unhealthy affection

       Настоящие чувства и самые сокровенные мысли, желающие остаться в тайне, приходят с наступлением ночи. Она затягивает в свои звёздные сети, окутывает разум тёмной мглой, заставляя думать совсем иначе. Все слова и рассуждения, попутно появляющиеся в голове, когда до сна совсем нет дела, есть проявления нашего истинного состояния души.       Иногда мне хочется быть рядом с тобой во влечении ночного гипноза. Хочется связать наши тайные мысли, обойти все тёмные и сокровенные уголки твоего разума, и с головой погрузиться в мир твоих потаённых фантазий.       Я сильно, возможно, безответно привязан к тебе. Пусть это и не видно, но легко ощутимо и чувственно. Меня терзает лишь один вопрос, что не даёт спокойно спать по ночам. Единственный ли я такой в нашем, но придуманном мною дуэте, из моих громких взглядов и твоих солнечных улыбок?        Очередная попытка уснуть, снова оканчивается провалом. Я знаю, что они все тщетны. Ведь это не первый раз, когда меня мучает бессонница. Но я не огорчаюсь.        Я бесшумно встаю с футона, обводя взглядом, пять таких же лиц, и останавливаюсь на самом последнем, всё так же улыбающимся лице. Оно влечёт меня к себе, вынуждает биться сердце чаще, едва я подхожу ближе. Руки сами наполняются дрожью, с каждым невесомым прикосновением к его гладкой коже. «Моя звезда», так я тихо шепчу его ночное имя. Тонкими пальцами я провожу невидимые очертания на его острых скулах, наслаждаясь теплотой тела. Я с замиранием сердца, еле касаюсь губами лба «моей звезды», даруя нежный поцелуй. И это тоже не в первый раз. Но боюсь, что последний. Он чует моё горячее дыхание, невольно вздрагивает, и приподнимает тяжёлые веки. Его громкий, как и всегда, голос нарушает сладкую идиллию, что нашёл я самому себе, дабы утихомирить ярое пламя чувств, болезненной агонией отзывающихся в грудной клетке. — Братик Ичимацу.- Слова пятого по старшинству брата эхом разлетелись в душном помещении. Он выглядел сонным, но как всегда блистал своей улыбкой, словно солнце в утренней заре. Мне хотелось любоваться ею вечность. Я отдёрнулся, чувствуя как капельки пота, стекают по моему телу, из-за неловкого и неожиданного поворота в уже, казалось бы, обычной ситуации. — Тсс.- приставив указательный палец к своим губам, я шикнул, что бы младший братец вёл себя не так громко, и не разбудил остальных братьев. На миг задумавшись, я пытался найти нужные слова для объяснения моих ночных похождений и поцелуев. Вот только, нужны ли они вообще?        Джушимацу, хлопает глазками, непонимающе смотрит на меня, сохраняя искрению радость, что передана на его лице. Неловкое молчание нависает над нами. Я зависаю в нём, сливаясь с темнотой, будто иллюзия самого младшего, лишь плод его фантазии, разыгравшейся во сне. Не находя ответа, на возможные вопросы брата, я хватаю его за запястье, действуя бережно, боясь причинить ему боль своим невзрачным холодом рук. И пряча взгляд свой, полный смущения и некой неуверенности, тяну к себе, украдкой вывожу из дома. Всё обошлось без сопротивлений Джушимацу, ибо доверял он мне, и без сомнений знал, что ничего скверного, достойного лишь греха, причинить ему я не смогу и не посмею. Я остановился, перейдя порог родного дома, пятый брат не отводил от меня глаз своих, в которых искрились огоньки азарта. А я наоборот, лишь отводил их в сторону, в страхе пересечься вновь, до самой дрожи в теле. — Ичимацу-ниисан, куда мы…- озвученный вслух вопрос пятого, я договорить не дал. Перебив его, и бегая зрачками, я выдавил из себя лишь одно слово, но посчитал, что и его будет достаточно. — Увидишь.