Вино и изумруды

Часы пробили двадцать один раз. Джинни с усмешкой плеснула себе в бокал еще вина – на дне бутылки остались жалкие крохи. «Он не придет», - зло подумала она, скрипнув зубами и вцепившись в стакан. Перед глазами, полными непрошеных слез, стояла картина того, как они с Гарри валялись в постели сегодня утром. Он разбудил ее нежными поцелуями в шею, заставив со сладким стоном повернуться к нему лицом. Дом еще спал: было тихо и спокойно, солнечные лучи робко и нерешительно плясали на деревянном полу спальни, не уверенные, стоит ли им подниматься выше. Веки Джинни трепетали, пока она счастливо мурлыкала, подставляя свое лицо под поцелуи. Наконец, Гарри добрался до ее губ, накрывая их своими, слегка покусывая и осторожно посасывая. Хорошо знакомое тепло разлилось внизу живота, и девушка уже была готова углубить поцелуй, когда Гарри отстранился от нее на пару сантиметров. – С праздником, дорогая, - выдохнул он ей в губы, Джинни уловила в его голосе улыбку. Девушка распахнула веки и встретилась взглядом со смеющимися изумрудными глазами. – Нахал, ты меня обвел вокруг пальца, как какой-то слизиринец! – сощурилась она, легко хлопнув его ладошкой по груди. Гарри рассмеялся без тени раскаянья, и зубы Джинни невольно обнажились в улыбке. Эта шуточная борьба – кто же первым поздравит другого на годовщину свадьбы – длилась вот уже пять лет. На ситцевую свадьбу (Гермиона обмолвилась как-то об этой маггловской странности – каждой годовщине свадьбы давать определение, и все члены семейства Уизли с тех пор только так и говорили о своих годах в браке, регулярно уточняя у несчастной Гермионы, верно ли они все помнят) Джинни первая поздравила Гарри, после чего весь оставшийся день смеха ради поддразнивала его, что он забыл. Гарри вроде бы стойко это вынес, но на бумажную годовщину едва часы пробили полночь вся их комната оказалась усыпана розами самых разнообразных оттенков. Затем в воздухе медленно, с достоинством развернулся плакат, на котором красовалась красно-золотая надпись «С Юбилеем, Джинни». Пару секунд погодя под ним появился плакат значительно поскромнее – «1:1». Сегодня счет стал 3:2, все еще в пользу Джинни. Она совершенно точно не собиралась проигрывать мужу. Рука Гарри тем временем плавно скользнула по боку жены от груди до колена, а затем мужчина закинул ее ногу себе на бедро. Джинни шумно сглотнула, ощущая волны мурашек, пробежавшие по телу, а тугой комок в животе стал еще плотнее, когда она почувствовала сквозь легкую ткань своей сорочки желание мужа. – Иногда и в проигрышах есть свое… очарование, – прошептала Джинни, улыбаясь и путаясь пальчиками в непослушной шевелюре мужа. Ее язык медленно скользнул в рот Гарри, поглаживая его небо, танцуя с его языком, и ускользая обратно каждый раз, когда мужчина пытался углубить поцелуй. – Негодяйка, – пожурил он ее. Его широкая ладонь тем временем скользила вверх по шелковой коже ее бедра, по тонкой талии, по выпирающим ребрам, останавливаясь на нежной груди. Большим пальцем он задевал, играясь, розовый сосок. Джинни отстранилась от его губ, выгибаясь навстречу ласкам, но Гарри не торопился. Медленно он продолжал терзать ее грудь, пока их шумные выдохи не слились, и только затем его рука быстро скользнула ниже, прижимая жену как можно ближе к себе. Джинни сладко застонала, чувствуя его эрекцию, и непроизвольно начала тереться о мужа, раскачивая своей ногой. Тело девушки все еще было расслаблено после сна, приятная истома опутывала ее сознание, словно мед, а тяжелое