Право на жизнь

Последние, что я помнила… как в глазах потемнело, а на лице отца была угрюмая улыбка. Что-то в виде: «Прости». Вот, я снова вижу свет, темная ткань слетает. А я сижу в кабинете… « — Черт, что?» — думаю я про себя, уже оглядывая помещение.  — Ада Голд? 17 лет? Родилась в Харькове, Украина? На данный момент проживает в России, переехала 5 год назад. — спрашивает неизвестная мне особа. — Как интересно, — с ухмылкой произнес он. Я так полагаю, ваш отец предполагает свою шкуру сберечь, нежели родной дочери. — Да. — не понимая, что происходит, я так же непонимающе спросила: — А вы кто? — я испугалась, всё больше и больше. Меня пугает эта обстановка. Где я чёрт, его побери? — Сейчас это не имеет никакого значения. Не хочу привязываться к такой девушке, как ты. Хочу сказать твою отцу невероятно повезло, — на этих словах я задрожала, не понимая вообще ничего. — Причем здесь мой отец, он единственный мой родственник! Он просто не мог… — я запнулась, на мой ум пришла мысль: «может мог? Он ведь всё отдаст чтобы спасти свой зад.» — Вот именно, дорогая. Я просто хотел узнать тебя, перед тем как отдам владельцу. — Мы живем в свободной стране, здесь нет рабства, — пускай отец отдал меня, но это не означает, что я не постою за свою волю. — Конечно, ты права. И над этим можно задуматься. Но не сейчас. Это не рабство это срок выплаты. В твоем случае пожизненный или, пока от тебя не откажутся. А если это сделают, тогда мы пойдем за оставшейся твоей семьей. — Но, у меня нет никого. Кроме… отца! — эти слова приводили меня в шок, я всё больше-и-больше боялась этих людей, кто они вообще такие. Никогда не слышала о такой выплате! — О, ну возможно, ты так думаешь. А я-то знаю, кто жив, а кто нет. Да, твой дедушка и бабушка умерли — правда. Но, я не говорил об брате и матери — правда. — я замерла, хотелось плакать. Отец врал мне? У меня есть брат и мать, мать она… она жива? — Я… я… — Вот именно, а теперь прости меня, но ровно в 12:00 ты должна быть у своего владельца. Поверь мне, если бы мне попалась такая душка… ммм, я бы не стал об этом думать… пока что. Если Саня такой идиот и кретин, и отдаст тебя обратно. Ты не думай, что ты побежишь домой во все четыре стороны. Нет. Ты попадешь ко мне, — он посмотрел на меня, после чего по моему телу пробежалась дрожь, дрожь — которою я никогда не испытывала. — Ладно. — на его лице снова доброжелательная улыбка. — Пойдем. Он встал и направился к выходу, но остановившись повернулся, будто ожидая чего-то. А я, все ещё не могла отойти от услышанной информации. — Ты идешь или мне тебя понести? — нет, не хочу чтобы ко мне прикасались. — Что ты такая упрямая, — послышалось мне, когда уже вот-вот притрагивается ко мне. — Я сама! — повышаю я тон, после чего успокаиваюсь и добавляя: — сама! — И, давай без фокусов. Хорошо? Иначе в первый день плохое впечатление покажешь. Я вышла из помещения, а за мной вышел до сих пор неизвестный мне мужчина. Которому примерно 25-30 лет. Машина была у порога этого многоэтажного здания. Я сажусь в машину. Почему-то я словно чувствую ту слабость и туман. Мне опять плохо, я закрываю глаза и слышу голос того мужчины, который общался со мной: — Руслан-н-н, — протянуто говорит он с улыбкой, при этом держа меня и я отключаюсь от сознания; снова. Что-то светлое снова светит в мои глаза. Понятно, теперь я без повязки. Шум машин— значит я на улице. Опять отключаюсь. Холодное что-то льется! Я слышу низкий тембр, что дает мне сразу понять что это мужчина. — Вы что мне, девочку, угробили? Никит… — я еле слышу голоса, но приподнимаю голову. — А нет. Повезло значит… — он приподнимает меня за подбородок. Я отмахиваюсь, всё ещё не понимая что происходит. Не помню сколько людей было тогда в машине, но точно не больше чем 3, не считая меня. А сейчас их тоже 3. Только этот как-то… агр… я не вижу, боже, что же так плохо? — Вы сколько ей вкололи? — слышится мне… Прошла примерно 1, может и 2. Как я резко вскакиваю. — Не уж-то, — смеется мужчина. — Вот и проснулась… — Ммм? — не понимая ничего мужчина, который говорил что они меня угробили. — Вы кто