riptide.

Буря начинается неожиданно. Енгук идет к волнорезам, мимо мощеных дорожек с редкими скамейками, мимо узкой песчаной полоски пляжа, где рыбаки выстраиваются в ряд каждое утро, далеко - в сторону скал, где нет ничего, кроме ощущения скользких камней и тины, шума прибоя и мерцания звезд на неровной воде. Он приходит сюда, чтобы убежать, отдышаться, поразмыслить, сидит на омытых водой камнях и сочиняет истории из пространства между небом и водой: некоторые, чтобы вспомнить потом, напечатать и отправить агентам и редакторам, после приступив к обсуждению автограф-сессий, другие же - только для этого момента, только для него. Это место, где он впервые получил вдохновение будучи значительно моложе, когда еще способен был улыбаться ярко и искренне. Место, которое тянет к себе, словно магнит, которое каждый раз вдыхает в него свет и жизнь, окрашивая мир в цветные тона. Место, где он чувствует себя спокойно. Однако вряд ли Енгук найдет успокоение этой ночью, когда поднимается столь сильный ветер, заставляющий волны стремиться все выше и выше, ударяясь о волнорезы с неведомой силой. Он старается быть осторожным, но застигнут врасплох, поэтому решает спуститься вниз, освещая себе путь фонариком. Ноги предательски скользят по неровным камням и больно задевают зазубренные концы, подталкивая несчастного к бушующей стихии. Она вздымается как дикое животное, беспощадное, необъятное, с тысячей сияющих глаз и громким гулом в самом центре безумствующего ветра, вихрь которого рвет на нем одежду и путает волосы. Волны подбираются все ближе, неустанно, требовательно. Шторм безжалостен, и Енгук встречается с ним лицом, пытаясь противостоять и не сломаться. Приходит в себя он на берегу. Солнце едва поднимается, переливаясь золотом и красными полосами на водной глади. Енгук весь мокрый, пропитанный насквозь соленой влагой, с крупицами песка в растрепанных волосах, его одежда покромсана на лоскуты. Он чувствует, как волны мягко набегают на бедра, от океанской прохлады немеют ноги, а в голове - путаница. Кто-то совсем рядом поет переливами сладкого звона, подобно вечернему приливу. Енгук поворачивается, со стоном пытаясь сесть, но с удивленным вздохом пение смолкает и слышится плеск. Когда принять сидячее положение все же удается, он никого не замечает и больше не слышит ни звука, зато видит оставшийся след на песке, где еще недавно кто-то лежал рядом с ним. Никто не верит ему. Да он и не ожидает этого, но все же подобное было бы приятным разнообразием. Ендже - его агент, по телефону говорит, что очень волнуется и Енгуку следовало бы больше отдыхать. - Спешить со сдачей следующей книги нет необходимости, - говорит он. - У тебя еще полно времени. Енгук проводит все ночи, уставившись на водную гладь с безопасного места у крыльца своего дома, и пытается найти ответы на свои вопросы. В один прекрасный день Химчан звонит ему, переживая, и спрашивает, что он делал так поздно у воды? - В следующий раз, когда ты будешь тонуть, кто тебя вытащит, кто позаботится обо мне, в конце концов? Енгук смеется и говорит, чтобы он не волновался, но тот не слушает, продолжая напирать. Писатель знает, Химчан все равно будет беспокоиться. В другой раз, когда он решает подойти к океану, то чувствует спокойствие, безмятежность и невозмутимость. Но, когда Енгук пытается отыскать вдохновение и придать спутанному потоку слов единую форму, ничего не происходит. И снова где-то вдалеке он слышит пение, тихое и печальное. Он не идет к волнорезам. Химчан приезжает в гости, готовит для него, суетится в его небольшом домике, приводит в порядок документы и жалуется на сюжеты будущих книг, говорит, что пора возвращаться в город хотя бы на какое-то время, на выходные, чтобы отдохнуть от напряженной работы и рутины. Енгук вспоминает песню, что слышал у воды, и качает в такт головой, обещая в ближайшее время навестить друга. Но Химчан знает, что он этого не сделает. Когда Химчан уезжает, все вокруг пустеет, и Енгук уже не знает, чего хочет. Внезапно вещи, к которым он так часто стремился, оказываются не тем, что ему нужно. В маленькой деревеньке неподалеку есть бар, где часто собираются рыбаки и устраиваются посиделки, и Енгук идет туда, покупает выпивку, забивается в самый угол и впитывает тусклый желтый свет, смех и запах рыбы, думая, что вот это - именно то, что он желал. Дорога обратно проходит в тишине. Уже довольно-таки темно, и на небе сиют яркие звезды, словно