одеяло волнующе придавливало к постели их с Гарри сплетенные тела. Почему-то сейчас казалось очень важным растягивать все движения, пытаться замедлить каждый вдох, удержать каждый выдох, едва заметно менять положение тела, чтобы чувствовать как можно глубже, как можно ярче… Гарри не выдержал первым – с шумным выдохом он опрокинул жену на спину, устраиваясь между ее ног и натягивая одеяло на их головы. Пальцы мужчины оттянули резинку ее трусиков, затем скользнули по бугорку, вдоль влажного клитора, и, наконец, внутрь ее. Как же приятно и волнующе было слышать ее сладкие, тихие стоны, чувствовать, как она выгибается ему на встречу, набирать темп и утопать в ней… Они уже не понимали, где начинаются вдохи одного, где кончаются выдохи другого, когда вдруг послышался неожиданный стук. Гарри замер, напрягаясь, вслушиваясь, все еще не желая отстраняться от Джинни, но, тем не менее, сбрасывая тяжелое одеяло со своей головы. Он подслеповато сощурился, пытаясь оглядеться, словно шум должен был раствориться в заполняющем комнату свете. Джинни распахнула глаза и поднялась на локтях – ее длинные волосы спутались и разметались по лицу, дыхание все еще было неровным. Они встретились взглядами, замирая в надежде, что еще можно снова накинуть одеяло и продолжить… Нельзя. Они услышали топот босых детских ножек по коридору. Джинни быстро оттолкнула Гарри и поторопилась оправить свою сорочку, все внутри ее еще вздрагивало и пульсировало, желая, чтобы он оказался внутри. Мокрые трусики никак не облегчали ее участь. Гарри тем временем скрипнул зубами и откатился от жены, укрываясь до подбородка плотным одеялам. – Ну, как я выгляжу? – быстро поинтересовалась Джинни чужим голосом и попыталась откашляться. – Благопристойно? Гарри попытался нашарить на тумбочке очки, но ухмылка расползлась по его лицу от одной мысли, как девушка может сейчас выглядеть. Со стоном Джинни быстро поднялась с теплой постели и исчезла в ванной. – Это бесчестно! – услышала она возмущенный голос мужа, а затем послышался детский лепет. Джинни усмехнулась. Ага, как же. Ей нужна лишь пара минут, чтобы вновь стать примерной матерью семейства. Ну а то, что у Гарри там тоже кое-какие последствия их утренних забав под одеялом, так это… скрыть это будет проще. Джинни счастливо улыбнулась своему отражению в зеркале, прикасаясь к растрёпанным волосам и алевшим губам. Поторапливая себя, ведьмочка шагнула под струи холодного душа и тут же задохнулась от невольного возмущения. Кожа горела под ледяными струями, а сонную негу как рукой сняло – отрезвляющий эффект душ возымел. Наскоро вытершись полотенцем, Джинни натянула на себя нижнее белье, надела халат и вышла из ванной. Открывшаяся ее взору картина была уморительна. Джеймс и Альбус прыгали по постели, через завернутого со всех сторон в одеяло так, что торчал только подбородок, Гарри. Эта композиция могла называться «гусеница». Или «очень недовольная гусеница, сверкающую глазами из-под очков». Джинни невольно прыснула. Отвлеченный ее смехом, Альбус, находящийся как раз в полете, тут же растянулся поперек Гарри. – Раштяпа, – прокомментировал Джеймс, не прекращая прыгать на одном месте. – С девочками было бы проще, – тоскливо протянул сверток, пока Альбус неуверенно поднимался на ноги. Джинни закатила глаза. – Джеймс, помоги брату подняться на ноги, – скомандовала он. Малыш уже собирался ей возразить, но Джинни ему не позволила: – Да-да, иначе никакого десерта не обед. И что-то я очень сомневаюсь, что вы почистили зубы, – Джеймс