Кукушка-кукушка

Кукушка-кукушка       Соблазнить Поттера оказалось на удивление легко, стоило только показательно покаяться в грехах. Драко даже заподозрил его сперва в некоторой издевке, но гриффиндорец, едва его погладили по шерстке, уже через пару недель вполне ел с рук и, наплевав на двойной недоверчивый визг парочки Уизли-Грейнджер, готов был защищать своего Драко от любого косого взгляда. Малфой только морщился в досаде от понимания, что, поведи он себя в поезде перед первым курсом хоть немного по-другому, то и жизнь его вполне могла сложиться совершенно иначе. Хотя… этот вариант его тоже вполне устраивал — ручной Поттер очень способствовал укреплению позиций нового лорда Малфоя — Драко Малфоя.       Сперва было довольно сложно. После поражения Темного Лорда положение семьи рухнуло в бездну. Отца посадили в Азкабан, где, хоть и без дементоров, но тоже было не сладко, мать оправдали, но, как ненадежный элемент, держали под надзором в мэноре. Но рара не зря носил негласный титул самого изворотливого политика современности, он предпринял кое-какие шаги, пожертвовав львиной долей семейного состояния и его выпустили. Печально только, что вся его изворотливость не спасла ни его, ни встречающую дорогого супруга Нарциссу от одного из «фанатиков света», который в войне с Темным Лордом не поучаствовал, но, поскольку душа просила подвига во имя света, вдруг решил прославиться, восстановить справедливость и, пожертвовав собой, отправить на тот свет неправедно свежеосвобожденную Правую руку Того-кого-нельзя-называть. В итоге, прихватил он не только Правую руку, но еще и Нарциссу, двух охранников и сопровождающего из Министерства, а Драко получил титул и стал во главе семьи.       Быть с Поттером оказалось на удивление легко и приятно. Его непосредственность и какая-то детская наивность при общении с теми, кто удостоился его доверия, Драко очень импонировала, а тот факт, что Герой оказался еще и весьма страстным, только добавляло ему бонусов. К тому же, он здорово помог деньгами, когда у Малфоя из-за финансовых махинаций отца были трудности. Ровно через полгода после первого поцелуя Драко сделал гриффиндорцу предложение, которое тот без всяких колебаний принял, через полтора года у них родился сын Скорпиус Альбус Малфой, а еще через полгода, Малфой решил, что пришло время выполнить то, ради чего он, собственно, и затеял всю эту возню с Поттером — месть.       Малфои никогда не прощали своих обидчиков. Да, они могли выжидать, иногда не одно поколение, чтобы нанести наиболее эффективный и эффектный удар, но не прощали. Поттер, в свое время, унизил его, унизил его отца, что не позволял себе ни один псих-самоубийца на протяжении, наверное, нескольких веков — репутация рода Малфой говорила сама за себя и желающих проверить на себе их родовой постулат о мести как-то не находилось.       За полгода Поттер как следует привязался к сыну, так что удар должен был стать очень сильным. Драко с исследовательским интересом собирался наблюдать за его страданиями, метаниями и жалкими попытками пообщаться с ребенком. Жалкими потому, что Малфой позаботился обо всем заранее.       Даже у наивного придурка Поттера хватило в свое время ума обратиться с предложенным Драко брачным контрактом, который являлся истинным образцом юридического словоблудия, к магу-консультанту, но вся прелесть была в том, что этот маг-консультант с потрохами был куплен Малфоем и говорил именно то, что было велено. Так что Мальчик-который-выжил, подписав контракт, самолично отказался от всех притязаний на их будущего общего ребенка. К тому же, месть сладка еще и тем, что Гарри ничего не станет предпринимать потому, что любой вред Драко или его репутации рикошетом ударит и по Скорпиусу!       