Сецубун

День первый. Отвратительный.       В офис собственного отряда Ренджи шел как на казнь — с высоко задранным к небу подбородком. Промучившись всю ночь, Абараи понял — сегодня или уже никогда. Потому что терпеть и ждать подходящего момента сил уже больше нет. Да может атмосфера праздника на Кучики скажется — не зря же вчера Ренджи готовил как проклятый традиционное к Сецубуну блюдо на удачу, загадывая желание. Но чем ближе он подходил к рабочему месту, тем решимость его все угасала и угасала. Дверь в кабинет Ренджи открыл уже полный сомнений.       — Ты опоздал, Ренджи.       — Да, капитан, — понуро отозвался лейтенант, краем глаза замечая, что на его столе появилась пухлая стопка, которой еще вчера не было.       — Потрудись объяснить, — Кучики смотрел на него чуть свысока, — свое опоздание.       Ну, подумаешь, опоздал на две минуты, горестно подумал Ренджи, не зная, что сказать в свое оправдание. И как вот такому в любви признаваться?       — Я проспал, — наконец, выдал он более-менее приемлемый ответ.       — Попрошу в следующий раз не опаздывать.       — Да, капитан…       Ренджи вздохнул, сел за стол, поглядывая на Кучики, и взял верхний лист из стопки, понимая, что теперь уж точно не хватит решимости сказать капитану, что любит, хочет прожить с ним всю свою жизнь, хочет…       — Ренджи, — позвал его Кучики, — как закончишь, возьми троих добровольцев. Капитан Укитаке просил подкрепление — у них вечером рейд в Руконгай.       — Хорошо, капитан, — без должного энтузиазма промычал Ренджи, вспоминая, что сегодня Рукия приглашала его на вечеринку в честь праздника и Ичиго, пообещавшего появиться в гости, а вместо этого… Будут эти без него кушать сладости, бросать бобы и гонять демонов.       Еще и не признался. И не признается, потому что в таком настроении Кучики даже слушать его не будет.       Значит, не сейчас и не сегодня.       Ренджи в последний раз украдкой глянул на капитана, прикусил язык и уткнулся в документы.       Троих добровольцев Абараи нашел довольно просто. Пока он выбирался с территории отряда, отрядил троих, кому не повезло первыми встретиться на пути злого и расстроенного лейтенанта. Только Рикичи остался счастлив после получения задания — его восторга никто не разделил.       Сам капитан Укитаке в вылазке, конечно, не участвовал. И Ренджи остался за главного. Шинигами из отряда Укитаке смотрели на него хмуро, особо не доверяя. Возможно, тоже хотели попасть на вечеринку, но долг превыше всего.       — Что тут произошло-то? — поинтересовался Абараи у одного из них.       — Пустой. Какой-то новый вид. Появляется в неожиданных местах, исчезает. Гадство какое-то…       — Гадство, — согласился Абараи, подавая знак выступать.       Пустой обнаружился неподалеку от живописного леса. Тварюга громила домики, гоняя перепуганные души. При виде шинигами — Ренджи был в этом уверен — Пустой ухмыльнулся, оскалился во всю свою уродливую зубастую пасть. И успел слопать душу, так некстати оказавшуюся рядом.       — Окружить, — скомандовал Абараи, доставая Забимару из ножен.       Ему хотелось еще успеть на вечеринку. Если прикончить тварь прямо сейчас, то, может быть, он попадет-таки на празднование.       Краем глаза Ренджи заметил, как дрожит Рикичи, впервые увидевший такого здоровенного Пустого. Лейтенант ободряюще улыбнулся мальчишке, провел рукой по мечу и кинулся на тварь, которая, обрадовавшись, что ужин идет к ней сам, еще шире разинула пасть и понеслась напрямик к лейтенанту. Меч, направленный ровно в маску, пырнул пустоту, и Ренджи остановился, удивленный и обозленный. Пустой исчез прямо под носом. Сзади сдавленно пискнул Рикичи, Абараи обернулся и еле уклонился от зубов Пустого, оказавшегося неожиданно прямо перед носом. Занесенный меч чиркнул по маске, не нанося монстру никакого вреда.       — Зараза! — прошипел Абараи, бросая вдогонку Пустому, успевшего уже задеть двоих из отряда Ренджи. — Рикичи, — крикнул лейтенант, — позаботься о раненых. Не встревай!       