принялся разглядывать свои руки, а Альбус отвел взгляд, что только подтвердило ее подозрения. – Так что вперед, вы ведь не хотите, чтобы на них напало темное заклятье и они почернели? – оба мальчики испугано закачали темноволосыми головами. – Тогда вперед, спасать слабых и беззащитных, – серьезно произнесла она, едва сдерживая улыбку. Ребята соскользнули с постели, не упустив случая еще по разу завалиться на отца и выбить из него весь дух. – И, Джеймс, больше никаких попыток подсунуть Алу синюю краску вместо пасты. Джеймс, вспоминая недавнее происшествие, расцвел улыбкой и заинтересовано посмотрел на брата. Тот нахмурился и обиженно засопел, а затем быстро ущипнул старшего брата за руку и, заливисто смеясь, бросился вон из комнаты. Джеймс тут же бросился следом, едва не врезавшись в дверной косяк. Джинни не сомневалась, что они обязательно скоро что-нибудь учудят, но с этим она разберется чуть позже. Пока у них с Гарри есть в запасе минут десять. Мужчина тем временем выбрался из своего импровизированного кокона – весь мокрый, вспотевший, растрепанный, с выпирающим достоинством. Он оглядел себя критически и, услышав очередной взрыв детского смеха из ванной, поежился и потянул на себя одеяло, накидывая его на свои худые плечи и ссутулясь под его тяжестью. – Это пока их можно пугать зубными троллями и прочим, а что будет потом? – со странным изумлением поинтересовался он у жены, подойдя к ней поближе. На секунду ей показалось, что с гораздо большей уверенностью он сразился бы с полчищем Пожирателей Смерти, чем справился с собственными детьми. Женщина отмахнулась от этих мыслей, лукаво глядя в глаза мужа. – Придумаем что-нибудь еще, – беспечно отозвалась она. – Мы там кое-что не закончили… – прошептала Джинни, прижимаясь к Гарри и обвивая его руками за талию. Тот выдохнул сквозь стиснутые зубы, бросая косой взгляд на часы через плечо. – Джинни, я уже опаздываю на работу, – извиняющимся тоном произнес он и поджал губы. Его изумрудные глаза ласково глядели на жену, которая раздраженно фыркнула и отстранилась. – Еще бы. Когда, говоришь, у вас пятилетие? – Оно уже было, – пробормотал Гарри прежде, чем понял, чем это чревато для него. Джинни обижено глядела на него, сложив руки на груди, в ее взгляде, да и во всей позе, сквозил немой упрек. – Извини. Джинни, ты же понимаешь… – вздохнул Гарри, в тысячный раз произнося одни и те же слова. – Я должен быть на рабочем месте вовремя, а я с завидным постоянством опаздываю. Джинни, – он перехватил складки одеяла одной рукой на груди, а другой поднял голову жены за подбородок, заглядывая в ее искрящиеся глаза. – Я безумно вас люблю, – медленно произнес он, чувствуя, как внутри разливается тепло от этих слов. – И я бы многое отдал, чтобы быть с вами каждую секунду… – Но пока в мире существует хоть капля зла – ты будешь на страже, чтобы уничтожить ее, – пробормотала Джинни, убирая его руку и отводя взгляд. Гарри молчал, неловко пожевывая губы. Ему больше было нечего ответить. Джинни вздохнула, в который раз себе повторяя, что не будь он таким, какой он есть, она бы его не полюбила. Успокаивало не лучшим образом. Девушка перевела на него взгляд – в нем все еще было недовольство и недоверие, но сквозь них пробивалась некрепкая надежда. – Обещай мне, что вечер мы с тобой проведем вместе! – потребовала она, вновь протягивая руки к мужу и поправляя его майку. Ее халат при этом – не очень случайно – распахнулся. – Конечно, – усмехнулся Гарри, чмокнул жену в нос, и протиснулся мимо нее в ванную.

