***
Никогда Стах не понимал дурацких споров про то, есть ли у женщины душа. Но вот с тем, что женская душа — потемки, он был совершенно согласен. Потому что дамы вдруг устроили натуральный бунт и отсиживаться с магистром на чемоданах решительно отказывались. — Ты, батюшка, — говорила, подбоченясь, Марья Сидоровна, — сам посуди. Вас, мужиков, здесь раз-два и обчелся. А стОящих — и того меньше. Так что от лишних рук отмахиваться не след. Стах поначалу и слушать не хотел: вот еще не хватало, за бабьи спины прятаться! Но кикимора не отступала, смотрела насмешливо. За спиной ее стояли Натали и Полина, упрямо вцепившаяся в древко гарпуна. — Не сомневайся, — сказала Марья, — Уж коли кого заморочить надо — так тут мы вам сто очков вперед дадим и сдачи не попросим. Стах беспомощно глянул на доктора. Тот пожал плечами: «А почему бы и нет?». А потом не выдержал и рассмеялся — уж больно озадаченный вид был у капитана. — Мы все равно тут не останемся, — заявила Полина. — Хотите вы этого или нет. — Мадемуазель, — обратился Стах к Натали. Из всех барышень-ассистенток магистра она всегда была самой спокойной, самой отстраненной и холодной, вечно в своих мыслях, вечно что-то в тетрадочку записывала — копила впечатления. Может, хоть она вразумит своих внезапно воинственных товарок? Но тут же стало ясно, что толку от Натали не будет никакого. — Не думаете ли вы, капитан, — надменно вскинув бровь, спросила барышня, — что я упущу такую возможность пополнить свои практические знания? Вот уж нет! Мне это крайне необходимо — для моей новой книги. Да и вообще! Насиделась я в свое время в теремах, довольно! Темные волосы Натали, уложенные в простую аккуратную прическу, вдруг сами собой распустились, потекли по плечам мадемуазель длинными темными змеями, завились крутыми кольцами. Куда только подевалась скромная и до скуки приличная канцелярская барышня? Перед Стахом стояла, пленительно улыбаясь, настоящая вамп — женщина прекрасная, соблазнительная и смертельно опасная. Если бунт невозможно подавить, то остается только его возглавить. И прежде, чем Стах успел сказать что-то вслух, кикимора кивнула согласно: — А и вот и хорошо! Вот и славно! — и повернулась к барышням: — А ну, девки, отвязывай фижмы! Узнает супостат, как рулевых змеюками пугать! — Марья, ты что это? Совсем страх потеряла? А ну, стой! — проскрипело из-за груды багажа. — Куда это? Как это? А меня кто будет защищать? Про магистра в суматохе и хлопотах последнего часа все как-то подзабыли. Но не таков был мосье Карасюк, чтобы о себе не напомнить. — Капитану на меня плевать, это я давно понял, — магистр завозился среди узлов и коробок, — но уж на своих-то подчиненных я рассчитывать вправе? — Он у вас всегда такой? — спросил Винни у Теодора. Тот сокрушенно развел руками: — Это еще ничего. Это он еще, считай, вежливый. Хоть калошами не швыряется! Вежливый магистр попытался встать, зацепился за что-то башмаком, в куче вещей что-то зашуршало, задвигалось. Магистр, стараясь устоять на месте, ухватился за какой-то то ли сундучок, то ли шкатулку… Ему удалось удержаться на ногах. Шкатулка отлетела в сторону, грохнулась, разбудив негромкое эхо, на камни и раскрылась. — Что это? — недоуменно спросила Джилл, оказавшаяся ближе всех. Теодор шарахнулся в сторону, чуть не сбив с ног Воронцова. Кролик сунул было свой любопытный нос, но тут же отскочил, недоуменно оглядываясь — такого он еще за свою коротенькую нежизнь не видывал. И видеть не хотел. — Зато теперь, мадемуазель Полина, — сказал доктор, разглядывая содержимое шкатулки — с безопасного расстояния почти в полсажени, — мы