«Suffocation»

«Ты повзрослеешь и пожалеешь о ней».       Родственники начали промывать ему мозг, начиная с того момента, как только узнали, что Беллами хочет набить татуировку и не останавливались вплоть до сегодняшнего дня. Да что там говорить о родственниках, когда даже малознакомые ему люди с другого факультета не остались равнодушными и как только узнавали, что он хочет набить татуировку сразу же прибегали отговаривать его и указывать, что ему делать с его телом. Казалось, что единственный человек, который его понимает это — Октавия, которую семья вообще не считала за человека после того, как она проколола губу, набила татуировки и связалась с таким «отвратительным человеком» как Линкольн. К слову, Линкольн был не таким уж и плохим парнем. Он учился и параллельно работал в салоне мастером по пирсингу. Собственно, там Октавия с ним и познакомилась. Выглядел Линкольн пугающе, однако, он любил Октавию, а это было самым важным для Беллами. «Нет, серьезно, зачем она тебе нужна? Покрасоваться? Так ты и без нее ничего так. Зачем себя портить?»       И сейчас Беллами отправлялся к мастеру, которого ему посоветовал Линкольн. «Он, конечно, тот еще мудак, но если ты готов терпеть Дэвида Боуи 24\7 и постараешься не вырвать ему его длинный язык, то он сделает все в лучшем виде. Все-таки, несмотря на возраст, у парнишки есть талант.» Уж кто-кто, а Линкольн в татуировках разбирается. И если он хвалит мастера, то уж точно не за красивые глазки. «Тебя не возьмут ни на одну нормальную работу»       Так. Повернуть около большого белого дома направо и пройти прямо, пока не дойдешь до 26 дома. Блять, да тут все дома большие и белые. «Зачем ты портишь свое тело, данное тебе природой?»       Решив проблему с выбором направления с помощью детской считалочки, Блейк направился к ближайшему белому дому, подходящему под описание сестры, очень надеясь на то, что удача сегодня на его стороне. «Наколки для уголовников». — Извините, не подскажете где 26 дом? Подойдя к дому, поинтересовался он у женщины бальзаковского возраста. — Нет, простите, я очень спешу, — ответила она и так же неторопливо, как и до этого, пошла в сторону небольшого магазина. «Что ты скажешь своим детям?»       Мимо проехала машина и, обрызгав Блейка с головы до ног водой из лужи, скрылась с места своего маленького преступления. «Если ты ее сделаешь, то я перестану с тобой общаться»       Наконец-то, спустя почти час поисков показалось здание под заветным номером 26. Обычное, ничем непримечательное здание, каких в нашем городе сотни. Внизу на первых этажах располагались магазины, банк, пара парикмахерских. Стандартный набор. «А что с ней будет в старости? Об этом ты подумал?»       Из всех витрин выделялись только одна. С яркими неоновыми вывесками и рисунками Веселого Роджера на больших окнах. Тату салон «Suffocation». Да, это именно то, что он искал. «Татуировки — это глупо и вульгарно.» — Да пошли вы… — проворчал себе под нос Беллами, однако, продолжения фразы уже никто не услышал, даже если бы захотел, ее заглушил внезапно поднявшийся ветер. Блейк рывком открыл дверь и над его головой зазвенели колокольчики, оповещая о прибытии нового клиента. Он попал в небольшую приемную.       Светло-серые стены, на которых в больших красных рамках висят яркие эскизы; комнату, помимо неоновых вывесок, освещают несколько маленьких лампочек, благодаря чему свет получался приглушенным; на «ресепшене» стояло несколько настольных ламп, а за ним книжная полка, забитая разноцветными и папками, и журналами. Уютно. За стойкой стояла милая девушка с тёмными волосами и замысловатым орнаментом на лице, она была одета в легкое летнее платье, хоть на улице уже и стоял мороз. Девушка о чем-то мило беседовала с парнем, который был едва ли старше Октавии. Высокий, с такими же тёмными волосами, и довольно хищными чертами лица. Красивый. Он казался Блейку смутно знакомым, возможно, он видел его на фотографиях с тусовок сестры или когда-то давно они учились в одной школе. Забавно, как порой судьба издевается над нами, сталкивая тех людей, которые знают друг друга косвенно, снова и снова, буквально вынуждая их познакомиться ближе. Немного потоптавшись по коврику, стряхивая с ног прилипший снег, Блейк прошел внутрь. После мороза лицо щипало и руки начинало покалывать от прилива крови к ним. — Здравствуйте, я к Джону Мерфи. Вас должны были предупредить насчет меня, — две пары внимательных глаз уставились на него с нескрываемым интересом. — Как вас зовут? — девушка приветливо улыбнулась. — Тот самый, который друг