Возвращаясь

      Без сожаления Бьякуя распустил высокий хвост, блеснуло вакидзаси, и целая волна волос упала на татами. Бьякуя в некотором раздумье смотрел то на лезвие, то на черные блестящие пряди.       — Только посмейте!       Прислонившись к дверному косяку, Абараи устало тер виски.       — Совет 46 решил восстановить вас в капитанской должности, когда ваша сила вернется, — сообщил он.       Клинок вернулся на свое законное место — на стойку.       — Ребята будут рады вам, — продолжил Ренджи. Из-за заходящего солнца Бьякуя не мог разглядеть выражение его лица, но и не видел в этом особого смысла. За прошедшее время Абараи мастерски научился скрывать то, что на самом деле думал. У него были хорошие учителя.       — А ты? — Бьякуя надеялся, что ничто не выдаст его чувств: разочарования в самом себе, злобу на собственную слабость, обиду. Ощущение полной бесполезности.       Бьякуя прошел мимо бывшего лейтенанта, едва задевая того подолом короткого домашнего хаори.       — Что я? — искренне удивился Ренджи, резко оборачиваясь, будто хотел поймать Кучики за локоть, но сдержался.       — Сейчас капитан — ты. То время, что я… не выкинешь.       Какое-то время Абараи молчал, потом сел на нагретые доски веранды.       — Да бросьте это, — отмахнулся он.       Бьякуя повернулся к нему спиной, опираясь на гладкий поручень перил. Так было проще. И легче.       — Зачем ты пришел?       — К Рукии решил заглянуть, но у нее сейчас Куросаки, так что вот вас подумал проведать.       — А отряд?       — Пара нарушений, пара излишне активных рядовых, несколько лентяев, куча документации, до которой никому дела нет, — ничего в этом мире не меняется.       Ренджи откинулся на спину, заложил руки под голову, прикрывая глаза. Но Бьякуя, обернувшись, заметил, что на него смотрят снизу вверх из-под прикрытых век.       — Я должен тебя отблагодарить, — поменял тему Бьякуя. Неосознанно он положил руку на запястье, сжимая браслет. Абараи молчал.       — Этот… подарок, — продолжил Бьякуя.       — Можете себе оставить.       — Это накладывает определенные обязательства, Ренджи, — он хотел бы об этом умолчать, но обманывать, недоговаривать уже не было сил. Стоило закрыть тему раз и навсегда.       — Этот бред со «свадьбой» и все такое? — удивился Абараи, даже приподнялся на одном локте, всматриваясь в своего бывшего капитана, раздумывая, шутит ли тот. — Здесь же не квартал красных фонарей. Это своей… как там ее… Хане можете вешать лапшу про благородного шинигами, который так влюбился, что потерял голову. Руконгайские девочки верят в подобные сказки, — выпалил он, а потом зажал себе ладонью рот, понимая, что сболтнул лишнее. — Выбросите, короче говоря, эту ненужную безделушку.       Если бы было так просто. Бьякуя пропустил мимо ушей упрек, и намек на его отношения с Ханой и, в какой-то мере, с умершей женой, не причинил ожидаемой боли. Ему было… все равно.       — Или сохраните, если желаете…       — Я не могу снять этот браслет сам, — Бьякуя не сдвинулся с места, ожидая реакции Ренджи и надеясь, что в действительности это прозвучало не так жалко, как ему представлялось.       Он устал строить какие-либо версии, решив остановиться на одной: что Абараи, сам того не ведая, сказал старухе правду. И чтобы полностью увериться в этом, ему не хватало решимости сделать лишь один шаг до бывшего лейтенанта.       — Дурость какая, — пробормотал Ренджи, вставая, потянулся. Капитанское хаори на спине смялось, написание иероглифов исказилось до неузнаваемости. Он схватил запястье бывшего капитана, всматриваясь в браслет.        — Сейчас сниму, если вы на это намекаете. Вы ведь понимаете, что в действительности весь этот фарс и всё… остальное, — Ренджи к своей чести немного покраснел, — было лишь для того, чтоб вытащить вас. Да, понимаю, нужно было плевать на всё и всех. Сказать старухе, что она не имеет никакого права распоряжаться жизнью и свободой шинигами, притащить вас в Готей, а потом носить передачки как дезертиру. Было бы проще, чем лгать.       И во время сбивчивой речи он все держал Кучики за руку, неосознанно большим пальцем поглаживая кожу запястья под тонкой полоской плетенного браслета.       — Ты злишься, — мягко заметил Бьякуя, убирая руку и не давая Ренджи снять браслет.       — А вы нет?       — Я пытался понять, что на самом деле значит все, что ты делал и говорил. И можно ли тебе…       — Доверять? — бесцеремонно перебил его Ренджи. — Понимаю.       Бьякуя был благодарен Абараи, что ему не задавали вопросов, ответы на которые он не знал и сам. Наверное, стоило сказать «прости», но определенно этого Ренджи не ждал.       Абараи смотрел на него как-то странно, будто прикидывал, что еще учудит Кучики. Бьякуя молчал.       А потом быстро, чтобы не передумать, обернулся всем телом, шагнул к Ренджи, перехватывая взметнувшиеся в защитном жесте руки, прижал Абараи к стене и застыл, вглядываясь в неприлично близкие теперь удивленные глаза собеседника.       — Я… — начал было Бьякуя, потом снова замолчал, подбирая слова.       — Вы? — переспросил ничего не понимающий уже Ренджи.       — Ничего, — быстро ответил Кучики, понимая всю глупость этого безрассудного поступка, но от своего решил не отступать: если не двигаться дальше, то они так и будут стоять почти что в обнимку, не зная, что им еще сделать, лучше уж совершить ошибку и жалеть, чем жалеть о том, что не свершилось…       …И он поцеловал застывшего в напряжении Абараи.