ее на пол, как и пачку сигарет, ложась на диван, прикасаясь холодными подушечками пальцев своего лба. Парень пробежался взглядом вокруг, невольно сравнивая дорогое убранство с горьким шоколадом. Вся его жизнь была пропитана чем-то терпким, темным: он пил черный кофе, курил шоколадные, вишневые или ментоловые сигареты, носил официальную одежду на работу, да и дома так же предпочитал ее. Когда он разлюбил зеленый чай по утрам с молочным шоколадом, когда из его гардероба пропали яркие и модные вещи, когда он дал своему огню внутри погаснуть?       Ойкава всегда с легким презрением глядел на курящих людей. Или же лишь поджимал губы, отводя взгляд, желая поскорее вдохнуть свежего воздуха. Еще в старшей школе все было так, а что стало потом? А дальше Тоору сообщили, что ему нельзя в профессиональный спорт из-за травмы. Какое-то время он противился, не сдавался. А потом вдруг опустил руки. Понял, что с его умом ему больше светит, чем в спорте с его травмированной ногой.       Через время он забросил редкие занятия спортом, пробежки.       Почему Ойкава за год стал совершенно другим человеком? Он сам знал ответ на этот вопрос, но ему было мерзко это даже прокручивать в голове. Он сам загнал себя в какие-то рамки, начертил границы, решил, что сможет закрыть на все глаза, но не мог.       Тоору после старшей школы поступил в физико-технический университет. Сначала ему было даже весело: он продолжал бегать по утрам, смотреть матчи по тв, интересные фантастические фильмы, баловать себя молочными булочками, вкусными кофе и чаем, отдавал всего себя учебе. Энтузиазм его стих, когда промчались года учебы. Настала пора работать. Даже здесь Ойкава находил время для любимого себя, ощущал он себя даже не плохо, но теперь он не ждал с таким трепетом волейбольных состязаний, яркая одежда стала более пастельной.       А потом в одной кофейни в какой-то день он совершенно случайно столкнулся с Вакатоши. Людей там было мало. Ойкава знал, что Ушиджима играет на профессиональном уровне, он в команде Японии. Тоору игнорировал его, но Вакатоши подошел первым. Шатен с удивлением отметил, что не испытывает отвращения к спортсмену перед собой. Они разговорились, сидя за столиком у окна. Все было похоже на сказку. Они словно всю жизнь были друзьями, так спокойно проходила их беседа. Ойкаву напрягало слишком безэмоцинальное лицо собеседника, но он смог опустить этот факт. А дальше они обменялись телефонами. Тоору поспешно убежал на работу. В его памяти остались запахи кофе, свежих срезанных роз, стоявших в вазе и одеколон Вакатоши.       А вечером ему позвонил Ушиджима и назначил свидание на следующий день. Ойкава согласился.       Их отношения развивались стремительно. Несколько свиданий, а дальше они уже съехались вместе. Ойкава переехал к Вакатоши, ведь сам снимал квартиру, и это было накладно. А Ушиджима был богат, и квартира принадлежала ему. Все было хорошо, но через несколько месяцев Ойкава с ужасом обнаружил, что не питает романтических чувств к Вакатоши. Его переполняла злость, ведь он ненавидел Ушиджиму, его манеру говорить, его привычки, его нутро. Но ничто не делало Тоору счастливей, чем мощные руки спортсмена, накаченное тело. Его деньги. Ушиджима умел обращаться с Ойкавой так, что бывший сеттер ни о чем не мог думать.       Тоору начал меняться на глазах. Он начал гаснуть. Его привычки стали другими, делая его более тяжелой личностью. Затем в руках появились первые сигареты. К ним было тяжело привыкнуть, он постоянно кашлял, задыхаясь. Но отравленный разум требовал чего-то такого. Это помогало тяжелым мыслям на время исчезать. Ойкава хотел было начать и пить, но Ушиджима строго-настрого это запретил, обосновывая это тем, что ничего противней не бывает. Шатен лишь согласился, хотя и строил из себя обиженного, фыркая.       Состояние Тоору становилось все хуже. Это отражалось на его работе. Его уволили. Его уволили сегодня.       Ойкава уснул наконец-то, забываясь, уходя от своих мыслей, которые твердили, что нужно что-то делать.       Разбудил Тоору звук открывающейся двери. Шатен вздрогнул и встал, вяло отправившись в коридор. Там уже горел свет, который бил по глазам. Ойкава недовольно и сонно поморщился, сладко зевая, наблюдая, как Вакатоши медленно стягивает свою обувь. После он поднял спокойный взгляд на Ойкаву, замечая, какой он помятый и уставший. Ушиджима задумчиво хмыкнул, но не успел ничего сказать, его перебили: - Меня уволили, Ва-чан,- Тоору облокотился об дверной косяк, горько усмехаясь, опустив голову, закрывая глаза.       После Ойкава ощутил, как его нежно притянули к себе сильные руки. Тоору поморщился, понимая, что Вакатоши действительно его любит, он питает нежные чувства к шатену. А все клятвы самого Ойкавы лживые, пустые. Он не любит Ушиджиму. Он хочет лишь его тело и деньги. Мысль о том, что это подходящий случай уйти, бьет по вискам.       Тоору втянул запах тела Вакатоши, утыкаясь носом в его шею, желая заговорить, но теперь перебили его: - Все будет хорошо. Найдешь новую работу, ты - ценный сотрудник.       Ойкава поджимает губы, а после горько усмехается в который раз за день, понимая, что его сил не хватит на признание сейчас. И никогда потом. Он безумно ненавидит Ушиджиму. Все его действия, слова, привычки. Тоору готов громко кричать, бить себя по голове, дергать за волосы, но все бесполезно. Он не изменит этого, пока не сгниет до конца. Или все изменится когда-то? Возможно, стоит верить.       Ойкава ненавидит Ушиджиму, но еще больше он терпеть не может самого себя.