* * *
Дазай шепчет это ему на ухо после секса, его дыхание щекочет волосы, пока он обнимает его со спины. Чуя сворачивается в этом тепле Дазая, и тот бережно его обнимает.* * *
Осаму забрасывает его на плечо, прежде чем выходит за дверь ежедневно после работы. И передразнивает его, когда Чуя кричит «Заткнись!» после этого. Потому что, честное слово, ему никогда не надоест слушать это, но он чувствует, что нужно хоть что-то сказать.* * *
Временами это не только устная форма признания. Чуя находил записки приклеенными в книгах, которые он читает, скомканными в своих карманах, сложенными под подушкой, когда Дазай не может находиться днем дома, оставляя чашку кофе, когда Чуя поздно просыпался. Или просто приклеенными на дверцу холодильника. Выражалось все это по-разному, но имело один смысл. Они повсюду, словно служа напоминанием, когда сам Дазай не мог этого сделать. Я люблю тебя.* * *
Порой, когда Дазай действительно просто подходил и говорил это, Чуя выставлял его из своей квартиры, потому что считал, что Дазаю нужно преподать урок. И, вопреки всему, он сидел спиной к двери, как и Дазай, до того момента, пока не начинал чувствовать себя просто убийственно. Осаму нравится говорить об этом даже через дверь. Дерево заглушало слова, но они все еще были разборчивы. Не обращая на это внимания, он ребячески просил Чую позволить ему вернуться. В конце концов, Накахара всегда сдавался.* * *
Когда Дазай пугает Чую своими спонтанными исчезновениями, не зависимо от того, как часто это происходит, и даже несмотря на то, что он знает, что Дазай вполне способен позаботиться о себе, Накахара не может ничего изменить. Но чуть ли не плачет с облегчением, когда вновь видит Дазая. Осаму всегда обнимает его, утыкается подбородком в его макушку, а рука медленно гладит по волосам. Он просит прощения и дышит ему на ухо, утешая тем самым смущенного парня.* * *
Конечно же, не каждая ситуация может быть милой. – Ты доверяешь мне? – с усмешкой спрашивает Дазай. – Нет! – да. «Чуя» — скулил Дазай так, словно у них в запасе еще целая вечность. Они загнаны в угол и единственный выход — это спрыгнуть с моста. Но Чуя будет проклят, если выполнит идиотское желание Дазая о двойном самоубийстве. – Я клянусь тебе, если мы умрем... – Я все так же буду любить тебя. – Люблю тебя! – прерывает его перед прыжком Дазай, дернув Чую за собой. Он летит за ним и на самом деле не может думать ни о чем, кроме быстро приближающейся воды. К тому же, он был слишком занят криками на Дазая, вроде «Я не был готов, ты, сраный ублюдок! Прекрати так делать!». Он действительно ненавидел Дазая в этот момент. Осаму должен будет купить ему новую шляпу и одежду, поскольку эта была безнадежно испорчена.* * *
Порой Дазай совершенно теряет стыд. «Я люблю тебя!» — громко восклицает он посреди пикника со всеми, сидящими вокруг них. Чуя разворачивается, собираясь нанести неопределенное количество телесных ударов, прежде чем Дазай чмокает его в губы, заглушая тем самым какой-то там выговор. Это соглашение на перемирие и каждый пытается передохнуть. Атсуши давится своим напитком, и Акутагава просто использует Расемон, чтобы хлопнуть тому по спине, спасая Атсуши от смерти. – Не нужно кричать об этом на весь свет, – ворчит неподалеку Куникида, строча в своем блокноте. – Но я люблю Чую! – упорно повторяет Дазай, и Накахара готов замахнуться рукой на него со всей силы. Куникида в чем-то прав. Не всем нужно знать о таких личных вещах. Он даже сомневался, что Дазай знает, что значит это слово «любовь» в жизни. – Довольно очевидно, – деликатно вставила пару слов Коё, лицо ее выражало спокойствие. – Ты дал это понять, еще будучи совсем молодым. Чуя тоже. – Дазай буквально светился, и Чуя ничего не мог с этим поделать, смутившись. Он полагал, что хорошо скрывал это, но Коё все знала. – Я люблю Чую! – Заткнись, ты, хренов ублюдок! Накахара собирался ударить Дазая с помощью своей способности до того, как вспомнил об идиотской способности Осаму, и в итоге пинает его вместо этого. Дазай не выглядит побежденным, сраная усмешка все так же приклеена к его лицу. – Я люблю тебя! Чуя сбегает оттуда прочь, просто потому что он не может справиться со своим смущением, пока все смотрят на них. Но он знает, что Дазай имеет в виду каждое слово, несмотря на то, как все глупо это звучит. – Чуя единственный... Куникида выстрелил из пистолета-электрошокера, созданного в своем блокноте, тем самым удачно успокоив Осаму. Хоть и ненадолго. Чуя же делает себе заметку купить блондину бутылку очень дорогого вина.* * *
Чуя ненавидит грозы, и Дазай знает об этом. Именно поэтому он оборачивает Чую в одеяла и строит крепость из подушек, чтобы они могли там прижаться друг к другу для тепла. Осаму смеется каждый раз, когда раздаются звуки грома и Чуя вздрагивает. Или когда в небе вспыхивает молния, освещая темную комнату, вынуждая Накахару уткнуться в его грудь. – Ты очарователен, – ласково произносит Дазай, путаясь пальцами в невероятно ярких рыжих волосах Накахары. – Заткнись, – ворчит Чуя, двинувшись, чтобы свалить отсюда, но когда молния разрезала темноту вновь, а по комнате раздалось эхо грома, он нырнул обратно. Дазай смеется и обнимает его. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть милым. – Накахара фыркает и пытается высвободить руку, чтобы треснуть Дазая, но эпично проваливается с этим. – Я член исполнительного комитета Портовой Мафии, Дазай, я не могу позволить себе быть милым, – Осаму заурчал, прижимаясь к Чуе. Накахара вздрогнул, когда гром вновь зазвучал, и Дазай склонился вперед, пока их носы не соприкоснулись. – Я люблю тебя, – произнес он. Чуя прищуривается и запрокидывает голову назад, прежде чем ударить Дазая по голове так сильно, как вообще был способен.* * *
Дазаю нравится скользить рукой по волосам Накахары. «Ты отрезал ее?» – неожиданно спрашивает он, отчего Чуя вздрогнул. – Она была немного длинной, так что я избавился от нее. – Когда Дазай ничего не говорит в ответ, он начинает паниковать. – Тебе не нравится... – Осаму прервал его коротким поцелуем. – Нравится, – произносит он. – Так же сильно, как ты. – Чуя снова не может поверить в глупости Дазая, но сейчас у него нет желания причинять ему боль, потому что в данный момент они находятся не в публичном месте. – Ты такой придурок, – ворчит он, и Дазай кивает, соглашаясь, прежде чем снова коснуться волос Накахары.* * *
Иногда Дазай просто нелеп. Он то цепляется за Чую так, словно завтра уже не наступит, то исчезает с лица Земли, не оставив и намека, куда он, черт возьми, отправился. Однако, он стал лучше. Он присылал письма. Не совсем письма, больше как короткие сообщения, потому что Дазай слишком занят, тупица или говнюк, на выбор, для того, чтобы написать что-нибудь, что объяснило бы, чем он на самом деле занимается. Накахара даже задумался, что у Осаму фобия что-либо объяснять, пока это дерьмо не произошло. Привет, Чуя.Я уеду на какое-то время! Конечно, я вернусь, когда никогда не вернусь, но проследи, чтобы Акутагава не убил Атсуши, пока меня нет!
Дазай.
