Рукопись, найденная в Смолевичах

Неизвестное судно без каких бы то ни было флагов и вымпелов Все еще 06 августа 18… года Залив Маунтс, в виду побережья Корнуолла Капитан Роджер Сакаи сидел на палубе и чувствовал себя не то, чтобы дураком, а прямо-таки полным идиотом. Вокруг Роджера натекла изрядная лужа — сидел он так уже не меньше четверти часа. Уши капитана горели огнем, с волос капало. Надо бы встать и пойти переодеться, но сил на это не было. — Роджер, — в ладонь ему ткнулась жестяная кружка, в ней плескалась темная резко пахнущая жидкость. — Выпей это. Не поднимая глаз, Сакаи взял кружку, понюхал и скривился. Ром капитан не любил. — Роджер, — укоризненно сказала Джилл. — Ну что ты? Выпей. Как лекарство. Раз — и все. Пожалуйста! Сопротивляться ее мягкой настойчивости было сложно. Роджер вдохнул поглубже и выпил, резко запрокинув голову. Карибский еще. Гадость какая… Он вытряхнул из кружки оставшиеся капли и поставил ее на палубу, и тут же запястье обвил белый пушистый хвостик — на вахту заступила Патрикевна. Мало-помалу в голове слегка прояснялось — то ли ром помог, то ли лисичка постаралась. Шум в ушах поутих, окружающие звуки обрели отчетливость, и стало понятно, почему так пылают кончики ушей — разговор шел в основном про него: — Капитан, конечно, отчаянный! Вой этот — я в жизни не слышал ничего более жуткого, — тараторил Фрэнк, который, видно, уже совершенно очухался, — а уж мне-то довелось послушать немало. Выло, словно ветер в нетопленном камине самого Сатаны, аж кровь в жилах свернулась. Но капитан решил все же рискнуть, и потом такое началось, не дай бог увидеть никому! Какая-то тварь, размером с колокольню, не меньше, едва не проглотила его всего, целиком, только сапоги и торчали, я не знаю, как ему удалось столько продержаться, пока мы не подоспели на выручку… — «Мы!» — хмыкнул рулевой, — это надо же — «мы»! Рядом сочувственно вздыхала Джилл, прикидывая, не заслужили ли и остальные два мальчика по глотку-другому лекарства, а Фумагалли все говорил, говорил, и Сакаи чувствовал, что все же приходит в себя. Вот уже и дышать получается полной грудью. Вот еще немного — и даже встать сможет. Наверное. Капитан поднял голову: — Джилл, — он прервал Фрэнка на полуслове на самом драматичном моменте — тот как раз рассказывал, как едва не умер от разрыва сердца, узрев капитана в пасти неведомого чудовища, — Джилл, я же велел оставаться на месте. Почему ты не выполнила приказ капитана? — Роджер, — словно не слыша его, сказала девушка, — тебе бы надо умыться. Капитан отер лицо свободной рукой — та окрасилась кровью, все еще сочившейся из длинных порезов на щеках. — Патрикевна, ну, а ты? Неужели не могла присмотреть за нею, я же тебя просил! Лисичка лишь прижалась крепче и обвила вокруг руки капитана еще один хвостик — для надежности, но так ничего и не ответила. Да и что она могла сказать — если Джилл что-то для себя решала, переубедить ее было очень сложно. Раздался резкий треск рвущейся ткани, что-то булькнуло. — А ну-ка, — маленькая рука ухватила капитана за небритый подбородок, к левой щеке Сакаи прижался кусок влажного шелка; ссадины тут же зажгло огнем, так что Роджер едва не закричал, но все же сдержался, только с шумом втянул сквозь зубы воздух: — Джилл, что ты делаешь? Девушка отбросила в сторону запачканный красным тряпичный комок. — Ром, — кротко сказала она, — чтобы зараза какая не пристала. Немного пощиплет, но ты уж потерпи, — и она приложила к бутылочному горлышку свежую тряпицу. — Не стоит продукт переводить из-за ерунды, — буркнул Сакаи, — тем более, что это наша последняя бутылка. И вообще, дай сюда, я сам протру. Он наскоро промокнул саднящие порезы. Необходимости в этом особой не было, уже через сутки раны исчезнут почти бесследно. На нем всегда все заживало как на собаке, что и неудивительно. Но коль уж тряпочка намочена… Да и Джилл надо все-таки успокоить — капитан уже и не помнил, когда видел ее такой огорченной. Кажется, только раз и было, в самом начале их знакомства, когда он умирал от жажды и холода на голом