бриллианты, рассыпанные по синему бархату. Возникает странное ощущение, будто кто-то ждет дома, пока он вернется, и какая-то часть его знает, что именно так и есть. Енгук никогда не запирал двери - не было необходимости, но сейчас задняя дверь приоткрыта, а на полу виднеются мокрые следы, ведущие по состарившимся доскам в сторону спальни. Он спит, когда Енгук прокрадывается к тумбочке и зажигает лампу, - с копной серебристо-розовых волос, разметавшихся по подушке, с кожей, отсвечивающей золотом от согревающего солнца. Стоит писателю сесть на краешек кровати, он открывает глаза, огромные, словно бездонные колодцы, затягивающие в черную глубину и с полосками света, где отражается луна и блики ночных волн. - Я ждал тебя, - говорит он, и его голос теплый и спокойный, как бесконечный шум волн, бьющихся о берег. - Я тоже тебя ждал, - реагирует Енгук, и слова, что выдают губы прежде, чем он их осознает, - истинные. Поцелуй похож на первый глоток воздуха после слишком долгой задержки дыхания под водой, Енгук вжимается в него, целует до тех пор, пока чувственные губы не приобретают красный оттенок и опухают, пока им обоим не становится трудно дышать. Когда он наклоняется снова для нового поцелуя, существо в его руках отстраняется, заливисто смеясь. - Меня зовут Дэхен. Теперь скажи мне свое имя. - Енгук, - умиляется он румянцу, что покрывает чужие щеки, но до того, как писатель успевает попросить прощения и окончательно отодвинуться, Дэхен тянет его обратно, и все вопросы и слова вылетают напрочь, когда напряженные пальцы вплетаются ему в волосы, и он чувствует вкус соленой кожи под своими губами. Дэхен стонет так соблазнительно и страстно, что Енгук боится утонуть в нем. Юноша действует неумело и отчаянно, его нужно направлять, он горячий и узкий, и Енгук входит в него с трудом. Дэхен тянется к нему всем телом, дрожит в его руках и содрогается, достигая высшего пика наслаждения, впиваясь ногтями в крепкую спину, и если утопия выглядит именно так, то для Енгука это самый сладкий конец из всех. Уже после Дэхен уютно устраивается, свернувшись у него на груди, прижимая бедра к его бокам. Енгук тянется к пахнущим океанской солью розовым волосам, перебирая их кончиками пальцев, желая запомнить на ощупь, и засыпает вслед за ним. Утром он просыпается в пустой измятой постели, одеяло едва прикрывает обнаженные бедра. Енгук почти уверен, что это был сон, и чувство тоски пускает новые ростки в его душе. Но когда он встает, чтобы надеть белье, то замечает, что никого в комнате, кроме него, нет, а дверь, что он закрывал прошлой ночью, вернувшись домой, вновь открыта. Енгук идет через дюны в сторону пляжа, вниз к воде, и находит там Дэхена - тот лежит на берегу, словно лист, брошенный на песок, держась за камень, чтобы не унесло волнами, и растянувшись на животе. Вода набегает на его бедра, а цвет волос значительно ярче от влаги. Глаза юноши сияют при солнечном освещении цветом голубой волны с примесью зеленого, как мелководье вокруг него, его загорелая кожа выглядит на вкус еще слаще, чем запомнил Енгук прошлой ночью, когда пытался зацеловать каждый миллиметр, и от пояса и ниже переливается чешуйками розового цвета, переходя в объемные плавники где-то под водой. Это должно было напугать, думает Енгук, но Дэхен улыбается так ярко и тепло и тут же переворачивается на спину, укладывая голову ему на ноги, когда мужчина опускается рядом. - Это был ты, - тихо шепчет Енгук. Смех Дэхена затрагивает что-то внутри, завладевает, но писатель уже все равно сдался и отдался. - Конечно это был я. Я не мог дать тебе утонуть. Енгук размышляет о произошедшем, осторожно оглаживая мокрые волосы Дэхена, просеивая розовые и серебристые прядки сквозь пальцы. - Ты - русал? Вновь раздается смех, и желудок Енгука делает кульбит. - Сирена. Называй меня так. - Ты звал меня? Все это время? Дэхен замолкает на некоторое время, и Енгук прикрывает глаза. Юноша ластится и поет: сладостно, мягко, нежно, захлестывая целиком. Это не похоже на призыв отправиться в океан, не затягивает, не гипнотизирует, это только для него, для них обоих. - Может быть, это ты звал меня, - говорит Дэхен, поворачивается и, оттолкнувшись от земли, целует Енгука. Тот притягивает его к себе ближе, усаживая на колени, исследует руками бока и нежную кожу, доходит до плавника и чувствует упругие бедра. - Я счастлив, что нашел тебя, - выдыхает прямо в губы Енгук и чувствует улыбку Дэхена. - Я тоже.