Втроем с шинигами из тринадцатого им удалось окружить монстра. Пустой, бешено махая хвостом, огрызался, пытаясь повторить фокус с исчезновением, но один из подчиненных Ренджи набросил на того Путь Смирения. Прикончил тварюгу сам Абараи, брезгливо провожая ее долгим задумчивым взглядом.       — Лейтенант, — шинигами смотрели на него, — у нас три раненых.       — В четвертый отряд их… Все ж гадский Пустой…       — Страшный, — прошептал Рикичи. — Ренджи-сан, а они все такие огромные?       Ренджи нашел в себе силы улыбнуться:       — Нет, бывают еще больше. Но ты их не увидишь, мал еще.       Сам бы Ренджи все отдал, чтоб больше этих тварей вообще не видеть.       — Позаботишься о раненых, Рикичи. А я…       — Хорошо, Ренджи-сан, я понял, — радость мальчишки была искренней. — Передайте Рукие-сан мои пожелания.       На вечеринку он, конечно же, опоздал. Ичиго успел уже не только появиться в Сейрейтее, но и немного подраться с Иккаку. Семпай, впрочем, выглядел жутко довольным, а после драки заявил, что Куросаки — парень, что надо, и, пока не видела Рукия, налил этому парню саке.       Ренджи отсел в сторонке, не понимая, а чего, собственно, он хотел сюда так попасть. Напиться? Ренджи мотнул головой, хмурясь еще больше. Потянулся за бутылкой.       — Привет. Эй… — старая подруга незаметно возникла рядом. — Вот…       Рукия всучила ему горсть фасоли, которую Ренджи неосознанно принял.       — Держи. На наш возраст мы этих бобов не набрали, а Ичиго хватит.       — Сложно было купить фасоли чуть больше? — кисло поинтересовался Абараи.       — Побольше? Тонну? С нами же будет капитан Кьераку и Мацумото.       — Брали бы мелкую… — вздохнул Ренджи и ссыпал фасоль в карман, вспоминая, что завтра наверняка капитан потребует отчет по этому пустому, чтоб ему неладно было. И точно спросит, как Ренджи допустил, что двое из троих шинигами, вверенных ему, оказались на больничной койке. Абараи передернуло.       — Какой-то ты смурной, — Рукия ткнула его в плечо. — Если испортишь своим видом всем настроение, я за себя не ручаюсь.       — Да, да… Сложный день был.       — Смотри, — пригрозила ему Рукия и сразу же смягчилась, — может, загадаешь желание, чтоб брат обратил на тебя внимание?       — Да вроде бы он меня и не игнорирует… — попытался отшутиться Ренджи.       Ага, обратит этот внимание. Только положенные уставом отношения капитан — лейтенант.       — Дурак, — заключила мелкая Кучики и побежала к своему Ичиго, не давая Мацумото, схватившую Ичиго в свои объятия, и Иккаку споить парня.       Ренджи напивался в одиночестве, наблюдая за всеобщим весельем. При виде Ичиго, надевавшего маску демона, настроение у него пропало окончательно, и Ренджи, проклиная Сецубун и весну вообще, пошел домой писать отчет. Фасоль обреченно бряцала в кармане.       Лег Ренджи спать с мыслью, что это один из худших дней в его жизни. День второй. Непонятный.       Вставать не хотелось — голова болела так же как и вчера, Ренджи глянул на часы, повернулся на другой бок, решая, что если он подремлет еще минутку… Но в следующий раз он открыл глаза, когда до начала рабочего дня оставалось всего минут пятнадцать. Конечно, он опоздал. Осторожно приоткрыв дверь кабинета, Ренджи скользнул внутрь, надеясь, что и самого Кучики что-либо задержало. И, видимо, удача была не на стороне Абараи — капитан сидел уже за своим столом. И не преминул поприветствовать лейтенанта:       — Ты опоздал, Ренджи.       И больше ничего. Ренджи моргнул. Разве капитан Кучики не будет отчитывать его, что опаздывать второй день подряд плохо и недопустимо и все такое? Абараи понадеялся, что Кучики просто забыл об этом факте. Мечтать ведь не вредно?       На своем столе Ренджи снова ждала папка с бумагами. Такая же пухлая, как и вчерашняя. Ренджи хотелось взвыть. И тут он вспомнил, что не захватил с собой отчета, который писал весь вечер, едва не засыпая от усталости. Украдкой глянул на капитана, и позволил помечтать еще немного, что Кучики потребует отчета не прямо сейчас, а ближе к вечеру.       — Потрудись объяснить, — Кучики посмотрел на него чуть свысока, — свое опоздание.       Да так же, как и вчера, уныло подумал Ренджи.       — Да, капитан. Проспал, больше не буду, — он как можно виноватей попытался изобразить полное раскаяние, хотя, судя по внимательному взгляду Кучики, ему это не удалось.       — Попрошу в следующий раз не опаздывать.       Еще пара таких приветствий, решил Ренджи, и прощай любовь, завяли помидоры. Он засел за документы, в ужасе узнавая в них те, над которыми работал вчера почти полдня. Неужели капитан вернул их все переделывать? Абараи грустно просчитал пальцем листики, повернулся к Кучики спросить, как тот обратился к нему сам:       — Ренджи, как закончишь, возьми троих добровольцев. Капитан Укитаке просил подкрепление — у них вечером рейд в Руконгай.       Ренджи крякнул, вспоминая вчерашнего монстра, и не удержался — спросил:       — Еще один? Им вчерашнего мало было?       — Лейтенант Абараи? — кажется, Кучики удивился.       — Понял, капитан, — вздохнул Ренджи. — Троих добровольцев…       Ничего не понимая, он снова уткнулся в документы. Ни без каких подписей и печатей. Даже тех, что он вчера старательно выводил и ставил. Ругнувшись — с Кучики сталось переделать все документы, — Ренджи принялся за работу.       Вышел он из кабинета уже злой, и снова отрядил первопопавшегося Рикичи, счастливо пискнувшего, что он рад идти на Пустого с любимым лейтенантом. Ренджи решил, что дурака ничего не научит. И если для малька было мало, пусть получит повторно. Но вдруг ему на глаза попался вчерашний раненый. Ренджи еле сдержал порыв потереть глаза. Повернулся к Рикичи:       — Разве Садако не в палатах четвертого отряда?       — Что вы, Ренджи-сан! Садако здоров как бык. Возьмите его с собой?       В душу Абараи закрались сомнения, которые он гнал от себя — такого быть просто не может.       — Идем, Рикичи. Садако! — вышеназванный повернулся. — Рейд в Руконгай. Совместное с тринадцатым задание.       — Есть, лейтенант! — офицер назначению рад не был. Оно и понятно.       Шинигами тринадцатого поздоровались. И Ренджи снова ощутил, будто вчерашний день повторяется.       — Что случилось? — устало поинтересовался Ренджи.       — Пустой. Какой-то новый вид. Появляется в неожиданных местах, исчезает. Гадство какое-то…       Забимару неприятно завыл, предчувствуя беду. Ренджи хотел присоединиться к нему, осознавая, что настолько дни похожи быть не могут. И окончательно уверился, что проживает вчерашний день заново, при виде Пустого. Вчерашний монстр, вполне такой живой и зубастый, оскалился и понесся на Ренджи.       — Осторожнее! — крикнул Абараи своим. — Слева…       И Пустой действительно появился слева, действуя ровно так же, как и вчера. И даже погиб так же, по неосторожности попав в сети Пути Смирения. Радовало одно — сегодня раненых не было.       — Какая зверюга… — восхитился Рикичи.       — Гадская она… Позаботься об остальном, — махнул ему Ренджи, пытаясь разобраться, что ж ему сейчас делать. Осталось узнать, будет ли вечером празднование Сецубуна…       Рикичи нанес последний удар:       — Ренджи-сан, передайте Рукие-сан привет. Вы же не идете на вечеринку… Успеваете еще.       Забимару видимо уже успокоился, но Ренджи от этого легче не стало.       Либо он, либо мир сошел с ума. Оба варианта Абараи категорически не устраивали. Но он, злясь на неизвестно кого, таки пришел на поляну, где Рукия намеривалась устроить праздник. И тут же на него набросилась Кучики, угрожающе размахивая кошельком с фасолью.       — Ты опоздал. Держи… На наш возраст не хватит, но Ичиго…       Ренджи ошеломлено принял злосчастные бобы. И стоило Рукие отвернуться, постарался как можно незаметнее ускользнуть.       — Забимару… — позвал он, очутившись у себя. — Что за?..       Бабуин возник постепенно. Сначала появился хвост и красный зад, а потом только и сама задумчиво-грустная морда. Змея ухмылялась.       — Ты прожил этот день заново, — обрадовал его Забимару.       — Не тупой, понял уж… Ты мне скажи…       — Я не знаю, — махнул змеей бабуин. — Ложись спать, а завтра посмотрим.       — Наверное… только отчет по Пустому напишу…       Занпакто обреченно покачал головой. День третий. Экспериментаторский.       Как оказалось, пословица, что утро вечера мудренее, к шинигами не применима. Ренджи это понял, когда проснулся со знакомой головной болью и мыслью, что «либо сегодня, либо уже никогда…». Ренджи уткнулся в подушку, сдавленно рыча.       — Вставай, твой капитан ждет тебя, — Забимару прошелся по краю футона. — И мы должны понять, что держит нас в этом дне.       Правое веко Ренджи дернулось. Кажется, он знал, чем разнообразить проклятый день.       — Потом, Забимару. Все решим, но потом…       В кабинет он зашел, мрачно улыбаясь, но все же сердце Ренджи ухнуло, когда капитан вместо приветствия бросил:       — Ты опоздал, Ренджи.       А на столе снова высилась стопка бумаг. На слова о трех добровольцах Ренджи уже не удивился, лишь улыбнулся, вынашивая план.       Ведь действительно — сегодня или никогда.       — Я закончил, капитан.       Кучики оторвался от работы, кивнул.       — Оставь бумаги у меня на столе, Рен…       Абараи заткнул капитана по давно известному рецепту — поцелуем. И, пользуясь тем, что Кучики лишился дара речи, поцеловал того еще раз, наслаждаясь вкусом губ капитана. Поцелуй вышел еще дольше, чем первый. Ренджи успел даже провести языком по нижней губе Кучики, когда, наконец, тот опомнился.       А оно того стоило, весело подумал Ренджи, летя на встречу стене. Абараи был счастлив и наказания не боялся. А вечером, будучи под стражей за особо буйное поведение, уснул спокойно, подозревая, что проснется уже у себя. С дикой головной болью, невыспавшийся и злой. Потому что — Абараи подозревал — ничего не случается дважды без особого на то случая…       Жалко только, что Кучики не будет помнить поцелуя. День четвертый. Сонный.       Ренджи проснулся с дикой головной болью, выглянул из-под одеяла, осознавая, что он дома, а не в карцере, что ничего, в принципе, не изменилось, и завалился спать дальше, проснувшись только уже вечером, когда к нему заскочил Рикичи, встревоженный и испуганный.       — Вы заболели, Ренджи-сан?..       — Нет, — весело отозвался Ренджи, потягиваясь.       Он отлично выспался и чувствовал себя просто замечательно.       — Ренджи-сан, капитан… — начал Рикичи несмело.       Абараи только махнул рукой:       — Я сам с ним объяснюсь. Пожрать чего есть? День пятый.       На следующий день Ренджи снова спал, а с вечера сказал Рикичи, что смертельно болен и возможно даже заразно. Рикичи испуганно пискнул что-то и унесся звать на помощь.       Капитан его проведать так и не сходил. И Ренджи заснул в палатах четвертого отряда, куда сердобольная Унохана его поместила до выяснения обстоятельств загадочной болезни, с мыслью, что день прожит зря. День шестой.       С утра, едва разлепив глаза, Ренджи привычно подумал про «сегодня или никогда» и послушно потопал в четвертый сам. Добровольно.       Исане его выслушала, мягко улыбнулась и попросила подождать. Абараи показалось, что его приняли за сумасшедшего, но он вполне спокойно отреагировал на капитана четвертого отряда. И даже вполне честно отвечал на вопросы.       Ничего путного Унохана ему не насоветовала, зато в личном деле Ренджи незамедлительно появилась запись «отстранен от службы по состоянию здоровья». Спустя еще пару дней.       Спустя еще пару дней Ренджи, наконец, решил, что способен снова видеть эту папку и услышать от капитана:       — Ты опоздал, Ренджи.       Потом Кучики долго наблюдал, вскинув одну бровь, за скрючившимся в истерическом смехе лейтенантом.       Возможно, думал Ренджи вечером, он действительно уже сошел с ума. Дни несчетные.       Утром Ренджи потянулся, спихнул с себя Забимару, видимо собиравшегося прекратить творимое безобразие очередной воспитательной беседой, и с твердой решимостью отправился в офис.       Сегодня или никогда. Надо же сказать капитану, что он его любит, желает, хочет, да просто любуется? Может, из-за этого время остановилось. Вот признается, и все пойдет своим чередом.       