утесе всего лишь в паре миль от самого северного из Овечьих островов. Только он тогда и выжил, один из всей команды Красной эскадры флота Его Королевского Величества трехпалубного линкора — шторм разметал корабль в щепки за считанные минуты, и он так и не вспомнил, как вынесло его с переломанной рукой на каменистую отмель, возникшую посреди бушующего ада ледяной воды — не иначе, как чудом. Потом буря закончилась, и Сакаи понял, что на мили вокруг нет никого и суждена ему долгая и мучительная смерть. Он обернулся тогда, потому что человеком было — страшнее. Сначала, пытаясь согреться, свернулся клубком, чтобы заснуть и больше не проснуться, но ветер дул со всех сторон разом, не давая покоя, и тогда он сел и выл ночь напролет, поджав переднюю повисшую лапу, выл на луну брошенным щенком, слагая свою последнюю песню, и вой сносило северным ветром над затихающим морем. А наутро появились тюлени. — Ну вот, другое дело, — сказала Джилл. — Теперь ты снова похож на человека! И теперь, может быть, вы мне все-таки расскажете, что там с вами такое произошло? — Ну ничего себе! — возмущенно взмахнул руками Фрэнк. — А я что делаю, по-твоему? Для кого я тут битый час горло деру? — Да-да, Фрэнки, я все слышала. Чудовище размером с собор Святого Петра сначала проглотило, а потом выплюнуло Роджера, при этом издавало ужасные звуки. Фрэнк собрался оскорбиться до глубины души, но в ясных глазах Джилл не было насмешки, наоборот, смотрела она серьезно и встревоженно. — Я все слышала. И я верю, что так оно все и произошло. Ну, или примерно так. Но все-таки, — девушка повернулась к угрюмо стоящему у борта рулевому, — что это было? Винни покачал растрепанной головой: — Не знаю. Страшное оно, тут Фрэнк не врет, а что оно, кто оно… Капитан, ты что скажешь? Ты его всех ближе видел. Что оно такое? Роджер устало потер рукою глаза. Вот она, доля капитана — вся команда с надеждой смотрит на тебя, ожидая твоего слова, и верит, что ты знаешь правду, истину, верный путь и прямую дорогу. А что он может им сказать, когда сам ничего не понял? — И я не знаю, — честно сказал капитан, — я ничего подобного раньше не видел. — Ну что-то ты же видел? — Джилл присела рядом, прямо в лужу. Длинный подол ее кимоно сразу намок, и хвосты лазоревых павлинов тут же принялись линять, расплываясь давленной шелковицей. Сакаи еще некоторое время смотрел на стремительно меняющуюся ткань, мимолетно поражаясь такой метаморфозе — вот только что на рисунке светилась яркая и чистая ляпис-лазурь, но всего пары капель воды хватило, чтобы превратить этот радостный оттенок в невнятное пятно грязноватого аделаидина цвета*… И как это так хитро происходит в жизни, что манящее и прекрасное вдруг превращается во что-то неприятное и неопрятное?.. — Роджер же! — Джилл дернула капитана за мокрый рукав, Патрикевна, встрепенувшись, в один скок оказалась на плече, и Сакаи, наконец, заговорил. — Что-то видел, конечно. При ясном солнце заметил бы больше. Одна шлюпка у правого борта. На палубе никого, и это средь бела дня. Вооружения никакого — то есть совсем. Орудийные порты задраены — Винни, ты заметил? Винни кивнул степенно. Конечно, заметил, и даже сосчитал, по левому борту — три. — Что, в общем-то, для купца нормально, — заключил Роджер. — И это то самое судно. То есть — название мы видели отчетливо. Но, боюсь, на этом и все. — Да, не слишком много, — Джилл задумалась. — Расчет был на то, что спит их главный пассажир. Но чтобы спала вся команда? Роджер прикрыл глаза и попытался мысленно нарисовать картинку — что именно заметил он, забравшись на борт таинственной шхуны. Подспудно он ожидал чего-то необычного — ну, допустим, какой-нибудь мертвец пришпилен к мачте одним огромным гвоздем, забитым промеж глаз, причем мертвец, непременно одетый в расшитый шелками камзол по моде минувшего века, или развешенные по реям черепа, и все, как один — с золотыми зубами, или еще что-нибудь, такое же невероятное и пугающее. Однако палуба была как палуба, совершенно обычная, чистенькая, надраенный металл поблескивает даже