***

Бокал в руке Джинни неожиданно лопнул, возвращая девушку в настоящее. Неровные осколки посыпались к ногам, а красное вино разлилось по изумрудному платью, впитываясь, превращаясь в темные пятна и заставляя ткань неприятно липнуть к телу. Джинни заставила себя разжать руку и положить остатки бокала на стол. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула – нос пощекотал терпкий аромат вина, а мыслей в голове, казалось, не осталось. Алкоголь туманил сознание, покрывая его тонкой темной пленкой. Такой же липкой, как и рука Джинни теперь. Женщина, ступая как можно осторожнее и сосредотачивая все свое внимание на этом, подошла к подоконнику, на котором лежала ее волшебная палочка. С первого раза очищающее заклятие ей не далось, но упрямства Джинни Поттер было не занимать – она сильнее стиснула зубы, и платье вновь заискрилось чистым изумрудным цветом. Сейчас это казалось неуместным, глупым и издевательским. Платье было бы идеальным дополнением к одному черноволосому волшебнику, свечам, расставленным в столовой, сладкому вину, мерно плескающемуся в бокале, а не на полу. Джинни мутным взглядом окинула комнату – игрушки Альбуса и Джеймса были закинуты во всевозможные коробки и спрятаны как можно дальше, но зачарованные предметы позвякивали, вибрировали и все норовили выскользнуть из своих временных убежищ. Джинни впилась пальцами в подоконник. «Не нужно было отвозить мальчиков», – тоскливо подумала она, глядя в надвигающуюся за окном тьму. Кто же знал, что все так получится? «Получилось как всегда», – шепнул внутренний голос с презрением. Джинни вздрогнула. Можно съездить к матери, забрать малышей, уложить в кроватки… Девушка вперилась взглядом в свое нечеткое отражение в оконном стекле. Ну, конечно. Пьяная, расфуфыренная, как последняя... Джинни скривилась, подумав, что приличной матери и жене не стоит заканчивать эту мысль. Неожиданно раздался звон часов – Джинни подпрыгнула на месте. Двадцать два раза. Мальчики уже давно спят. «Ну вот и все. Дети счастливы, муж тоже. А ты?», – вновь влез голос, которого никто не спрашивал. Джинни схватила стоящую на подоконнике статуэтку и бросила ее в противоположную стену, сопровождая бросок громким всхлипом. Статуэтка со звоном разбилась. «А я тоже. Счастлива», – зло подумала она. Слезы высохли так же быстро, как и появились, лишь кончик носа остался красным. Руки Джинни стали быстро перебирать предметы на подоконнике, словно она что-то искала, словно она знала, что ей сейчас нужно… Пальцы нащупали бархатистый конверт, и Джинни извлекла его из целой стопки газет, не заботясь, что те с шумом и шорохом разлетелись по полу вокруг нее, создавая небольшой островок на темном паркете. «Уважаемые мистер и миссис Поттер… Будем рады… На нашем банкете… В честь…». Джинни фыркнула и опустила приглашение. Будете рады увидеть наше грязное белье и в сотый, нет, тысячный раз перетереть все косточки! Будто они герои какой-то мыльной оперы, за которой весь волшебный мир следит с замиранием сердца. Джинни закатила глаза, вперив взгляд на себя в зеркале. Аккуратно собранные в кои-то веки волосы, шикарное платье с открытой спиной, на пояснице настоящий бант, завязанный из широких лент. Платье мягко струилось вокруг ее ног до самого пола, слегка расходясь от колен. Она выглядела действительно хорошо. Возможно, слишком вычурно, но ведь она старалась для одного единственного мужчины, который этого не оценит. Губы снова скривились, и Джинни призвала себе с кухни еще одну бутылку вина. Просто чудесная годовщина. Девушка налила себе еще бокал и медленно его выпила. Ручейки соленых слез все текли по ее щекам, она могла поклясться, что кожей чувствует, как медленно ползет стрелка часов. На место грусти, отчаянью и тоске вновь пришла злость, подкрепленная алкоголем. Джинни поставила пустой бокал на подоконник, привела свое лицо в порядок, и, схватив бархатистый конверт и волшебную палочку, аппарировала из дома. Зачарованные свечки медленно и ровно горели на праздничном столе, совершенно безучастно и равнодушно высвечивая пятна красного вина и разбитый бокал в опустевшем доме.