В офис он опоздал, но открыл дверь медленно, широко улыбаясь.       — Ты опоздал, Ренджи.       — Прошу извинить, капитан, больше не повторится, — бодро выдал Абараи, торопливым шагом приближаясь к столу Кучики, и добавил, скрестив пальцы: — Я вас люблю, капитан.       Кучики Бьякуя нахмурился. И Ренджи, осмелев, повторил:       — Всегда восхищался вами, капитан, и пришел к выводу, что я вас люблю.       — Я понял тебя, Ренджи, — холодно ответил тот и, словно и не было признания лейтенанта, добавил. — Сегодня вечером капитан Укитаке…       Ренджи хотелось побиться головой. Можно и вот об эту папку, которую он уже без особого интереса перебирал, на автомате проставляя нужные подписи и печати. Или об стол. Может, капитан не так как-то его понял — вон как спокойно сидит и что-то пишет в журнале… Ренджи закусил губу. Вот и признавайся после этого, если в ответ ноль внимания, фунт презрения. Абараи припомнил сухие горячие губы капитана, сжал кисточку и непонимающе вгляделся в очередной лист.       По идее нужно было дать согласие отправить на подпись капитану. Ренджи злобно усмехнулся и ни в чем неповинный шинигами получил категорический отказ на повышение. Угрызений совести рыжий лейтенант не почувствовал.       Когда он, уже жалея, что вообще признался, что не слушал Забимару, который хотел вроде бы что-то сказать, аккуратно положил разобранную папку на стол капитану, тот его окликнул.       — Ренджи.       — Да, капитан, — видеть спокойной лицо было мучительно больно.       — К сожалению, я не могу ответить на твои чувства, надеюсь, это не испортит твое мнение обо мне.       В какой-то степени Ренджи был рад пустому, который, повторяя свою всегдашнюю ошибку, понесся на обозленного лейтенанта. Забимару с радостью покрошил маску несговорчивой твари, а злой ухмылке на лице Абараи испугались даже бывалые воины тринадцатого отряда, а Рикичи, которому снова не повезло, даже побоялся подойти к своему кумиру.       На праздник Ренджи не пошел, вместо этого воззвал к Забимару и мрачно спросил у него, что мудрый бабуин и не менее мудрый его хвост думают. Ответ зампакто был краток и донельзя верен:       — Ты влип по самое не хочу.       Потом бабуин помолчал под аккомпанемент странного шипения хвоста, в котором Ренджи признал смех, и добавил:       — Может, ты что-то не сделал?       Хорошо сказать, что-то не сделал!       Ренджи свернулся калачиком, гоня мысли о еде и своем положении. Желудок забурчал, и Абараи, скрипнув зубами, закрыл глаза, привычно уже вспоминаю, каково это было — целовать Кучики Бьякую. Потом мысли плавно перетекли на самого капитана, и Ренджи заснул, думая, какой же тот бесчувственный.       Первым делом с утра Ренджи спокойно собрался и привел комнату в порядок, даже не посмотрев на часы. И так знал, что опоздал. А на капитана, встретившего его обычным приветствием, не обратил внимания, лишь извинившись. И вообще старался забыть, что вчера признавался Кучики в любви. Не до чувств уже.       Кропотливо, можно сказать дотошно, он просмотрел всю папку от начала до конца. Но, не удержавшись, написал записку капитану и вложил ее в документы. Кучики прочитает ее, когда он будет уже далеко. И ничего страшного, как думалось Ренджи, ему не будет, а капитан хоть узнает, что Абараи про него думает хорошо и не очень.       Оказалось, будет. Кучики не поленился прийти на празднование Сецубуна, где Ренджи напивался. Сделал выговор сестре, чтоб не было безобразий, глянул строго и с явным неодобрением на Ичиго в компании с Кераку и, найдя своего лейтенанта, сумрачно выпивавшего уже которую бутылочку саке и перебиравшего в пальцах твердую фасоль, приказал тому следовать за собой. Ренджи пожал плечами, кинул бобы в воздух, залпом выпил остатки алкоголя и хвостом пошел за капитаном, гадая, что же сделает ему Кучики за дерзкую выходку.       — Я жду объяснений, лейтенант Абараи, — холодно начал Кучики.       