История на сорокалетие или сказание, о котором предпочли умолчать

Ещё десять лет назад в это было сложно поверить. Ну а что, разве вы осмелились бы предположить, что кто – то станет справлять свой юбилей в Большом зале Хогвартса, нет? Вот и я не мог, да только это истинная правда. Празднество пугало своими масштабами не только в воображении, но и на деле: несмотря на то, что во многом семейству помогали, кучу дел приходилось делать самим. Как, к примеру, Гарри настоял на написании пригласительных без каких-либо шаблонов, подобрав каждому потенциальному гостю нужные слова. Не стоит объяснять, сколько времени это заняло, учитывая тот факт, что среди гостей было и немало иностранцев, к коим следовало обращаться на их родном языке. Ну да, само собой, что речь идёт о юбилее именно Гарри Поттера – самого известного волшебника двадцать первого века (ну, во всяком случае, в Великобритании). Наверное, все сочли донельзя символичным место проведения торжества: всё же Гарри спас это замок в прямом смысле этого слова. Но вряд ли всё это было возможно без Невилла. Сын Гарри, Северус, поделился планами отца со своим преподавателем зельеварений ещё до начала экзаменов, так что у Долгопупса было много времени на размышления. Впрочем, думал он недолго, отправившись в кабинет с горгульями, он убедил нового директора (не без помощи «живых» портретов), в правильности принятого решения. «Время течёт слишком быстро, и ничто не в силах его остановить» - скорее этими словами руководствовался старший Поттер, в своём желании повидаться со старыми друзьями, виною этому стала кончина Минервы Макгонагалл, событие это страшно его потрясло, он искренне верил, что самый верный друг Альбуса ещё многих переживёт. Гарри с семейством прибыли в Хогвартс под вечер тридцатого июля: следовало обсудить кое-какие мелочи и хорошенько выспаться, ведь следующие пару дней об этом следовало только мечтать. Гарри снилась аккуратная зелёная лужайка, посреди которой виднелась горка земли, когда он к ней подошёл, то из ямки, которая эту горку и вскормила, высунулся небольшой гном. Он уставился на волшебника, выкарабкался из углубления, подошёл к нему с важным видом и зарядил увесистую оплеуху, сопровождая её громким криком: «С днём рождения, дружище!». Именинник проснулся, но никакого гнома перед ним не оказалось, вместо этого на краю кровати сидел рыжебородый Рон, он лучезарно улыбался и готовился к очередному удару. В голове Гарри промелькнуло что – то типа: «Караул, из года в год одно и то же», так что он поспешил перекатиться вбок, позабыв, впрочем, что находится он не дома, и кровать, соответственно, несколько другая по габаритам, он со всего размаху навернулся на пол. ¬— Чистая работа! – его друг фыркнул, и оба они разразились громким смехом, почувствовав во всём этом привкус детства. — Где Гермиона? Где мои крестники? – Гарри отжался от пола и встал, разминая ушибленное колено. — Мы встретили Джинни и моих крестников, видимо, меня ты интересуешь больше, чем Гермиону. Я хотел подарить подарок прямо тут, подальше от любопытных глаз, но она настояла, чтобы он находился вместе с общей кучей, - Рон закатил глаза, - впрочем, расслабься, там нет ничего незаконного. Я же не дурак: дарить запрещённые вещи министерскому работнику, - с этими словами он подмигнул Гарри и направился к выходу из комнаты, добавив напоследок, - надеюсь, что ты не станешь долго собираться. Конечно, я всё понимаю, возраст уже не тот, но тебя уже заждались, почему – то все решили, что если они прибудут раньше указанного времени, то ты станцуешь им ча-ча-ча. – И, довольный своей шуткой, он толкнул дверь, сопровождая это басистым хохотом. Улыбаясь в душе, Гарри быстро собрался и спустился в гостиную (да-да, ночевали они именно