Все это Драко и выложил Поттеру, который только вернулся с прогулки и уложил сына спать. Малфой намеревался наслаждался своим триумфом и даже снисходительно думал, что, может, как-нибудь потом он и примет Поттера обратно… на своих условиях. Но вдруг что-то пошло не так…       Не похоже было, что Поттер испытывает предполагаемый шок, боль и потрясение. Его лицо сперва выражало глубокое удивление, потом трансформировавшееся в легкую досаду, а затем и вовсе застыло, превратившись в маску спокойствия. Несколько минут Гарри сидел прикрыв глаза, в раздумьях… а когда он открыл глаза, в них читалось только немного печали и странная решимость. Драко знал своего супруга достаточно хорошо, чтобы понимать, что Гарри не играет на публику, а что по какой-то невероятной причине его столь удачно спланированный удар не сработал. Малфой явственно ощутил холодок недоброго предчувствия, пробежавший по спине и еще раз окинул мысленным взором свои шаги, которые он предпринял чтобы отомстить без ущерба для себя — вроде все предусмотрено.       Гарри прервал затянувшееся молчание:       — Ну… хорошо, Драко, раз уж ты так тщательно подготовился, то я даже пытаться не буду закатывать скандал и пытаться отобрать сына. А если ты сейчас дашь мне с ним попрощаться, то я не буду искать встреч со Скорпи.       Малфой не мог поверить своим ушам. Не мог же он так ошибиться в Поттере? Проклятый гриффиндорец, который всю свою жизнь только тем и занимался, что всех спасал, защищал и был готов пожертвовать жизнью за тех, кого считал близкими, теперь так просто оставлял сына в чужом родовом гнезде, словно подкидыша какого-то. Может это у него такой коварный план от отчаяния — притворяясь равнодушным, подобраться к ребенку, схватить его и аппарировать прочь? Так без позволения хозяина мэнора это тоже невозможно и Гарри это знал. Но предложение было стоящим.       — Хорошо, Гарри, конечно, можешь попрощаться, — Драко откинул сомнения и принял такое любезное предложение, — я же не изверг какой, чтобы препятствовать последнему свиданию отца и сына.       Беловолосый зеленоглазый мальчик спал, положив пухленькую ладошку под щечку. Поттер приблизился, стал перед кроваткой на колени и осторожно, чтобы не разбудить ребенка, провел ладонью по его лобику. На долю секунды Малфою показалось, что за его пальцами остается едва заметный светящийся след, но стоило моргнуть и это видение исчезло. Гарри вздохнул печально, встал, поправил собравшиеся на коленях брюки, чуть улыбнулся Драко, кивнул на прощание и покинул мэнор, предоставив сбор своих вещей домовикам.       Где-то Малфой со своей идеей мести сильно просчитался. Очень сильно. Похоже было, что Поттера ни Мордреда не беспокоит тот факт, что им «воспользовались и бросили», он даже и не думал хоть как-то грустить и страдать от разлуки с сыном, а жил обычной нескучной жизнью молодого свободного мужчины. За те полтора года, что прошли с момента их расставания бывший гриффиндорец уже успел какое-то время повстречаться с Дафной Гринграсс, потом с одним из рейвенкловцев, который учился на несколько курсов старше, а потом еще с парой-тройкой разнообразных прожигателей жизни. На самого Драко он не реагировал никак, вежливо здоровался при встрече и проходил мимо. Да даже новоявленная чета Уизли посвящала шипению на Малфоя куда больше времени, чем Гарри!       Малфой бесился даже не из-за того, что его месть не удалась, а скорее из-за того, что он сам оказался таким слепым идиотом, что не смог хоть сколько-то верно просчитать реакции теперь уже бывшего мужа. Как, Мордред побери, вообще можно было так ошибаться в человеке?       В последнее время Драко немного нездоровилось — в груди тянуло неприятным холодком, медленно расползающимся по венам, но семейный колдомедик, при обследовании не выявивший ничего странного или подозрительного, прозрачно намекнул на легкую истеричность пациента и порекомендовал «не брать дурного в голову» и не зацикливаться на своем самочувствии. Сперва Драко так и делал — и действительно, если не фокусироваться на самочувствии и отвлекаться, то непонятное ощущение вроде бы исчезало, но потом это помогать перестало. Малфой запланировал через два дня наведаться на континент к известному специалисту-магодиагносту для повторного обследования, потому что истеричность истеричностью, а его самочувствие понемногу, но ухудшалось, и списать это на самовнушение уже не получалось.       