можем полностью реабилитировать нашего замечательного Кролю. Мусю он не убивал. Кончина Муси была естественной и даже… хм… плодотворной. Кролик заурчал сердито. Доктор похлопал его по сиреневой спине. В шкатулке под крышкой было тесно — она кишмя кишела большими, хотя и не такими огромными, как Муся, пауками на мохнатых лапах. Полина, подпрыгнула от восторга: — Ой, какие лапочки! Кроля, прости-прости-прости, — и кинулась к шкатулке. Но доктор решительно ухватил ее за руку: — Не время, мадемуазель! К тому же не исключено, что это вид ядовитый и весьма опасный, даже и для нас! — Да брось ты их, батюшка, — посоветовала хлопочущая возле Вольдемара кикимора. — Пакость такая! Еще цапнет вот за палец, так и неизвестно, что с тобою станется. Она заботливо отряхнула припачканный жесткой каменной пылью сюртук магистра: — А ты, голубчик, не серчай, никто тебя не бросит. Доктор вот за тобой присмотрит, да и мы все неподалеку. Если что — сразу примчимся! — Дура ты баба, — говорил Вольдемар, — куда лезешь? Заешь одного-другого, много — трёх. А меня — на произвол? — А хоть и трех заем — все дело, — увещевала начальство Марья Сидоровна, — а кого не заем, тех, сударь ты мой, иначе порешу. Баба я, как есть баба. И воевать буду по-бабьи: ворога на одну титьку положу, другой прихлопну, только мокрое место останется! А сейчас, не обессудь, пора нам. И посмотрела на капитана. И вправду, было пора.***
— Задача всем ясна? — спросил Стах. — Тогда — на позиции. Но мадемуазель Полина успела сделать еще одно важное дело. — Господин… Сакаи! — крикнула она в спину уходящего во тьму Роджера. Догнала его, тронула за плечо. Маменька ни за что бы не одобрила… Ну и пусть! — Господин Сакаи, — глянула, удивляясь собственной смелости, прямо в глаза. — Возьмите! Вам нужнее. Все это время она таскала гарпун за собой, не в силах с ним расстаться. Но тут был особый случай. Роджер протянул руку к древку: — Спасибо! — и едва заметно улыбнулся. — Джилл, идем. Роджеру и Джилл предстояло прикрывать подходы с моря. Белым ярким пятнышком в мутном свете факела виднелась шубка сидящей на плече у Роджера Патрикевны. Кролик смотрел им вслед, потом подошел к Теодору и уткнулся в квадратный нос ботфорта. — Не грусти, Кроля. Она вернется. А ты пока будешь у нас связным. А это — очень почетная обязанность! Еще предстояло решить, кого отправить следить за «черным ходом». Стах смотрел на стоявших рядом Лендера и Воронцова — кого-то из них, выбор-то не так уж велик. А если немного подумать, так и вовсе — очевиден. Разумеется, штурман. Рулевой не то, чтобы огорчился — было бы из-за чего, очень ему надо проторчать там весь день одному, пялясь в небо, когда у парадного входа кипит главное веселье, но все равно почувствовал себя слегка задетым. — А чего я-то, нехорош? — пробормотал он еле-еле. Капитан услышал. — Хорош, всем хорош. Но меня, рулевой, пугает ваша неуёмная энергия. И талант попадать в переделки. Так что будете у меня на глазах. Так спокойнее. А к дальнему входу идет Воронцов. Штурман, на рожон не лезть. В случае чего — пришлете кролика. Штурман кивнул: есть, прислать кролика. Рулевой пожал плечами, склонился над своим верным грызуном и прошептал прямо в поникшее грустное ухо: — Ты вот что, ушастый, присмотри за рыжим. А то как он там, совсем один? Если что — сразу дай мне знать, договорились? — Да ладно тебе, — сказал Воронцов. — Я справлюсь, там пока тихо. Я просто постою в дозоре. А ты нужнее здесь. И ушел, не оглянувшись, по левому, уводящему немного вверх коридору. Плотник и доктор оставались возле магистра. Дамы в полной боевой готовности ждали распоряжений капитана. Вот так и вышло, что авангард определился сам собой. Теодор, Винни и сам Стах.***