вообще, все? — спросила я, в то время мне стало очень страшно, а ноги будто подкатывались. — Эй, дорогая, а кто по твоему устроил ту беседу? — Никита! Не пугай мне девочку. Она по сравнению с нам просто малое дитя, которая явно девственница. Я ведь прав? Я отрицательно покачала головой. Хотя понимала, что он говорит правду, но не хотела чтобы меня считали невинной овечкой. Пускай хотя бы знают, что меня уже трахали. Господи, зачем я это им сказала? — Да неужели? — спросили они хором, кроме самого владельца того вопроса. — И когда это было? — в моей голове пролетала моль, а я всё ещё думала над ответом. Когда… когда… — Так и знал… — я будто комок шерсти проглотила, но сразу после этого слова. — Прошлый год, летом на… в лесу. — Что за неуверенность, малыш? — Вы меня напрягаете, вот что… — Никит, а ты не пробовал укоротить ей язык за такие слова? — как я поняла, Никита — и есть тот парень, с «захватывающей» беседой. А те кто. Ладно, этот понятно…, но тот кто? И почему мне так страшно? — Видимо нет. Ну хорошо, это ещё интереснее. Учить дочь такой сволочи… — Он не сволочь! Он мой отец! Не то, что вы! — А-а, — отрицательно прокомментировал он. — А ну-ка… Иди ко мне… иди-иди… — я не хотела, чтобы эти жестокие сволочи мучили мою семью, даже если мне все равно на отца, но есть же мама и брат… они о них знают. Я не хотя подошла. — Ложись, — что за терроризм? — Ложись давай! Иначе вылетишь от сюда, а ты знаешь, что будет. — интересно, он всегда будет меня этим травить. Ведь в самое сердце, гад! — Ку…да? — почему, я такая храбрая когда комментирую это все про себя, а когда дело доходит до этих сволочей, я как… — Ко мне на колени. Мы посмотрим как ты следила за своим телом, — какой позор… че-е-ерт, почему так стыдно. Он задрал мне юбку, в которой я была одет до того, как отец отдал меня ему! А они просто смотрят, просто любуются как я публично унижаюсь. Чувствую, как его рука поднимается, легкий ветер дует, перед тем как я испытываю первый шлепок… второй… рука снова поднялась, но не так высоко как первый… третий… четвертый… пятый. — Кошмар, — бормочу я себе под нос. — Что ты сказала? — пускай он слышал, что я сказала, но по моему, был не удовлетворен тем, что вообще ударил меня по заднице. Почему говорят, что это приятно, это ничего не приятно. Возможно, если это по любви только. Но сейчас только отвращение и позор. — Кошмар это всё! — сказала я на всю. — Нет, нет, я не это хочу услышать. Черт, неужели извинений? За что? Он снова поднял руку, черт! — Ладно-ладно! Только не бей…те! Простите пожалуйста, — может хотя бы это смягчит его? Куда я попа… — не успела я закончить мысль, как последовали 3 шлепка. — Можешь слазить, — я сползла и села в кресло, после того как стала вся красной. — Что у неё за реакция? — наконец-то сказал что-то мужчина, который сидел всё это время молча. — Если она занималась сексом, тогда к таким ударам должна была привыкнуть. Да и тем более дикая она, видно, что из леса, — засмеялся он и подошел ко мне. — Слушай, может одолжишь как-нибудь? — Конечно, Русый. — на лице человека, который загнал отца в такое положение заиграла ухмылка и который только что меня отшлепал. Ни за что! Значит, его зовут Руслан? — Ам… — выпилила я. — Да? — злобно ответил он. — Имя…— спросила я, хотя не понимала почему я веду себя как размазня. — Александр. — выпилив это, он встал и посмотрел на своих друзей: — Ладно, я пока разберусь тут…, а встретимся сегодня пожалуй… как обычно. — Ок. — коротко и ясно ответили они, после чего сами поднялись и бросив, некое: «пока» ушли. — Ну что, будешь платить за грехи отца? — Иначе что? — дерзко и ясно сказала я. Он в туже секунду подошёл ко мне. А так, как я сидела он поднял подбородок. Заставляя смотреть на его «рожу». — Не комильфо*, — улыбнулся он, после чего я увидела идеально ровные зубы которые чуть ли не высвечивались. Что он только что сказал? — И так, приступим... Комильфо* (Comme il faut) в переводе с французского означает «как следует, как надо, подобающим образом». Следовательно, не комильфо в переводе с французского на русский народный язык значит «не канает».