Ренджи заметил, что в руке тот сжимал злополучную записку. Он пьяно ухмыльнулся.       — То и значит, капитан. Могу и так повторить. Я хочу вас.       В записке он выразился куда более грубо, но и эти слова почти что взбесили капитана. Ренджи видел по его глазам.       — А если в общем выразится, — продолжил Ренджи и, шатаясь, подошел к Кучики, — влюблен я, глубоко и неизлечимо. Уж простите меня.       Он пьяно хохотнул, наклонился поцеловать, но наткнулся на вовремя подставленную ладонь.       — Ты пьян, — поморщившись, заметил Кучики. — Жду завтра с утра с объяснениями.       Ренджи моргнул, осел на землю, тупо пялясь куда-то в даль. Капитана уже не было, и Абараи, помотав лохматой гудящей головой, внимательно посмотрел на широкий камень, идеальный для того, чтоб ударится об него.       От самоубийства Ренджи спасла Рукия. Девушка жалостливо вырубила друга одним метким ударом, крича что-то о слишком рано просыпанной фасоли. Ренджи всегда знал, что на нее можно положиться. План Забимару       Забимару разбудил его ударом лапы по щеке. Ренджи приоткрыл один глаз, боясь, что его голова сейчас треснет.       — Что же делать? — простонал он, зарываясь в одеяло.       — Для начала встать, — резонно сказал зампакто. — У меня есть идея, Ренджи.       Абараи высунул на свет нос.       — Какая?       — Ты же хочешь Кучики Бьякую? — напрямую спросила обезьяна. — А если тебе лишь нужно влюбить того в себя, и все вернется на круги своя?       Ренджи представил картину подобного соблазнения.       — Думаешь, он может влюбиться в меня за один день?       Ухмылке Забимару мог позавидовать любой злой гений.       — Я все продумал, для начала заявись на работу вовремя. Кстати, я разбудил тебя на пару часов раньше. И, — хвост обезьяны хихикнул, — постарайся узнать все о своем капитане.       Легко сказать, узнать все.       Ренджи привел себя в порядок, плеснул холодной воды на лицо, нацепил бодрую улыбку и нарочито весело направился в офис. Где, впрочем, его ждало некое разнообразие. Капитан еще не заявился, кабинет был закрыт, а пухлой папки на столе еще не появилось. Ренджи потешил себя мыслью, что ему удалось вырваться из странного круга, как в кабинет вошел капитан, а за ним просеменил младший офицер, державший в руках злополучные документы.       — С добрым утром, капитан! — Ренджи смог поприветствовать Кучики, и голос его даже не дрогнул.       — С добрым, — кивком ответил ему капитан. — Эту папку, Ренджи, надо разобрать до обеда.       Абараи улыбнулся.       — Хорошо, капитан. Капитан Укитаке просил подкрепления…       — Ты уже об этом знаешь? — удивился Кучики. — Займись этим.       — Непременно, капитан, — Ренджи помедлил, но все же решился спросить. — Капитан, сегодня вечером мы празднуем Сецубун. Не хотите присоединиться?       Он ждал отрицательного ответа. Но, как и тогда, Кучики лишь промолчал. Ренджи вздохнул, обернулся к папке.       — Я подумаю, Ренджи, — догнал его ответ капитана.       Абараи с нетерпением ждал вечера. Даже не поленился сходить и купить бобов сам, зная, фасоли, что запасла Рукия, на всех не хватит. Но капитан так и не пришел.       — Кого-то ждешь? — обеспокоено спросила Рукия. — Подружку?       — Нет, — Ренджи нашел силы мотнуть головой, какой капитан ему подружка?       — Как знаешь…       Девушка уже собиралась уходить, как Ренджи решил, что сестра Кучики хоть что-то, но должна знать о своем брате.       — Извини, Ренджи, — честно ответила Рукия, — но мне кажется, ты знаешь брата куда лучше, чем я. Ну… он любит острое и гулять по ночам. Еще колокольчики любит, китайские. Уж право не знаю, зачем тебе это.       Ренджи тоже не знал, зачем ему это, но старательно запоминал.       — Хватит дурью маяться! — крикнул им Ичиго. — Пойдемте демона гонять!       Уснуть сразу Ренджи не дал все тот же Забимару. Бабуин загородил ему проход к футону. А змея указала на кухню.       — Сегодня еще в планах — научится готовить карри, оно острое, — добил его Забимару. — Ты иди работай с поваренной книгой, а я разузнаю, где растут колокольчики.       