сквозь туман — Роджер еще успел тогда подумать мельком, что и им надо бы при первой возможности провести очередную приборку. Но именно эта обыденность, такая привычная, такая знакомая до последней детали картинка морского житья и казалась пугающей и зловещей — потому что никаких следов экипажа или пассажиров — не было. Пусто и тихо. Хотя было что-то еще, что он не успел как следует распознать… — Было там что-то еще, — медленно произнес капитан, — что-то странное, но… Вот оглядеться я как следует не успел — появилось это чудовище. Вышло прямо из тумана. Ростом, конечно, не с колокольню, но глаза горят, как у пещерного демона. Я, было, решил, что это призрак корабельного кота. И позвал его… — Господи, Роджер, зачем? — всплеснула Джилл руками, — теперь понятно, почему он кинулся. Призраки — они такие, первыми обычно не нападают, им нужно, чтобы с ними заговорили! — Джилл, это не был призрак, — капитан коснулся пальцем подсохших царапин на левой скуле и болезненно сморщился. — Это было существо из плоти и… — Роджер запнулся на секунду, — не уверен, что из крови, но клыки у него самые что ни на есть настоящие. — Ну, капитан, — вмешался Фрэнк, — а чего тут удивительного? Где вампиры — там и клыки. — Франя, — внушительно сказал Винни, а Фрэнк аж присел под тяжестью упавшей на его плечо ручищи, — Франя, ну ты задумайся хоть маленько. День ведь белый на дворе — вампиру-то по всему спать полагается! — Я-то задумался, — Фрэнк дернул плечом, сбросив руку рулевого, и покосился на нее опасливо — мало ли, что ей в голову… или куда там… придет после того, как на воле погуляла? — Я-то как раз задумался, в отличие от некоторых. День действительно — белый, белее некуда, солнца нету, все в тумане. Так что если вампиру вздумается прогуляться, ему решительно ничего не грозит! Ну, или это какая-то тварь, про которую мы ничего не знаем. Может, она у них там за сторожа. Только это точно был не кот! — Почему? — спросила Джилл. — Потому, дорогая моя, — снисходительно ответил Фумагалли, — что, конечно, глаза у кошек светиться могут — зеленым, желтым и даже красным. Но! — тут он назидательно выставил указательный палец, — Но где вы видели кошку или там собаку цветом, как парадная мантия у апостольского протонотария**, а? — Какого-какого цвета? — недоверчиво переспросил рулевой. — Чего ты городишь, Франя, какого еще нотариуса? Павлиньего оно было цвета. Павлиньего, ну или цвета багор***! — Тебе все — багор! Только про багры и думаешь, — огрызнулся Фрэнк и ткнул пальцем в мятое одеяние Джилл, — Вот такого примерно цвета оно и было! Трое мужчин разом уставились на лилово-малиновые пятна, в которые мало-помалу превращался затейливый рисунок на шелковом кимоно, а его владелица лишь сокрушенно покачала головой: — Мальчики, ну какая разница, как называется этот цвет? Роджер, вот ты видел эту тварь ближе всех. Что это было? Ты можешь хотя бы предположить? Потому что нам нужно понимать, в конце концов, с кем и с чем придется иметь дело. — Джилл, — виновато сказал капитан, — понимаешь, я не разобрался. Меня раньше как-то никто и никогда не кусал… за голову. — И вообще, — Фрэнк вдруг вспомнил что-то и подбоченился, — кое-кто нас тут допрашивает, что да как. А сам-то тоже там был. А оно, между прочим, в воду свалилось! Что же ты не рассмотрела его там, в воде? Во всего его подробностях, а? Джилл поднялась, подошла к Фрэнку. Они были почти одного роста, но порою девушке без каких-либо усилий удавалось казаться чуть ли не на голову выше щуплого и носатого итальянца. — Я ждала вас тут, у нашего борта. Вот словно чувствовала — что-то случится. Потом вой, а потом –крики, и только тогда я поплыла дальше, может, думаю, помощь нужна. И вообще, — передразнила она Фрэнка, — кое-кто нас тут воспитывает! А сам, между прочим, мог бы просто — взлететь и посмотреть! — А? Что? — Фрэнк вдруг как-то съежился и вроде стал еще меньше ростом, Винни, наоборот, выпрямился, тяжело вздохнул и медленно скрестил на груди могучие руки. — То! — Джилл расстроенно оглядела всех троих, — Ну зачем вы вообще