Смерть оживляет

      Странное дело - жить в доме у человека, желавшего убить тебя. Странное дело - просыпаться и засыпать с его именем на устах. Странное дело - постоянно думать о его совершенности. Странное дело - осаживать себя за свои же чувства. Странное дело - жить...       Я подхожу к окну и вижу немного поднадоевшую картину природы. Деревьев практически не осталось, но уже мало кто помнил о них. Я закрываю глаза и пытаюсь увидеть дальше, чем могу. Дальше, чем кто-либо может. Странное чувство - ощущать себя живой, но жить в мертвом мире. Аарон куда-то уехал, оставив одну. Мне стало как-то легче. Его присутствие нависало надо мной свинцовой тучей. Я боялась смотреть на него... Я боялась видеть улыбки и ухмылки на его лице при виде растрепанной меня по утрам. Я боялась его... Мои мысли постоянно возвращались к идее о побеге. Я цеплялась за нее, как за спасительную соломинку. Но куда я пойду?.. Мое имя - Джульетта Феррарс... Я обречена быть гонимой. Я обречена на смерть от одиночества.       Иногда воспоминания накрывают меня с головой. Я возвращаюсь к Адаму. О Боже, Адам... Мне так стыдно за то, что я больше не люблю его. Мне так стыдно... Я понимаю, что обманывала его все это время... Я никогда не чувствовала ничего к другому человеку... кроме страха. Страх оставался единственной подвластной и имеющейся у меня эмоцией. Странно.       Я отхожу от окна и сажусь на кровать, неестественно выпрямившись. В лечебнице я привыкла считать секунды, трещинки... Я привыкла считать свои минуты одиночества, надеясь, что каждая из них станет последней. Но сейчас я сижу на кровати в комнате сына главнокомандующего Оздоровления. Странно. Часы на противоположной стене разрушают идеальное молчание, которое так сильно мне полюбилось за последние семнадцать лет. Они тикают, а я невольно считаю... Тысяча... Две тысячи... Три тысячи...       Мои мысли хаотично перемещаются от одного события к другому. Они не подвластны мне, как и мое внутренне пламя. Пламя воина. Я готова сражаться за свою свободу. За свободу своих друзей. Я готова... Готова...       Аарон... Оздоровление... Смерть... Лечебница... Адам... Оздоровление... Аарон... Почему я всегда думаю об этом жестоком убийце? Почему я позволяю себе такую непростительную слабость? Я - воин.       Я сижу уже час. Спина начинает ныть, глаза слипаться, а я все продолжаю думать. Я думаю, что мои мысли ничем не помогут. Я думаю, что мысли отвлекают. Я думаю, что мысли убивают. Я думаю.       В Оздоровлении дико скучно. Кенджи и остальные смылись на разведку территории, а я сижу и считаю. Казалось, считать уже нечего, но я упорно продолжаю.       Круговорот мыслей уносит меня из условной реальности, заставляя тело расслабиться. Я не чувствую боли. Я не чувствую себя. Мне кажется, что я мертва. Мне кажется, что все мертвы. Мне кажется, что жизнь уже не имеет смысла, но все продолжают уверовать в обратное, движимые страхом. Глупые. Но я тоже глупа. Но мой страх не меньше их. Я начинаю лихорадочно структурировать свои мысли. Составляю огромные бесцельные таблицы. Строю ненужные схемы. Продолжаю думать об Аароне. Мысли отвлекают. Мысли убивают. Мысли воскрешают.       На часах половина второго. За окном тусклое солнце, лениво освещающее мертвый мир. Мы медленно и целенаправленно гнием, чтобы доказать потомкам, что мы сильные. Странная игра: кто позже умрет или сдастся. Странно.       Я пытаюсь придумать себе занимательную игру разума. Но ничего. Ничего, кроме пустых слов. Мы не живы. Мы умираем. Мы мертвы. Смерть воскрешает.       Странно думать, сидя на кровати врага. Странно жить, размышляя о смерти. Странно.       Легкий, чуть слышный стук в дверь заставляет вынырнуть из омута. На негнущихся ногах я подхожу к дверному проему, деревянными руками поворачиваю ручку, принимаю что-то странное на ощупь, закрываю дверь и возвращаюсь в исходное положение. Я - робот на руинах мироздания. Я мертва.       Устремив взор на примитивный счетчик времени, я не сразу решаюсь осмотреть врученный мне предмет. Наконец, опустив глаза, вижу конверт из черной бумаги, отмеченный печатью Оздоровления. Аарон.       Разворачиваю бумагу обмякшими пальцами и читаю. Странно, но вслух. Любовь моя... Я стою на обрыве, незнакомом тебе, и думаю, как не странно, о тебе. Я думаю о наших бессонных ночах, проведенных за живыми и интересными разговорами. Я беспрестанно возвращаюсь к тебе. Пусть только в мыслях, но все же. В свои девятнадцать я испытывал любовь всего два раза... Первый человек, любимый мной, умер, но ты... Ты никогда не умрешь, Джульетта. Никогда. Я не могу объяснить, а тем более обуздать свой порыв нежности. Я - ничтожество, любовь моя. Я слабый и бесхребетный. Я влюбился. Я позволил себе неимоверную роскошь, за которую дорого заплачу. Ты - дар Богов, Джульетта Феррарс. Ты - мой дар моих Богов. В моих речах больше пафоса, чем смелости в действиях. Но я никогда бы не смог сказать это лучше, чем сейчас...       Я перечитываю это письмо раз за разом, стараясь понять, о чем речь. Я перечитываю, чтобы понять, куда запропастились мои мысли о мертвом мире. Я силюсь понять, почему мозг отчаянно противится ухода Аарона из моей жизни. Я сижу и тупо перечитываю строчку за строчкой. Я считаю букву за буквой. 567 букв. 567 букв он потратил на свое признание, вызывающее бурю эмоций.       Я - Джульетта Феррарс.       И я жива.