Это все. Никаких уточнений. Он переворачивает письмо, ищет хоть какую-нибудь нить, подсказку, но ничего. Ничего. Закатив глаза, он отбросил бумажку в сторону и потянулся за бутылкой вина. Ему просто необходимо выпить. Хреново. На полпути, уже с бутылкой, он кинул взгляд на бумагу и чуть не выронил вино. Она легла возле свечи и что-то изменилось на другой ее стороне. Чуя, подбежав, схватил ее и перевернул, смотря на аккуратный почерк, не веря своим глазам. Я люблю тебя! Накахара не сдержал злого рычания. Может ли. Дазай. Просто. Быть. Нормальным. Нет.* * *
На этот раз Дазай надел шарф, и это лишь потому, что Коё сказала, что если он этого не сделает, то от холода станет только хуже. Чуя же ворчал о том, как ужасно это выглядит, и немедленно потащил его выбрать новый, выглядящий гораздо лучше. – Что насчет этого? – предложил Дазай, пряча улыбку за шарфом, когда голубые глаза расширились от ужаса. – Нет! – Но... – Нет! – Чуя, – поддразнивает Дазай. – Это просто шарф. – Но он не подчеркивает твои глаза, – бормочет Чуя, развернувшись спиной к Осаму, рассматривая другие шарфы. – Вот почему я люблю тебя, – бормочет Дазай в свой шарф, не рассчитывая даже, что Чуя услышит хоть что-то из этого. – Ты что-то сказал? – переспросил он, оглядываясь через плечо, а его руки остановились на шарфе, который просто потрясающе бы выглядел с волосами Чуи. – Нет, нет, ничего, – сладко отвечает Дазай, фальшиво улыбнувшись, как он умеет управлять ей, улыбкой, приклеенной к лицу. Накахара прищурил глаза, потому что Дазай лгал, он знал. Он что-то слышал. – Дазай... – Что насчет этого шарфа? – Осаму пытается сменить тему, указывая на шарф, и, конечно, знал, что Чуя просто отшатнется от него. Раздраженный рык подтверждает это, но Чуя все же забывает, отвлекаясь.* * *
Чуя не говорит этого часто, потому что он не такой открытый как Дазай. И он не хочет, чтобы все знали об этих чувствах. Но сейчас ему плевать. – Дазай! – он всхлипывает, и его руки в перчатках хватают ослабевшую руку Осаму. Он не совсем понимает, что произошло, но все, что он знал, так это то, что Атсуши позвал его, сейчас он дрожащим голосом рассказывает ему, что какой-то ублюдок ранил Дазая. Кретин. Осаму весь в бинтах, даже больше, чем обычно. Он спокойный и не шевелится. Такой спокойный. Что только Чуя не делал, чтобы вернуть несносного, громкого и тупого Дазая назад. – Пожалуйста, не уходи, – умолял он. – Пожалуйста, не уходи... Дазай не реагирует, и Чуя ломается внутри еще сильнее. – Дазай, ты, сраный ублюдок, – он пытается повысить голос, но попытка с треском проваливается. – Ты не можешь умереть, потому что я люблю тебя! – он опускает голову и чувствует, как слезы катятся вниз по его лицу. И он просто готов пойти и убить того, кто это сделал. – Я в раю? Чуя сказал, что любит меня? – самодовольный тон Дазая ударил его, словно Накахару сбил грузовик. Он поднял голову, а его рот раскрылся. – Д-Дазай? – один глаз Дазая приоткрылся, и он нервно усмехнулся. – Я в порядке. – Накахара выпустил разъяренный рык, отчего Осаму хмыкнул. – Оу, маленький котенок пытается рычать... Чуя бросается на Осаму, хоть и слышит, как в комнату в панике ворвались Атсуши и Акутагава. – Дазай-сан! – Чуя-сан! – Ты, – Чуя чуть ли не дымится, указывая на Дазая, пока Расемон держит его на месте. – Не имеешь стыда. Я забираю свои слова обратно. – Оу, Чуя, я тоже тебя люблю! Чуя покраснел.