Линкольна? — на этот раз спрашивал парень. Голос у него оказался чуть хриплым, но в то же время очень приятным, бархатным. — Да, а откуда вы… — Приятно познакомится, тот самый Мерфи. — Парень шуточно поклонился. Он как-то по особенному произносил букву «р» каждый раз, как бы чуть растягивая ее и перекатывая на языке, создавая ощущение мурлыканья. Блейк опешил. Когда Линкольн говорил про то, что мастер достаточно молодой, Блейк полагал, что он хотя бы на несколько лет старше его самого. Парнишка же стоящий напротив него выглядел совсем еще юным. Беллами дал бы ему лет семнадцать, точно не больше. — Мерфи? — Но ты можешь звать меня Джоном. — Хорошо, Мер… Джон можешь показать свои работы? — Сразу с корабля на бал? — Джон хмыкнул и закатал рукава темно-синей мягкой кофты, обнажая руки до локтя, и вместе со всем этим немного подаваясь вперед, протягивая руки к Блейку, давая возможность ему получше рассмотреть работы, однако, свои черные перчатки без пальцев не снимая. — Почти все что на левой руке бил я. На правой же мои только эскизы. И да, татуировка на лице у Эмори тоже моя работа. — Он кивком указал на девушку в платье. На левой руке был рисунок акулы молота и фиолетовых цветов, смутно напоминающих люпин, были надписи на всевозможных языках, из них всех Беллами узнал только латынь. Aut viam inveniam, aut faciam — или найду дорогу, или проложу ее сам. На другой руке красовалась гравюра со смертью как ее обычно и представляют: в черном балахоне с черепом вместо лица и с косой в костлявой руке. Довольно странная татуировка для молодого парня, но не ему судить. Красиво. Были и более мелкие рисунки, такие как трикселион и змеи, обвивающие тонкие запястья и переплетающееся между собой. — Можно мне потрогать? — парень закатил глаза. — Странные вы люди. Кожа с татуировкой ничем не отличается от кожи без нее, по крайней мере, тактильно, но если тебя это успокоит, то валяй, трогай. Беллами коснулся акулы, провел рукой вдоль ее тела и обвел пальцем каждую букву надписи — Мерфи вздрогнул. — Ты холодный. — Прости. — Блейк потер руки друг об друга в попытке их хоть как-то согреть. — Так лучше? — вновь касаясь худых рук с замысловатыми рисунками. — Да. — на выдохе, почти шепотом. Рука потянулась к рисунку смерти, обводила контур и начала выводить крендельки на бледной, почти прозрачной коже, просвечивающейся под гравюрой. Черные чернила и белая кожа. Красиво. Мерфи вообще был красивым. Стеклянные голубые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами и бледная, почти прозрачная кожа с выпирающими на руках голубыми венками. Аристократ, другого о нем и не скажешь. Натрогавшись и налюбовавшись на татуировки тату-мастера, Блейк для сравнения решил провести по коже без татуировок, но не найдя таковой на руках, решил, что не произойдет ничего страшного, если он сравнит с кожей шеи и без резких движений (Беллами помнил еще со школы, что находясь рядом с хищниками, нельзя дергаться, провоцируя их) под неодобрительный взгляд девушки поднес руку к горлу Мерфи, как раз туда, где бьется пульс. Джон не дрогнул, однако пульс у него зашкаливал и это было понятно, даже без какого-либо медицинского образования. У Мерфи была мягкая кожа, его хотелось касаться. Его хотелось. Господи, Блейк уже чувствовал себя педофилом. — В папке есть еще фотографии его работ. — Рядом с ними громко плюхнулась увесистая папка, заставив быстро отнять руку от шеи татуировщика, а миловидная девушка за стойкой совсем не миловидно пыталась убить его взглядом. — Действительно, ничем не отличается, — сказал он Мерфи. Недоброжелательную же девушку он решил игнорировать. Блейк неловко ухмыльнулся и быстро пролистал папку. Работы в ней были хороши. Четкие контуры, яркие цвета, плавные линии. Работы были в разных стилях и разных размеров, но все они отличались хорошем качеством. И Блейк мог бы даже заподозрить, что работы не его, однако, рядом с каждой татуировкой лежал листок с именем и фамилией мастера. Действительно талантлив. Хоть до того, как записать его к Мерфи Линкольн показывал пару его работ, но на вкус Беллами — они были далеко не самыми лучшими во всем огромном портфолио Джона. — У тебя талант. — Спасибо. — куда-то в сторону. — Идем? — уже глядя в глаза. И развернувшись на пятках, Мерфи пошел куда-то вглубь салона. Коридор был темным и узким, и в голове у Блейка была мысль взять тату мастера за руку, но тот шел слишком быстро, явно ориентируясь в пространстве лучше Беллами. — Мы сейчас придем во что-то по типу кладовки. Там мы пьем чай и там храниться оборудование. Татуировки