Они стояли в дальнем от убежища конце большого зала. Перед ними простиралась самая запутанная часть пещеры — ходы и коридоры, переплетенные между собой, перетекающие один в другой, целая анфилада коридоров, местами заводящих в тупик, но все же идущие к выходу, к обломку серой скалы, за которым ждала сигнала к атаке армия адмирала Балфера, лорда Слейтаверти. Этот миг они почувствовали, все, как один. Гробовую подземную тишину заполнили звуки — шорох шагов, шелест дыхания, потрескивание горящих фонарных фитилей. А главное — запахло кровью, живой, горячей. В пещеру вошли люди. — Факелы туши! — распорядился капитан. — Действуем по плану. И растворился в густой тени. Большой черный нетопырь бесшумно пролетел под сводами лабиринта, добрался до самого входа, куда еще проникали робкие остатки дневного света, и повис на стене, прикрытый большой каменной сосулькой. Первыми в игру должны были вступить дамы. И нетопырю посмотреть на это было ну очень любопытно.***
Три шлюпки покачивались на волнах укромного залива. Командир первой из них, он же — капитан «Драккара», сидел на корме, вцепившись в румпель так, что побелели костяшки пальцев. Капитан Череп — прозвали его матросы, то ли за характерную внешность, ибо был капитан не худым, и даже не тощим, а прямо-таки изможденным, да к тому же лысым, как коленка, так что найти подходящий по размеру головной убор для него было довольно сложной задачей: любая фуражка была велика и висла на ушах, больших и оттопыренных, то ли за тихое бешенство его натуры. Капитан Череп никогда на своих матросов не кричал, он тихо, без лишних слов бил провинившегося кулаком в висок, как правило — насмерть. Такая у него была привычка. Немудрено, что матросы слушались его не просто с полуслова — с полувзгляда. Капитан Череп нервничал. Вот уже битый час ждали они возвращения серой нежити, любимой зверушки адмирала. Ее послали на разведку — сам адмирал послал, чтобы не тратить время на поиски, а сразу знать, куда отправить людей. Времени у адмирала было достаточно, целая вечность, но ждать он не любил. И не любил тех, кто заставляет его ждать. Очень не любил. Капитан Череп знал по опыту: серой твари довольно нескольких секунд, чтобы обшарить адмиральский флагман от трюма до клотика. На неизвестную пещеру ей с лихвой должно было хватить четверти часа. И значит, она давным-давно должна быть здесь с новостями. А ей на смену в пещеру вот уже три четверти часа как должен был отправиться первый отряд. Да что там отправиться — они уже могли бы возвращаться с добычей. Ну хорошо, насчет «возвращаться» — это он хватил, вернуться они бы вряд ли успели, все же там, в глубине пещеры не агнцы божьи окопались. Но все равно, серая мерзость сейчас должна лежать под банкой, свернувшись калачиком, сытая, с выпирающими лоснящимися боками, переваривая поглощенные у врагов силы и надежду. И где она? Нету до сих пор! Это было плохо. Очень плохо. Капитан Череп даже представить себе не мог, что скажет, а главное — сделает адмирал, когда узнает, что эта серая дрянь до сих пор не вернулась и, может быть, не вернется никогда. Капитан Череп понятия не имел, какой небывалой силой нужно обладать, чтобы навредить этой серой пакости или хотя бы ее задержать. Даже адмирал Балфер всегда был с нею осторожен, не дай бог ее расстроить или огорчить, последствия могут быть непредсказуемыми. Но раз она до сих пор не вернулась, значит… Значит, такие вот небывалые силы как раз и затаились в глубине этой чертовой пещеры. И