***

В тот день Джинни так и не поняла, в честь чего был организован этот вечер. Она появилась в зале в разгар торжества: яркий cвет заливал большое помещение, приятная музыка лилась со всех сторон, а волшебники, заметно повеселевшие после пары бокалов вина, небольшими группками стояли вокруг полукруглой сцены. Джинни видела лишь яркие пятна красок, размытые лица и столик с белым вином. Подхватив один из бокалов (просто для того, чтобы занять чем-то руку – пить она больше не собиралась) и отойдя подальше от сцены, Джинни всем своим существом ощущала удивленные взгляды и шепоток, прокатившийся по залу, как волна. «Смотрите, Джинни Поттер…», «Джинни Поттер без мужа…», «Я слышала, что они ждут третьего мальчика…», «Рон и Гермиона…». Впрочем, скоро женщина не смогла бы точно сказать, существовали ли эти голоски. Многочисленные знакомые торопились подойти к ней, поздороваться, завести беседу, узнать, как дела, и рассказать свежие сплетни магического мира – Джинни широко всем улыбалась, не улавливая смысла их слов, и громко смеялась там, где полагалось смеяться. Немного сконфуженные такой реакцией обычно достаточно сдержанной в общении с ними миссис Поттер, гости в замешательстве отходили от нее, но им на смену тут же приходили другие. Джинни не знала, как долго это продолжалось. В какой-то момент она осталась одна, чуть в стороне от шумного моря гостей праздника. Ей было очень трудно фокусировать взгляд, но женщина заставляла себя это делать. Она едва пригубила бокал вина, когда столкнулась взглядом с насмешливыми серыми глазами. «Малфой», – поняла Джинни, нахмурившись. Какое-то странное подозрение шевельнулось в ее душе, пока она смотрела на мужчину. Будто, она что-то знала, но забыла. Женщина попыталась ухватиться за эту мысль, но она выскользнула так же ловко, как заклятье из палочки умелого волшебника. Мужчина тем временем неторопливо, и даже лениво начал сокращать расстояние между ними. Он едва заметно улыбался знакомым, которых встречал на своем пути, но серые глаза то и дело возвращались к ней. Джинни почувствовала себя кроликом, к которому движется змея. Она не могла ни уйти, ни отвернутся. Даже мысли и те ее не слушались, будто во всей Вселенной осталось лишь она одна, совершенная покинутая всеми, даже собственным телом. Усталость, разочарование, воспоминания о кажущейся сейчас жалкой просьбе к Гарри «обещай мне, что вечер мы проведем вместе» вдруг навалились на нее. Она пыталась их отогнать, собраться перед встречей со старым врагом, и ей это удалось, иначе Джинни не была бы собой. – Миссис Поттер, – кивнул вместо приветствия Малфой с насмешкой. С насмешкой? Джинни вскинула голову и сощурила глаза, внимательно изучая лицо мужчины. Они довольно часто встречались за последние десять лет, которые прошли с момента выпуска из Хогвартса. Вращались в одних и тех же кругах, пересекались на мероприятиях, подобных этому. Разговаривали, правда, нечасто, но исправно здоровались. Джинни не знала, в какой момент перестала его ненавидеть. Поначалу она так злилась, когда Гарри его оправдывал после окончания войны. Но что там она, Рон даже громил посуду, стоило Гарри начать защищать старого врага! А потом ярость и злость улеглись вместе с осознанием того, что мертвых уже не вернешь. Весь магический мир с опаской и осторожностью, но все же впустил в себя бывших Пожирателей Смерти. Они, казалось, ничего не замечали, но вносили баснословные суммы в фонды помощи пострадавшим от войны. А пострадавших было много. Сейчас это казалось таким далеким, глупым, по-детски бессердечным – деление на «своих» и «чужих». Люди гибли с обеих сторон. Но тогда много времени и сил потребовалось, чтобы все это осознать и принять. Джинни так и не поняла, почудилась ей издевка или нет. – Малфой, – коротко ответила она. Светлая бровь тут же взметнулась вверх – а как же этикет, условности? Теперь Джинни не сомневалась, что видит насмешку. В серых глазах плясали золотые искры, на губах змеилась усмешка. – Сегодня ты без сопровождения? – огляделся Малфой. Джинни вспыхнула, в груди ёкнуло от напоминания о Гарри. Злость и непонимание разлилось горячими волнами по телу, странным образом подбадривая, вселяя пьяную уверенность в своих силах. – Ты тоже без жены. Запер ее в своем поместье? – едко поинтересовалась ведьма. Мужчина ухмыльнулся. – Интересное у тебя представление о браке, – ответил он. Джинни с