в башне Гриффиндора). Там собралось уже человек десять, Гермиона, завидев его, бросилась ему на шею, желая при этом всех возможных и даже невозможных благ. Артур, Молли, Чарли, Перси, Джордж, Билл – все Уизли (даже ворчливая тётушка Мюриэль) собрались поздравить члена своей семьи. Когда процессия приблизилась к Большому залу, и огромные двери распахнулись, Гарри обомлел: судя по всему, на призыв откликнулись все. Его встретили взрывом эмоций: волшебники кричали и улюлюкали, Филиус Флитвик взгромоздился на высокую тумбу и руководил импровизированным оркестром, возвышающийся над прочими Хагрид радостно улыбался и махал своей здоровенной ручищей. Впрочем, весь шум заглушал рёв Грохха, которому выделили место в одном из углов. Вдруг одна из палочек взметнулась вверх, и из неё вылетел сноп ярко красных-искр, все присутствующие замолкли, но только для того, чтобы запеть, музыка изменилась и полилась нежной струёй, а голоса сотен гостей лишь взбудоражили этот тонкий музыкальный ручей. Такой песни Гарри ещё не слышал, видимо, кто – то написал её именно для этого случая: там было сказано обо всех его деяниях: и о философском камне, и василиске, и победе над Тёмным Лордом. Те, что сопровождали его, так же присоединились к поющим, даже Джинни, даже его дети (вот только он понять не мог, когда же это всё было отрепетировано). Грохх, время от времени, вносил лепту ужаса в песню, но Гарри знал, что это равносильно самому тёплому признанию в любви. Когда песня закончилась – все зааплодировали, а Хагрид принялся кричать, что это он научил смышлёного Грохха словам, что великан сам захотел поздравить его. Сам же Поттер стоял с абсолютно ошалелым видом в дверях, откуда он не сдвинулся ни на шаг. Он почувствовал, как по его лицу расползлась улыбка от уха до уха, и что вида более дурацкого он ещё не имел (разве что на пятом курсе, когда цветок Невилла вздумал плеваться, а Чжоу надумала знакомиться). Все бросились наперебой поздравлять его, но Хагрид пробился быстрее всех, ещё бы, наверное, тяжело поспорить с гигантом, в котором течёт великанья кровь. — Здорово, Гарри! Ну, эта, я не стал подарок свой к той куче бросать, - он кивнул в один из углов Большого зала, где собралась огромная гора подарков, - я лучше тебе сам его подарю, сейчас вот, а то там бы его раздавили попросту, - он пошарил по карманам и, радостно хмыкнув, выудил квадратную коробку, - ну, чего ещё сказать – то, надеюсь, что он не помялся, - с этими словами Хагрид прямо – таки впихнул свой подарок в руки Гарри, а тот, открыв крышку, не выдержал и расхохотался, свободной рукой обняв своего доброго друга. Это был торт, точно такой же, что и при их первой встрече, только вот выглядел он куда более аппетитнее и красивее. — Спасибо тебе огромное, Хагрид, спасибо всем вам, - он окинул взглядом огромную толпу и, решив, что кто – то может его не видеть или не слышать, взобрался на ближайший стул и увеличил силу голоса с помощью магии, - вы не представляете, что значит быть здесь, видеть все эти лица. Профессор Флитвик, Невилл, Кингсли, все вы - важные люди в моей жизни, каждый из вас мил мне, каждому я чем – то обязан, но все элегантные речи оставим на потом, давайте же наполним наши желудки, потому что лично я умираю с голода. Почему – то никто из присутствующих должного энтузиазма не проявил, Гарри не совсем понимал, в чём дело, пока Рон, вскинув брови, не спросил: — А как же история? Что с ней? Теперь удивляться настала очередь Гарри: — Какая ещё история? — Чёрт меня подери, - его друг ударил себя рукой по лбу и продолжил, - а я совсем забыл тебе сказать, уж было поверил, что ты знаешь о магическом мире не меньше всех нас. Когда отмечается юбилей, а именно – сорокалетие, именинник должен поведать всем