- прозвучало тихо, под свечением уличных фонарей. Не отпуская руку братца, и так не дав ему точных объяснений, я повёл его по дороге. Город погрузился в мрак и гробовую тишину. Улицы, словно омертвели, но не вгоняли в ужас. Наоборот, так было намного лучше для нас обоих.       Пробираясь под покровом ночи и тёмным закоулкам, мне было глубоко плевать, на наше «снаряжение», то бишь пижамы, и на босые ноги, не глядя ступающие по земле. В душе теплился огонёк безграничного счастья, что довелось мне держать его руку, видеть рядом, и чувствовать эту близость, связывающую наши сердца именно сейчас. Младший не расспрашивал меня, «Куда мы направляемся?», «Зачем?» и «Для чего нам это нужно?». Он был вовлечён интересом, возможно, предугадывал свои ожидания, но старался держать всё в себе, не давая длительному расспросу выбраться из своих уст.       Время, словно остановилось. Темнота окружала нас со всех сторон, но не было места тревоге и опасению в груди, только лёгкое волнение от предвкушения предстоящего, твоих эмоций и чувств для меня. Идя, как будто по звёздам, указывающим путь, мы приближались к концу нашего секретного ночного приключения, но и может быть началу. Началу, что трепещет у меня в сердце, в нетерпении и огромном желании стать явью.       Мы взошли на одинокий холм, выводящий к звёздному поясу. Природные светила, рассыпанные в ночном беспорядке по небу, нависали над нами. Такие маленькие на вид, но на самом деле огромные и прекрасные, и совершенно недосягаемые. Лёгкий ветер приятно гладил кожу, обдувая лица, стирая с них все, что оставалось от недавней сонливости. Город, замерший во всей красе своего ночного облика, придавал ещё больше ярких огней в завораживающую картину.       Я смотрел на Джушимацу. Он был упоён моим неожиданным сюрпризом. Глаза младшего сияли ярче прежнего, будучи молчаливым, он не посмел проговорить и слова. Тишина окутала нас с головой, казалось, я могу услышать, как сильно бьётся его горячее сердце, выбрасывая бурлящую кровь. Мы сели рядом, вытянув ноющие ноги вперёд. Я бросал на брата короткие взгляды, поспешно отводя пленённый взор в сторону, когда он замечал его на себе. И оба поникли в неловком молчании, лишь Джушимацу, изредка нарушал его своими тихими и озорными смешками.       Всё, как и всегда: младший брат манит сверкающими улыбками, с каждым днём околдовывая мой разум всё больше. Я кротко посматриваю на него, громко заявляя, о том, как он украшает мою жизнь, освещает затуманенный путь к её продолжению. Но вдруг, младший брат, словно ломает обыденную систему для нас двоих, и осторожно берёт мою руку, переплетая пальцы. Неловко проходится по моим выступающим костяшкам, крепко сжимает длинные пальцы моих по-прежнему холодных рук, и обращает свой сияющий взгляд, в котором, словно звёзды искрятся огоньки, в мои помутневшие глаза. Не выдерживая, я заливаюсь алой краской, чувствуя, как быстро учащается моё сердцебиение, как бурлят потоки крови в венах, как сам непроизвольно делаю хватку крепче и так боюсь отпустить его руку. Опомнившись, я обрываю встречу наших глаз, дурманящих друг друга в наслаждении и трепете. Я чую связь, что вновь возникла между нами. И вовсе забываю про вопрос тот, что мучил по ночам, вводил в ложное заблуждение и туманил рассудок буквально не из-за чего. Я по его очам нахожу взаимность в моём душевном порыве, в моей глубокой страсти к его сердцу. Джушимацу хихикает, поглядывая, как я прячу свои смущённые глаза. Он и сам всё понял, не обронив не слова. А возможно, и уже предполагал.       Мы замерли в молчании природы, и слышали лишь стук наших сердец, кидаясь улыбками и взглядами. Нас было только двое, и миллионы звёзд на прекрасном ночном небе. И не было любви, была лишь нездоровая привязанность.