именно ему, капитану Черепу, предстоит вступить с ними в бой. — Чёрт, — капитан скорее подумал, чем произнес это вслух. Думать тоже нужно было с оглядкой. Первый помощник, он же — командир второй десантной шлюпки, Скуртул, только и ждал случая выслужиться перед адмиралом. Просто из кожи вон лезет. Метит на его, капитана, место. Череп был уверен, что каждый его шаг, каждый вздох (слава богу, пока еще дышим!), каждое слово, хорошо, если не каждая мысль адмиралу известны. Каким способом первый помощник умудрялся адмиралу докладывать, даже находясь безотлучно на другом корабле, Череп не знал. Догадывался, но проверять не решался. До сих пор в экипаже «Драккара» нелюдей не бывало. Но времена меняются. А при таком адмирале — в чем можно быть уверенным? Первый помощник и при свете дня по палубе ходил, от солнца не прятался, и тень отбрасывал исправно. Но, с другой стороны, бледен был, как личинка мясной мухи. И на шее вечно что-то намотано, то шарф, то фуляр. Даже в самый жаркий летний зной. Зачем? Не затем ли, чтобы скрыть очевидные знаки, выявляющие его нечеловеческую уже природу? Точнее, не совсем человеческую… На адмиральском корабле почти половина таких вот, недообращенных. Один раз укушенных. Потерявших часть своей души и рабски преданных адмиралу. Вроде бы и люди, но уже порченные. С другой стороны, если он, Череп, до сих пор капитан «Драккара», значит, адмирал им доволен. Был доволен. До сих пор. Ждать больше не имело смысла. Придется посылать людей вслепую. Навстречу тем неведомым силам, из-за которых заблудилась, выйдя на прогулку по скалам, серая безглазая тварь. А поведет их туда первый помощник. Заодно и природу свою проявит в полной мере. — К высадке готовсь! — скомандовал капитан Череп. — Скуртул, поведешь свой отряд. — Без разведки? — спросил первый помощник, поправляя намотанный на шею шарф. — Как есть! — отрезал капитан. — Хочешь дождаться адмирала и лично объяснить ему, почему задание не выполнено? — Никак нет, — первый помощник непроизвольно выпрямился и вытянул руки по швам, что, сидя на шлюпочной банке, сделать ой как непросто. — Исполнять, — приказал Череп. — Уничтожить всех, кроме одного, именем Влад. Его доставить невредимым. На полоске берега перед серой скалой, скрывающей проход в холодную гулкую темноту, стало тесно, но ненадолго. Узкая каменная щель, словно хищный голодный рот, проглотила одного за другим команду из двенадцати матросов и первого помощника Скуртула, шедшего замыкающим. «Тринадцать!» — машинально досчитал про себя капитан Череп.***
Первый помощник Скуртул вампиров не боялся. Как говорится, вампиров бояться — у Балфера не служить. Вампиры, ежели подойти с практической точки зрения, те же люди, только с некоторыми странностями поведения, которые необходимо учитывать. А в остальном с ними вполне можно договориться. Просто надо знать, как с ними обращаться. Любить их, правда, сложно. Ну, так это условие в его контракте и не прописано. К тому же в этом плане вампиры для него ничем не отличались от остальных людей — первый помощник Скуртул ненавидел всех. Но особенной ненависти первого помощника удостоился капитан Череп. Если людей вообще Скуртул ненавидел привычно и вяло, то капитана Черепа — истово и страстно. Но вида не подавал, службу нес исправно. А как иначе? Капитан шутить не любил. И вообще шуток не понимал. Скуртул ни разу не видел, чтобы Череп не то, чтобы смеялся, а хотя бы улыбнулся. И это лишь доказывало, что подозрения первого помощника в отношении капитана не беспочвенны. А Скуртул его подозревал, еще как подозревал! Подозревал, что капитан из