присутствующим историю из своего юношества или же детства, о которой доселе никому не рассказывал, она может быть весёлой или грустной, поучительной или лишённой смысла, но традиция такова, она уходит в глубь веков, ещё к Винсенту Громогласному. Насколько я помню, именно он впервые придумал это, - присутствующие закивали, соглашаясь с Роном, - какие были у этого причины, я не знаю, - и, указав на уже открывшую рот Гермиону, он добавил, - сейчас нам это и не к чему, но ты не должен нарушать её. Так что слово за тобой, а потом уже набьём животы, - последние слова он сказал с более поникшим видом, чем хотел, это уж точно. Гарри, с видом обречённого мученика, помялся немного на месте, вопросительно уставившись на Рона. И тут его осенило, он вспомнил их чудесное приключение на втором курсе, которое было и весёлым и поучительным, так что, окинув взглядом всех присутствующих, он начал: — Ну что ж, дружище, ты не поведал мне об этой традиции, тебе и придётся расплачиваться, - сказав это, Гарри обратился уже ко всем. – Случилось это, когда мы были не старше моей дочери Лили, многие из вас знают, что у меня есть прекрасная мантия-невидимка, доставшаяся мне от моего отца. Так вот, тогда об этом знали только Рон, Гермиона и ещё один человек, которого сейчас с нами, к сожалению, нет … Гарри лежал на кровати без сна, прошло только пару недель занятий, а Снегг уже успел напомнить ему о том, что далеко не все рады его возвращению в школу. Друзья мирно посапывали, все, кроме Рона, тот зачем – то одёрнул полог и подошёл к кровати Гарри, увидев, что тот не спит, он плюхнулся рядом и с тихим стоном прошептал: — Гарри, ты сегодня за ужином много ел, а? — Ну, прилично так, - он вспомнил, сколько съел сам Рон и поспешил добавить, - хотя нет, не много. В глазах рыжего друга зажглась надежда, когда он прошептал: — Так может ты голодный, поэтому и не спишь, да? – ответа он дожидаться не стал и продолжил. – Какой же прекрасный пудинг был, а мне всего один кусочек достался, давай возьмём твою мантию и сходим на кухню, Фред и Джордж рассказывали мне о секретном проходе туда, нужно лишь спуститься в подземелье замка, дойти до натюрморта с весёлыми фруктами и пощекотать грушу на этой картине. Гарри уже привык, что они частенько подбивают друг друга к нарушению школьных правил. Впрочем, сейчас он рисковать не хотел, гораздо сильнее его привлекала перспектива поспать в тепле и уюте, но он знал, что Рон так просто не отстанет, так что он решил отправиться с ним, тем боле, что и сам бы не отказался от кусочка пудинга. Не переодевшись, они влезли под мантию и благополучно выбрались из гостиной Гриффиндора, Полная Дама спала, так что всё было просто идеально. Но дальше дело пошло не совсем так, как хотелось: они кружили по замку где – то с полчаса, но никак не могли найти нужное место, в конце концов, на их пути им попался Пивз, разбрасывавший куски мела по полу, один такой попал прямо в ухо Гарри, так что он невольно охнул. Полтергейст сразу насторожился: — Кто здесь? Лучше покажись, дружок, а не то придётся худо, - и он запустил целую охапку мела туда, откуда ему послышался звук. Благо, Гарри с Роном успели отойти, но один из кусочков всё же попал на них, и запутался в складке мантии. — Ага, попались, - и Пивз с улюлюканьем нырнул к земле, стремясь поймать горе обжор. Рон завопил: — Бежим! И они стремглав кинулись по коридору, надо сказать, что бежать под мантией не так уж и удобно, так что, время от времени, из-под её подола мелькала то одна нога, то другая. Пивз горланил, желая привлечь кого – то, кто сможет наказать беглецов, и ему это удалось (нет, я имею в виду, что ему удалось кого – то привлечь). Пробегая мимо очередного поворота, Гарри вдруг увидел нужную им картину и, потянув