досадой поняла, что не задела его. Губы Джинни пересохли, и она сделала глоток вина. Малфой равнодушно проследил за ее движением. – Ты ее любишь? – неожиданно даже для самой себя поинтересовалась Джинни, и тут же залилась краской под насмешливо-изумленным взглядом Малфоя. Ей действительно было интересно, какая семья у Малфоев, но никогда в трезвом уме она бы не решилась на столь безрассудный поступок – прямой вопрос Драко Малфою. Из «Пророка» Джинни знала, что в тот же год, что она родила Джеймса, Астория родила Скорпиуса Малфоя – об этом писали довольно сдержано, не так шумно, как о рождении ее сына, но писали. Джинни лично знала леди Малфой, и та казалась ей просто глыбой вежливости, тонких манер и сдержанного участия. Конечно, все это было очень уместно, но вместе с тем Джинни не покидало чувство, что за всем этим не стоит ничего – ни ума, ни душевной теплоты, только стройные ряды блестящих галлеонов. Даже жесты Астории Малфой были точно выверены ¬– ни одного лишнего движения, ровно столько, чтобы не казаться статуей. Малфой молчал, продолжая изучать Джинни взглядом, как диковинную зверушку. Та уже давно поняла, что ляпнула глупость. Чем она вообще думала?! Женщина уже открыла рот, чтобы как-то отстоять себя, но неожиданно Малфой ровно произнес голосом, не терпящим возражений: – Астория истинная леди и прекрасная хозяйка Малфой-мэнора. И все. Ни слова о любви, о его чувствах. Джинни со злостью подумала, что с такой армадой домашних эльфов очень трудно быть плохой хозяйкой. А затем другая мысль пришла ей в голову: что ответил бы Гарри на такой вопрос о ней? Да, он любит их дом, он любит их малышей, но что он думает о ней, о Джинни? «Что можно променять вечер с ней на работу», – услужливо подсказал внутренний голос. Кровь шумела в ушах, сердце громыхало в груди, а слезы вновь набежали на глаза – Джинни сомневалась, что сможет с ними справиться. – Мне нужно на воздух, – сдавленно прошептала она. Ноги почему-то (она уже успешно забыла о двух выпитых бутылках вина) не слушались. Сильная рука тут же подхватила ее под локоть и почти приподняла над землей. Джинни видела только размытый мраморных пол. Ей показалось, или Малфой действительно что-то цедил сквозь стиснутые зубы? Этот вопрос почти тут же перестал иметь значение. Порывы ветра вдруг коснулись ее кожи, и Джинни смогла выдохнуть. Малфой вывел ее на полукруглый балкон, а сам отошел теперь подальше в тень. – Еще не хватало, чтобы меня видели рядом с плачущей Поттер, – донесся до ее ушей злобный шепот. Это привело женщину в чувство. Наверняка в зале полным-полно репортеров, чьи статьи уже завтра появятся в «Пророке». Слабая улыбка появилась на губах женщины. – Страшно, Малфой? – она не понимала, о чем точно спрашивает – боится ли он Гарри, сплетен, ее братьев, просто появиться на первой полосе… Ей просто хотелось его задеть, заставить скинуть маску. А еще хотелось поговорить с ним, потому что говорить с ним оказалось на удивление легко. Джинни бы не призналась никому в этом, но это было так. – Нам обоим есть что терять, – неожиданно услышала она ответ Малфоя. Серые глаза впивались в нее пронзительно и остро, будто требуя ответа. Джинни не поняла, о чем именно говорит он. Что им терять? Что они могут потерять из-за того, что их увидят вместе? Пусть даже она будет заплаканной. Джинни в очередной раз за вечер поняла, что видит не всю картину. Но ей сейчас на это было абсолютно наплевать. Малфою хотелось задать тысячу вопросов, а потом еще тысячу. О, если бы он только ответил! Пусть бы злился, ругался, бесился, но рассказывал. Это так хорошо отвлекало от собственных проблем. Джинни фыркнула, подумав, что думает как слизиринка. А затем и вовсе расхохоталась, вспомнив, какого цвета ее платье. Малфой с каким-то пренебрежительным удивлением следил за ее вспышкой. От этого ей стало почему-то еще веселее. Наверное потому, что она уже успела понять, что никакого пренебрежения Малфой к ней не испытывает. Она не знала, что именно он чувствует, но это было сейчас и не важно. Все ее мысли сбились в один тугой клубок, который ярко блестел, крутился и сверкал всеми цветами радуги. – Ты сошла с ума, – услышала она где-то далеко голос Малфоя. Похоже, он действительно в это верил. Джинни широко улыбнулась. Она не знала – он подошел к ней, или она сама дошла до него, но следующее, что она чувствовала – это мягкие губы под своими губами.