Чтобы немного развеяться и отвлечься он привел в то утро Скорпиуса в кафе «Фортескью» поесть их легендарно вкусного волшебного мороженого. Сын кушал с самым серьезным видом, немного подпорченным тем, что он весь перемазался шоколадным сиропом, которым было полито его мороженое. Драко только посмеивался, с умилением узнавая в этой притворной серьезности себя, когда он подражал рара Люциусу — только теперь он стал понимать, как смешно тогда выглядел.       Поттер ввалился в кафе под ручку с Тео Ноттом, который был его очередной пассией и, как ходили слухи в высших кругах, Тео действительно по уши втрескался и имел на Героя большие планы, собираясь его охмурить и жениться.       Малфой невольно напрягся — это была первая встреча Поттера с сыном и он мог повести себя непредсказуемо, но Гарри отреагировал… никак. Он, когда увидел их за столиком, только приветственно склонил голову и взмахнул рукой. А вот Скорпиус подозрительно просиял и заулыбался своему второму отцу, которого, по идее, помнить не должен, той самой широко радостной улыбкой, которой до этого он одаривал только одного человека — самого Драко, когда тот выкраивал время, чтобы с ним поиграть.       — Скорпиус, сынок, скажи мне… ты знаешь этого дядю? Ты улыбался ему, будто хорошо его знаешь!       Мальчик опять заулыбался:       — 'Наю! Папа 'Арри!       Большего от двухлетнего ребенка Малфой добиться не смог. Тщательно допрошенные домовики завывали, бились головой о стены, но клялись, что Поттер с сыном не пересекался. Откуда, Мордред задери, у Скорпиуса мог взяться этот самый «Папа 'Арри» было совершенно непонятно.       Драко злился и весь вечер пытался разгадать, как проклятый Поттер умудрился подобраться к сыну, а утром он не смог подняться с постели.       Слабость накатила волной и абсолютно не собиралась отступать, в груди будто поселился комок льда, от которого по венам растекались холодные дорожки. Казалось даже, что при дыхании с губ срываются облачка изморози. Домовики на его слабые вопли отзываться не спешили и Малфой уже стал подумывать, что так и сдохнет, лежа в своей кровати. Легче не становилось, но и хуже тоже, так что Драко, совершенно выбившись к вечеру из сил, прикрыл глаза и умудрился заснуть.       Проснулся он от ощущения буравящего пристального взгляда, открыл глаза, надеясь, что домовики все же заинтересовались, почему их хозяин не выходит из комнаты, но наблюдателем оказался Поттер, которому строго-настрого было запрещено появляться в мэноре и которого просто не должны были пропускать щиты.       — Привет, Драко!       — Поттер! — Драко собирался гневно заорать, но на деле получился только сип. — Какого Мордреда ты здесь забыл? И кто вообще тебя впустил в мэнор?       — Домовики, конечно, Драко… а по поводу того, что я здесь делаю, то ты перед собой видишь регента рода Малфой, который и будет «радеть о благе семьи», пока Скорпиус не подрастет и не примет главенство на себя.       — Но…       — Прости, Драко, но ты больше не лорд Малфой, тебе банально не хватает на это магической силы, ты теперь сквиб… а еще через пару часов станешь магглом, — и улыбнулся, сволочь.       Драко поперхнулся от негодования — Поттеру, разумеется, верить не хотелось, но ситуация все же требовала определенных разъяснений.       — Какого Мордреда?.. — Малфой собирался продолжить вопрос злобными ругательствами, но неожиданно встретился с Гарри взглядом и шокированно притих. ***       Историю пишут победители — так было, так есть и так всегда будет — но иногда бывают ситуации, когда историю не пишут, а замалчивают и скрывают столь тщательно, что с каждым годом в мире остается все меньше тех, кто все еще знает правду, тем более, такую неприглядную.       Изначально среди людей магов не было. Практически вся магия была сосредоточена в одной из магических рас, населяющих землю — фаэри, которые милостиво изредка позволяли некоторым людям селиться подле себя и пользоваться жалкими крохами их силы, по крайней мере так считали сами люди. Такое положение дел сохранялось на протяжении многих веков, пока какие-то предприимчивые «подселенцы» не обнаружили, что, если убить фаэри с особой жестокостью, то место его упокоения само по себе становится неслабым источником магической силы, а если пожить в таком месте — например, построив родовой мэнор — то у людей развивалось собственное магическое ядро. Ясное дело, после такого открытия фаэри были обречены, тем более, что бедняги предпочитали жить маленькими семьями либо и вовсе уединенно и между собой почти не контактировали. Таким образом, фаэри довольно быстро кончились, а в мире появились люди-маги, способные передавать свой ворованный дар по наследству и мало-помалу приумножать его.       