Рона за плечо, бросился к ней, начав щекотать грушу. Картина распахнулась, но и Пивз был тут как тут: — На кухню собрались, маленькие воришки, ну ничего, это вам даром не сойдёт, я … - договорить он не успел, потому как из – за угла выплыл самый ужасный призрак замка – Кровавый Барон. — С какой это радости ты верещишь ночью, словно девчонка, а? – его пустые глазницы повернулись в сторону съёжившегося полтергейста. — Простите, ваше баронейшество, но школьники … — Молчи, я ничего не хочу слышать, ты просто хотел навредить на кухне. Чтоб я тебя тут больше никогда не видел, ты меня понял? Подобострастно закивав, Пивз бросился улепётывать по коридору, послав последний, полный злобы, взгляд на то место, где укрылись перепуганные до смерти Гарри и Рон. Сам же Кровавый Барон пробурчал что – то себе под нос и так же двинулся восвояси (я подозреваю, что в астрономическую башню). Еле дыша, Гарри шепнул: — Неужели ты всё ещё голоден? Может, стоит вернуться, раз нам так повезло? Это предложение было встречено целой бурей негодования, разразиться которой по-настоящему помешало только то, что Рон до сих пор был перепуган возможностью поимки: — Ты что? Как раз – таки теперь я вообще съел бы целого слона, куда уж отступать, если столько уже прошли, я уверен, что всё плохое позади, пойдём! – и он потянул Гарри в проём, зиявший прямо перед ними. Тогда они впервые оказались на кухне: несколько длинных столов, подобных тем, что находились в Большом зале, на некоторых возвышались горы блестящей посуды, а на других – разнообразные яства, Гарри услышал, как напрягся Рон позади него, как ему уже не терпится наестся до отвала, он даже отчасти понимал его. Но, поскольку Поттер оставался более благоразумным, чем Уизли, и прекрасно понимал, что вид еды напрочь отключает мозги его другу, он не спешил сбрасывать мантию с их плеч, его смущал тот факт, что на кухне никого нет, впрочем, это оказалось довольно-таки ошибочным мнением. За одним из столов сидел высокий человек с длинной бородой, не узнать его было нельзя. — Дамблдор! — Что «Дамблдор», Гарри? Мы в столовой, ты посмотри, сколько там еды, сейчас не время думать о директоре. — Да нет же, посмотри вон за тот стол, - и он пальцем указал в сторону своей находки, - вряд ли его можно с кем – то спутать. Видеть этого Гарри не мог, но он прямо – так почувствовал, как у его друга отвисла челюсть. «Но что он там делает?» – это был хороший вопрос, учитывая столь позднее время. А и правда? Что же там делал Альбус Дамблдор? Ответ слишком очевиден и прост – он ел. Расположившись на одной из скамей, расправив мантию и, закинув ногу за ногу, директор уплетал жаркое, запивая его тыквенным соком. Вдруг он повернулся, уткнувшись взглядом прямо в тот проём, из которого они выкарабкались и предложил: — Ну а что вы будете, молодые люди? Жареной картошки, тефтелей или же желаете прекрасного пудинга? – он подмигнул в их сторону, вернее, подмигивал то он им, но получалось так, будто голой стене, ну или же печи, которая расположилась неподалёку, и вернулся к еде. Переглянувшись под мантией, ребята решились и, скинув её, робко подошли к столу. — Бросьте, все слова оставим на потом, ешьте же. Напряжение отпустило, а, как это часто бывает, после облегчения пришёл и голод, здорово наевшись, Гарри вопросительно посмотрел на директора, ожидая каких – либо слов. —Ну, для начала, мне следует спросить самого себя, удивлён ли я, увидев вас здесь? Вернее будет сказать «нет», чем «да», безусловно, мне кажется несколько странным, что два второкурсника, пусть даже таких известных, позволили себе проникнуть на кухню поздней ночью, наплевав на кучу правил и все меры предосторожности. – Он заставил их потупить взгляд, но затем продолжил в более мягкой манере. – Но