этих, недообращенных. А то и вовсе целый упырь. Ну и что, что он ест обычную человеческую пищу, да еще в три горла? Мало ли! Есть-то он ест, да впрок ему не идет. Ходит живым скелетом, костями гремит. Разве может быть нормальный человек таким тощим? И таким страшным? Нет, не может! А убивать одним ударом? Ну, ладно, такое бывает, но все же… Подкрепить свои подозрения фактами первый помощник никак не мог. Да и что бы это ему дало? Так что размышления свои Скуртул держал при себе и все приказания капитана исполнял беспрекословно. Но меры по собственной безопасности принял — с открытой шеей не разгуливал, всегда тщательно ее прикрывая. И днем, и ночью. Береженого бог бережет. Пока помогало. Так что вампиров Скуртул не боялся. Он шел в арьергарде своего отряда, держа в руке заряженный пистолет. Вампиров пулями не испугать. А вот матросов идти вперед в неизвестность и темноту — вполне можно убедить. Пока, правда, в этом не было нужды. Матросы у него были лучшие из лучших. Подбором кадров первый помощник занимался лично, на что из казны выделялись изрядные средства: выкупать приговоренных к пожизненной каторге в Гвиане, на Андаманских и разных прочих островах было делом недешевым. Зато и товар получали отменный, отборные головорезы, умелые, опытные, ничего не боящиеся, некоторые — еще и благодарные за перемену участи. Смертников Скуртул не брал, у тех в ожидании исполнения приговора порою пробуждалась совесть. Бывали случаи. А поскольку за боеготовность экипажа Скуртул отвечал головой, то рисковать он не имел права. Отряд шел вперед так быстро, как позволял неровный каменный пол пока еще почти прямого коридора. Если им будет сопутствовать удача, то адмирал получит этого своего Влада, зачем бы тот ему ни сдался (в голове промелькнули какие-то невнятно-неприличные картинки), и получит именно из его, Скуртула, рук… Посмотрим тогда, кому быть капитаном «Драккара». — А ну, шевелись, — прикрикнул он, — что встали? Впереди действительно встали. Отряд дошел до небольшого зальца. Вход в него был один, а вот выходов — несколько. — Куда идти-то? — спросил один из матросов. — Кажется, тут лабиринт. Разумеется! Будь задачка совсем простой, чертов капитан пошел бы сюда сам. Первым бы побежал, лишь бы выслужиться перед адмиралом. Скуртул скрипнул зубами с досады. Хотя что это он удивляется? Кое-что про эту пещеру Скуртул и его матросы знали. На то он и Приют Контрабандиста, чтобы в нем можно было прятаться, скрываясь от докучливых таможенников. Факелы горели ярко, но их хватало только на пару саженей впереди, и что там в каком из коридоров делается, понять было невозможно. Придется обследовать каждый, один за другим. Те, что не заканчиваются тупиком, должны привести в просторную пещеру. Там, судя по всему, и прячется этот самый не угодивший адмиралу Влад. Тут Скуртул чертыхнулся — это что же, придется каждого встреченного упыря представиться просить? Прежде, чем его порешить? Вот тоже еще морока… Матросы обмотали трос несколькими витками вокруг большой каменной сосульки, растущей вверх, и крепко завязали двойным рифовым узлом — заблудиться в лабиринте в планы Скуртула не входило. Всего выходов было семь. Не так уж и много. К тому же коридоры эти должны быть не слишком длинными. Скуртул прошелся мимо всех, заглянул в каждый, думая, с которого лучше начать. Разницы вообще-то никакой… В воздухе что-то пронеслось. Факел в руке первого помощника дернулся и погас. А за ним погасли разом все остальные и даже свечи в фонарях. И в кромешной темноте из одного из коридоров, из какого точно — непонятно, донеслось слабое: — Помогите!