мы там естественно не бьем, просто говорю, чтобы ты там ничего такого себе не надумал, и не убежал от нас раньше времени. Впереди слышались шаги, позвякивания ключей, а дальше звук открывающейся двери и щелчок выключателя. — Что ж добро пожаловать, Беллами. Помещение, в которое проводил его Мерфи было небольшим. Низко висящая лампа, освещающая только большой черный стол, была единственным источником света здесь. Сбоку висели полки, по-видимому, с оборудованием, а окна выходили во внутренний двор, который в данный момент усиленно заметало снегом. Мерфи сразу же пошел к стойке, достал пару кружек и разлил по ним кипяток. — Друг Линкольна, значит. Хорошо, давай немного поговорим с тобой. Что ты хочешь набить? Парень сел напротив Блейка и придвинул к нему чашку горячего ароматного чая. — Я пока еще точно не знаю, но… — Это будет орнамент, надпись или что-то более художественное? — перебил его парнишка. Его по всей видимости раздражал такой неподготовленный клиент. Хотя, возможно, у него от природы вечно недовольный голос. — Более художественное. — Хорошо. Хочешь что-то яркое по типу «old school» или же наоборот что-то выполненное лишь в одном цвете? — Нет, точно не яркое. Возможно, что-то похожее на гравюру или дотворк. — Ну, ты хотя бы прикидываешь примерную тематику татуировки или просто пришел, чтобы набили хоть что-то? В таком случае, давай я тебе член на лоб набью или… — Греция. — А? — слишком увлекшись своим монологом, Мерфи не понял к чему была вышесказанная реплика. — Хочу что-то что бы напоминало мне о Греции, ну Геракл, Парфенон там, понимаешь? Мерфи усмехнулся. — Ну и где же ты эту красоту бить-то собрался, Геракл ты мой? — Ну уж точно не на лбу. — А где же тогда? — эта фраза была произнесена с деланным любопытством, а в стеклянных голубых глазах плясали веселые огоньки. — Может на ребрах? — А ты не сдохнешь от боли? — говоря это, Джон приподнял одну бровь. — На плече? — Как у моряков якоря и девушки с пятым размером груди? — Господи, эта «р» будет являться к нему в эротических фантазиях. — Окей, хорошо, тогда может быть на предплечье? — Вот это уже другой разговор. Но вопрос о том что же ты все-таки хочешь набить все еще остается открытым? Может, Русалку? В греческих мифах ведь были русалки? — Сирены. — Однохуйственно, как по мне. — Сирены и русалки — это все не то… Все эти рыбы… Брр… Ненавижу морепродукты. — Ладно, начнем издалека. Это будет что-то живое — собачки, кошечки, птички там всякие или нет? — Живое. — Человек, животное или мифическое существо, рыб, я так понимаю, тебе предлагать бесполезно? — Человек. — Какого пола? — Женщина. — С пятым размером груди, как у моряков? — Мерфи подмигнул. — О, Господи, только не с пятым. — Ну, хорошо, хорошо, милый, ради тебя я постараюсь и нарисую седьмой. — А может без этого всего? — Без чего же «этого»? — Без седьмого размера. — Может, ты мужика хочешь? — Может и хочу, но уж точно не на татуировке. — А где же тогда? — Сколько тебе лет? — Вопросом на вопрос. Так по-детски. — Двадцать. — Выглядишь лет на шестнадцать. — Не переводи тему. — казалось, Джона забавляла вся эта ситуация. — Джон, ты не видел папку с работами Линкольна? — в комнату ворвалась, громко цокая маленькими каблучками, Эмори. — На столе глянь, по крайней мере вчера, она была там. — Да, точно, спасибо, милый. — на это обращение Джон скривился. — Что, уже выбрали, что будете бить, мистер Блейк? — из ее уст слово «мистер» звучало не как вежливое обращение, а скорее как обзывательство или проклятье. Да и судя по тому, как быстро она забыла про папку и буквально раздевала глазами Джона, пришла она сюда совершенно не папки обсуждать. — Он более менее определился. К следующей встрече нарисую пару эскизов и надеюсь, что что-то из них тебе подойдет. — Мерфи подмигнул Блейку. — Что вы делайте двадцатого вечером? — Ничего? — Хорошо тогда в то же время в том же месте. — сказал Джон, вбивая напоминание в мобильник. — И вот еще что, за два дня до сеанса алкоголь лучше не употреблять. — Почему нет? Ну, в плане, я же не собираюсь прийти на сеанс бухим. — Кровища будет течь, контур поплывет, да и я с тобой заебусь, а я очень этого не хочу. И если ты думаешь, что алкоголь — это классное обезболивающее, то ты прям конкретно так заблуждаешься. А пришел бы бухим, так я бы прямо там бы тебя убил. Не переношу алкоголь. — Тогда до встречи? — До встречи, Блеки. — До свидания, мистер Блейк. — словно серпом по яйцам. Снова звон колокольчиков, холодный ветер в лицо, и не менее холодный взгляд в спину от девушки за ресепшеном.