ваша тяга к приключениям давно мне известна, как и то, что Уизли любитель вкусно и сытно поесть, - он улыбнулся и взглянул на Рона, чуть ли не с материнской любовью, так что тот аж залился краской, - теперь уже настал ваш черёд спрашивать, прежде чем я продолжу. Впрочем, вполне догадываюсь, что бы вы хотели знать, например, что я делаю тут в столь поздний час, как я увидел вас под мантией – невидимкой и специально ли я поджидал вас, уплетая столь чудесный ужин, хотя, время для ужина давно прошло. Ну что ж, на что – то я отвечу, а что – то подождёт, ведь ты, Гарри, прекрасно знаешь, что нужно уметь ждать. Я не караулил вас, ведь как я уже признался раньше, такое тяжело было ожидать даже от таких хулиганов, как вы, - на этом моменте Гарри мог поклясться, что в глазах старика промелькнула искорка, если и не поощрения, то какого – то озорства и лукавства, - я просто спустился поесть. Мне приятно посидеть здесь, в тишине и покое, сменить обстановку своего кабинета на эту, весь персонал отдыхает, а мне, как директору, кухня предоставлена в полное распоряжение. Как я увидел вас? Ну, этот вопрос относится к разряду тех, ответы на которые стоит ждать. Нет, мне не трудно рассказать, не подумайте, я очень люблю полуночные беседы, просто тогда придётся посвятить вас в тонкости магии, к которым вы пока ещё не готовы. Ну, право, я вижу по твоему взгляду, Гарри, что ты готов задать мне ещё тысячу вопросов, но твоему другу явно пора спать, - Рон действительно уже клевал носом, грозя расквасить его о деревянный стол, - так что будет лучше, если вы наденете мантию и вернётесь в спальню тем же путём, что и пришли. Надеюсь, что вы будете аккуратнее, и, кроме Пивза, на вашем пути больше никого не встретите. Так что идите, а я ещё посижу здесь, допью этот замечательный тыквенный сок, скажу по секрету, что я его кое-чем разбавил, от чего он стал ещё более чудесным. – И, ещё раз улыбнувшись, он помахал им рукой, словно ставя точку в разговоре. — Гарри, помнишь, я как – то говорил, что он псих? Так вот, это правда, - сиплый голос Рона выражал крайнюю признательность и обожание. — Знаешь, у меня столько всяких вопросов, начиная глобальными и заканчивая чем – то простым, например, что за персонал работает в столовой? Обычные волшебники? Или же, чем он разбавил тыквенный сок и для чего это сказал? Как он узнал о Пивзе? — Расслабься, ведь эти вопросы пока что останутся без ответа, Дамблдор именно это сказал, да и вообще, нам ли понимать его? Он же великий волшебник, самый сильный в мире, за это ему можно прощать все причуды. А теперь, я ужасно хочу спать, боюсь, что на завтрак можно и не идти. Со всем этим Гарри был полностью согласен, поэтому, добравшись до портрета Полной Дамы, они пробормотали пароль и залезли вовнутрь, оставив её вопросы без ответов. Было решено, что эта ночь стала чудесным приключением в их жизни, ознаменовав начало учебного года. И что не стоит разочаровывать Гермиону так скоро, а то у неё, того и гляди, случится сердечный удар. … - тогда мы поднялись в нашу башню, в которой почему – то горел свет, оказалось, что никто не спит и на нас сразу же налетели с вопросами, понимаю почему: пижама и ботинки – дело смешное, тем более что наши лица были перепачканы остатками еды. Мы тогда придумали что – то смешное, что нам захотелось посидеть у камина, что ботинки одели из-за холода, а еда – жалкие остатки, найденные в чьей – то дорожной сумке. Это было очень глупо, но мы все были глупы. А теперь давайте набьём животы, как это сделали мы с Роном примерно двадцать восемь лет назад. Раздались дружные крики и аплодисменты, а Рон, придержав спрыгивающего со стула Гарри, улыбнулся и, сопровождая это громким: «С днём рождения, дружище!», отвесил ему увесистую оплеуху.