туда сразу полезли? Я думала, вы так поступите — Фрэнк быстренько все осмотрит, а уж потом можно было бы и на борт забираться. Винни, Роджер, ну вот как так? Винни и Роджер переглянулись. Не упомянутый Фрэнк, чуя, к чему дело клонится, попытался отойти в сторонку и стать как можно незаметнее. Но затеряться ему не дали — рулевой сделал полшага в сторону и перекрыл пути к отступлению. — Ну, понимаешь, — не мог же Роджер признаться, что такую возможность он в расчет даже и не принимал. Хотя чего бы проще — послать на разведку самого неуязвимого, а потом уже соваться самому. Но… — Понимаешь ли, Джилл… — Нет, не понимаю, — сказала Джилл, покривив слегка душою. С Роджером все и давно было понятно. Такова уж доля капитанская — первым в бой и последним с тонущего корабля. — Ни тебя, ни вас, мальчики! — Не серчай, Джилл, — сокрушенно пробубнил рулевой. — Капитану-от и так досталось. И вообще, уж коли кого и виноватить, так это меня. Франя наш с перепугу совсем голову потерял, а я тоже вот… Недогадлив да недодумчив! Да еще туман этот… Ну, да ничего! Беды большой нас бог миловал, а что до разведки, — хлопнул он Фрэнка по плечу, — так это дело поправимое. До ночи-то еще далеконько! Правда, Франя? — А? — Фрэнк дернулся, но рулевой держал его крепко. — А что я? Я разве отказывался? Вы не спросили, а я как-то не привык навязываться… — Вот и хорошо, что не отказывался, — успокаивающе говорил Винни, — ты давай-ка, пока не стемнело, одна нога здесь, другая там. — Да уж, Фрэнк, — подхватила Джилл, — лучше бы там не задерживаться. Если что, завтра слетаешь еще разок. — Погодите, — заблеял Фрэнк больным ягненком, — погодите, я же еще… ну, может, пока того… И вообще! Там — оно! Сиреневое! Воет! Наскакивает! — Так оно же в воду упало! Небось, там и сгинуло! Все, нету сторожа у упырей. — Ага, сгинуло! Как бы не так! А может, у них там таких сторожей целый трюм! Капитан, — воззвал Фрэнк в отчаянии, — Ну скажите хоть вы им! — Ну, так, — сказал капитан и для пущей солидности пристукнул в палубу кружкой. Патрикевна невесомой тенью скатилась с капитанского плеча и тут же пропала из виду, словно растворившись в белой пелене. — Никто никуда не летит. — Да как же, капитан, — непонимающе уставился на Роджера рулевой. — Уж как мы за ними по всем морям чесали, а теперь что же, все попусту? Подумаешь, эка невидаль, кошка драная напала! Да не родилась еще та кошка, чтоб мне дорогу перейти! — Нет, Винни, — ответил Сакаи, — Отступать я не готов. Он вздохнул: — Некуда нам отступать. Если тут не выгорит, то все, продаем корабль и расходимся. Откуда-то из тумана громко и обиженно фыркнула Патрикевна, и, вторя ей, невесело усмехнулся Винни: — Продаем, как же. Разве что на дрова? Обшивка в сколькех местах ремонта просит? А паруса — ты глянь, латка на латке, живого места нет! Да вон, Джилл не даст соврать… — Не дам, — грустно подтвердила Джилл. — Хорошо бы еще помпу новую в трюм, старая-то того и гляди… В общем, да, — перебила она сама себя, — деньги нам нужны. Жаль, если придется все вот так вот бросить. Хотя, может быть, это и было бы самым разумным. — Нет, — сказал Роджер, — План не меняем. В конце концов, мы знали, на что шли. Но в таком тумане от Фрэнка толку будет мало, он все равно ничего не увидит. Да еще заблудится — ищи его потом. Этот вариант мы отложим на завтра — может быть, немного развиднеется. — Да, — Фрэнк, до этого усердно делавший вид, что его тут нет, не скрывал облегчения. — Еще и заблужусь! Непременно заблужусь! И не увижу ничего! Ищи меня потом. — Тьфу ты, слепота куриная, — проворчал Винни, — ну, а до завтра-то мы что делать будем? Неужто ж они не заметят, что к ним гости приходили? — Я бы для начала перекусил, — Роджер поднялся на ноги и слегка поморщился — мокрая холодная одежда неприятно липла к телу. — Жаль, конечно, что день прошел впустую. Зато туман сейчас нам в помощь — никто в здравом уме и твердой памяти, будь он вампир или папский нунций, в такой каше с места не тронется. А, рулевой? Винни кивнул согласно — дескать, правда твоя, капитан, не