Какое-то время еще появлялись то там, то здесь полукровки, причем никто так и не понял, по какому принципу пробуждалось всегда спящее наследие фаэри, но это не мешало пускать неудачников в расход, укрепляя тем самым свое «место силы» и родовую магию. Так что, чем сильнее был род, тем больше фаэри и полукровок было принесено в жертву.       Постепенно, для всеобщего блага, информация о появлении у людей магии стала затираться из общедоступных источников, уж очень она была неприглядна, ни к чему было тревожить умы людей. Только кое-где в старых родовых летописях некоторых родов еще можно было найти упоминания об этих кровавых денечках, но время брало свое, а история человечества, состоящая из череды войн, не способствовала сохранению библиотек, так что в настоящее время подробности прошлого сохранились лишь у других магических рас, которые делиться ими не торопились и, может, в паре-тройке библиотек и секретных архивов. Например, таких, как в Малфой-мэноре. И поэтому, да, Драко знал эту историю, и поэтому, да, он действительно испугался, когда увидел, что глаза Гарри не просто привычного лиственно-зеленого цвета, а словно обведены вокруг зрачка огненной каймой, всматриваясь в которую, казалось, можно было увидеть пляску пламени. Фаэри. Пробудившийся фаэри. ***       Поттер понимающе улыбнулся, глядя на шокированно хватающего воздух Драко.       — Хм-м, похоже, Малфои умудрились пронести маленький грязный секрет истории сквозь века и ты понял, с кем имеешь дело?       — Ты!..       — Я!       — Ты фаэри!.. Но как?..       — Случайность, — герой криво ухмыльнулся. — В роду Поттеров, как впрочем и в большей части магических родов Британии, спит наследие фаэри. Латентная генетическая бомба, если тебе говорит о чем-то маггловское определение. Другое дело, что на его активацию, после стольких веков покоя нужна просто неимоверная прорва магической энергии, да еще и определенными дозами, чтобы организм успел их осваивать и преобразовывать тело… А уж кто мне в этом только не поспособствовал!.. — еще одна кривая улыбка. — Первую «дозу» магической энергии я получил, когда остался последним из рода Поттер. Фамильная магия — это не книззл начхал, ее хватило для начала процесса пробуждения. Другое дело, что родовой магии Поттер больше не существует, она была поглощена моим магическим ядром. Тогда я еще не понимал, что происходит и тихо-мирно сдох бы лет в пятнадцать, но умер Сириус, я получил по наследству род Блэков и поглотил их магию. — Усмешка превратилась в оскал.       — Ты говоришь, что поглотил родовую магию Поттеров и Блэков… Но я же чувствую ее… — сил Малфоя хватало только на короткие рубленные фразы.       — Еще бы! Она же во мне. Это теперь моя магия, личная, она внутри меня. Когда-то ее украли у таких, как я, а теперь все встало на свои места. Странное ощущение. Магия словно… радуется возвращению домой!       Драко молча сглотнул, начиная, наконец, осознавать, в какое дерьмо он вляпался и что его плохое самочувствие может стоить ему слишком дорого.       — Процесс пробуждения после получения «второй дозы» существенно ускорился, а потому всплеск магии от разрушенного Волдемортом своего же Крестража оказался как никогда кстати. Процесс ускорился еще больше и Темный Лорд был крайне любезен сдохнуть и передать мне свою родовую магию по праву победителя, а поскольку он также был последним в своем роду, то мне достался немаленький куш. Этого хватило для полного вступления в наследие. Так что, Драко, когда мы с тобой начали встречаться, я уже не был человеком. Впрочем, — Гарри прикрыл глаза, — если тебя это утешит, то я не собирался вредить тебе или твоей родовой магии. Даже появление на свет Скорпиуса ничем тебе не грозило. Когда ты выставлял меня из мэнора, я настоял на прощании со Скорпи, помнишь? Тогда я и инициировал сына в фаэри.       — Стало быть, моя магия… — Малфой закашлялся, ему казалось, что с его губ сыпятся льдинки.       — Моей магии вполне хватило бы на то, чтобы Скорпиус полностью пробудился, мне только нужно было постоянно быть рядом и подпитывать его, но… ты сам выставил меня из дома и ребенок тянул родовую силу, но, поскольку он-то не последний в роду, то… — Драко стал еще белее, чем был, — да-да, начал он с тебя. Как я уже говорил, сейчас ты сквиб, но вскоре станешь магглом и я отправлю тебя к твоим будущим сородичам… Одна только проблема, Малфой, вместе с магией уйдут и воспоминания о ней, а поскольку ты вырос в магической семье и с детства имел с ней дело практически ежедневно, то, боюсь, воспоминаний у тебя просто не останется. Но я великодушный человек, — еще одна акулья улыбка, — и не брошу тебя на произвол судьбы на улице, а помещу в какую-нибудь приличную клинику для душевнобольных. Не могу сказать, сколько тебе жить осталось, но, по крайней мере, могу гарантировать, что ее остаток ты проведешь в тепле и под присмотром. А Скорпиус останется последним в роду, получит доступ к родовой магии и поглотит ее.       Драко чувствовал, как его сознание медленно гаснет, уплывая куда-то вдаль.       — Не переживай, Малфой, я позабочусь о нашем сыне на правах регента рода, в твое отсутствие я становлюсь его единственным опекуном.       — Скорпиус…       — Скорпиус, несомненно, будет по тебе скучать какое-то время. Я постараюсь побыстрее отвлечь его, чтобы он тебя побыстрее забыл. Не думаю, что у такого маленького ребенка это займет слишком много времени.       — Но тебя… он не забыл…       — А мы с ним никогда и не расставались, Драко. Ты же не думал в самом деле, что я оставлю моего сына? — глаза Поттера недобро сверкнули. — Во время инициации пришлось тогда рискнуть проявлением моей истинной сущности и пробудить между нами полную ментальную связь… к счастью, ты был настолько самоуверенно надут, что ничего не заметил. Так что, Малфой, я всегда был с моим сыном.       Драко казалось, что его веки стали просто неподъемными, голос Гарри медленно ускользал куда-то во тьму.       — Знаешь, на днях Тео сделал мне предложение и я подумываю согласиться. Я всегда мечтал о большой семье, это, наверное, из-за того, что я рос не слишком счастливым сиротой. А с тобой мы прожили недолго и у меня только один ребенок, а я хочу еще! Впрочем, с этим можно не торопиться. Фаэри живут куда дольше магов, так что у меня будет еще много времени на то, чтобы обзавестись еще детьми. Я вижу в этом некую иронию жизни — сперва фаэри пропустили атаку людей на свой род, а если я буду достаточно осторожен, то теперь уже люди пропустят атаку фаэри. Только мы будем не такими кровожадными сволочами, а тихо-мирно получим некогда украденную магию обратно, банально внедрившись в чужие рода. — Он тихо хмыкнул. — А ведь, если бы британские маги предпочли не прятаться за спиной Избранного, а самостоятельно предпринять хоть какие-то действия против Темного Лорда, то моя инициация не состоялась бы по «техническим причинам» — не хватило бы энергии.       Малфой представил себе нарисованную картину.       — А ведь я не собирался ничего предпринимать изначально, я был вполне доволен своей жизнью и без того. Меня подстегнуло твое предательство. Так что, Драко, надеюсь тебе приятно осознавать, что твои поступки приводят не только к концу твоего рода, но и, в конечном итоге, к концу человеческой магии?       Малфой судорожно пытался вдохнуть воздух, который все никак не желал проталкиваться в сведенной от ужаса осознания горло. Он пытался разогнать все сильнее сгущающуюся перед глазами тьму и сказать, что ему жаль, что он так поступил с Гарри, но ничего не выходило.       — Не напрягайся, Драко, уже ничего не изменить. Получится у меня моя эскапада или нет покажет время, но, в любом случае, тебе об этом уже никогда не узнать. Прощай, Малфой!       И тьма забытья окончательно сомкнула свои ледяные крылья над Драко. Конец.