тронется. — А что гости к ним приходили… Ну, как пришли, так и ушли, визитной карточки не оставили. Как к ним лучше подступиться — вот и обсудим за обедом. Винни, что там у нас сегодня? — Дак это, капитан, то же, что и вчера! Откуда новому-то взяться? Лапшевник же. Сейчас сготовлю! — Фу, — сморщился Фрэнк. Как только стало ясно, что вот прямо сейчас никто никуда не летит, вся его великолепная самоуверенность сразу же вернулась, да еще, кажется, немного подросла по дороге. — Чего — фу? — Винни снова сложил на груди руки, как, впрочем, всегда при разговоре с Фумагалли. — Фу, — повторил Фрэнк. Стряпня твоя — фу. Так изгадить хороший продукт — это еще постараться надо. Лапшевник! Хотя что с тебя взять… Вот если бы ты когда-нибудь пробовал спагетти на болонский манер… Это с мясом, — пояснил он для Джилл и капитана, хотя они ничего и не спрашивали. — Ну что ж, — рулевой был на удивление покладист, — можно и по-болоньски. Без мяса, правда — солонину когда еще подъели. И нечего нос воротить. А то ишь — «фу» ему! Что сготовлю, то и слопаешь. Все равно ж ничего больше нету. — Да, уж ты сготовишь! Вечно все переваришь, передержишь, перепаришь. Что бы ты ни готовил, всегда получается одно и то же — кисель этот ваш! И вообще. Только варвар и еретик готовит спагетти дольше пяти минут. Я сам сделаю. И не спорь! — А никто и не спорит, — усмехнулся Винни, — делай себе на здоровье! Только это… Франя, я что-то запамятовал, а ведь макароны-то у нас тоже того… кончились! Так что варить тебе, брат, перловку — иди, не мешкай, а то и правда животики подвело. Первой засмеялась Джилл, потом довольный рулевой — такой у Фрэнка был дурацкий вид. Сакаи попытался сохранять серьезность, но через пару секунд тоже засмеялся — громко и весело, словно стряхивая с души пережитый ужас, и только тут Фрэнк понял, что его просто и нахально обвели вокруг пальца. И ничего ведь не поделаешь — придется идти и стряпать. Фрэнк похлопал глазами, потом махнул рукой — ну что ты будешь с ними делать? Варвары и есть варвары. И потом, даже и перловку он все равно сварит лучше, чем Винни — среди многочисленных талантов рулевого кулинарный, увы, не значился. — Ну ладно, — Роджер, отсмеявшись наконец, подобрал с палубы обе непригодившиеся сабли. — Я пока пойду переоденусь. — Я тоже, — Джилл оглядела свое вконец потерявшее вид одеяние. Пятна по шелку слились в одну волнистую полосу, цвета смешались, и теперь подол кимоно был украшен широкой бурой каймой. — Наверное, придется шить новое! Она ушла, прихватив с собою бутылку с остатками рома, следом за ней в сторону камбуза утянулся недовольный Фумагалли, и вскоре оттуда потянуло дымком и заковыристыми итальянскими ругательствами. Винни хмыкнул — с плитой у Франи отношения были сложные, но вмешиваться рулевой не собирался. Как говорится, двое дерутся — третий не мешай. А вот поговорить с капитаном ему хотелось. — Как думаешь, капитан, — спросил Винни негромко. — Будет ли толк от хожденья-то нашего за три моря? — Не знаю, — обманывать Роджер не собирался никого, даже самого себя. — Но отступать я не готов. Но если я сейчас не переоденусь, то отступать мне и не придется. — Почему? — Потому что мне холодно, и я рискую простудиться насмерть, — Сакаи переступил с ноги на ногу, и в сапогах у него захлюпало. — Патрикевна! Пойдем! Лисичка не отвечала. Это было странно — обычно она прибегала на зов капитана еще до того, как умолкал его голос, а тут вдруг делась куда-то… На душе у Роджера снова стало тревожно и беспокойно. — Патрикевна! — позвал он еще раз, озираясь. — Ты где? — Да вон она, капитан, — рулевой показывал пальцем на нос корабля. — Что-то там высматривает в воде… Странно, неужели там хоть что-то видно? — Патрикевна, — Роджер подошел ближе, — да что с тобой? Никогда капитан не видел ее такой. Лисичка стояла у самого носового клюза***, глядела сквозь него за борт, вздыбив все свои пушистые хвостики, словно рассерженная кошка, и издавала какой-то странный, но явно недобрый звук, что-то среднее между шипением и свистом: — МССССССССССССССССССС!