Интересно, отстранено думал Ренджи, вчитываясь в полуразмытые строки бог весть откуда взятой книги, а зампакто сходят с ума?       На работу его Забимару не пустил. И Ренджи даже не знал, радоваться и печалиться этому факту, потому что с самого раннего утра бабуин снова загнал его на кухню. Вооруженный ножом и выученным вчера наизусть рецептом, он приступил к готовке, но вместо карри у него выходила какая-то странная бурда, есть которую Ренджи не рискнул бы даже в самые свои голодные года. Но ближе к вечеру что-то начало получаться. Сам Ренджи, попробовав, скривился — слишком остро, но Забимару выхлебал всю миску. А когда к Ренджи заявился обеспокоенный Рикичи, Ренджи с удовольствием скормил мальчишке остатки.       — Вкуснотища какая… — облизнулся парнишка. — Капитан просил передать, что с утра он требует с вас объяснений за отсутствие.       — Ничего, ничего, — отмахнулся Ренджи. — Объяснюсь уж как-нибудь.       На следующее утро Ренджи, едва рассвело, пробирался сквозь заросли кустарника. Назло единственное место, где в Сейрейтее росли злополучные колокольчики, которые Забимару строго настрого наказал хозяину сорвать, было почти за самым поместьем Кучики. Что уж мелочиться — под окнами спальни обожаемого капитана.       Ренджи не удержался и заглянул в щелку приоткрытых фусума. Кучики Бьякуя еще спал, и Абараи, сорвав пучок цветов, рванул отсюда подальше. Задержись он тут чуть подольше, Ренджи за себя не ручался — слишком уж капитан выглядел… мило?       Запыхавшегося Абараи победоносно показавшего своему зампакто колокольчики, тот снова отправил на кухню. Полностью посвящать в свой план бабуин наотрез отказался.       — Испортишь еще чего, — проворчал он.       И уже в офис бабуин отправил Ренджи с кастрюлькой карри в руках и опрятным букетом в зубах. На мнение окружающих Абараи было наплевать. Первую он оставил в приемной, а букет положил на стол капитана, который, кстати, явился, когда только нежные синие лепестки легли на бумаги.       — С добрым утром, капитан! — поздоровался Ренджи.       — С добрым утром, Ренджи.       Вдруг Кучики заметил цветы. Он задумчиво рассмотрел букетик. И Ренджи порядочно струхнул. Глупо было думать, что капитан не узнает собственные же цветы. Может, притворится, что он, Ренджи, знать не знает, откуда колокольчики тут взялись. Но капитан лишь чуть заметно пожал плечами.       — Ренджи, выкинь мусор с моего стола. А потом разбери папку с документами.       И как он умудрился влюбиться в такого человека?! И еще хуже, как такого влюбить в себя?..       Возвращаясь в кабинет, он заметил, как в приемной три офицера и Рикичи, причмокивая, уничтожали его же карри, приготовленное для капитана.       — Ренджи-сан, — окликнул его Рикичи, — тут кто-то карри принес, вам оставить?       План Забимару терпел крах, злобно подумал Ренджи.       — Нет, доедайте…       — Зря, лейтенант, — весело хохотнул один из сотрапезников Рикичи, — оно вкусное.       Приподнятое настроение Ренджи при виде скалящийся морды знакомой тварюги упало окончательно. Он вяло отмахивался от пустого. И, зазевавшись, пропустил момент, когда зубы монстра сомкнулись у него на плече.       «Было бы неплохо умереть, может это, наконец, кончится…»       Ренджи опустил зампакто из ослабевших рук. До него донесся испуганный крик младшего товарища, и Ренджи помахал ему рукой.       И тут его позвонки хрустнули, и Ренджи тряпичной куклой повис в зубах пустого.       Ренджи не хотел открывать глаза, сознавая, что после смерти ничего особенного и нет. Только жуткая головная боль и не менее жуткая усталость. Пересилив себя, он все же открыл сначала один глаз, потом и второй, зажмурился снова — рядом с футоном сидел Забимару.       — Уйди, — отмахнулся Ренджи, — неужели и после смерти ты со мной…       Бабуин положил массивную лапу на грудь Ренджи, надавил.       — Не хочу тебя разочаровывать, но ты не умер.       — Какая жалость, — зевнул Абараи и отвернулся от духа меча, — значит, все по-прежнему… тогда я еще посплю…       — Ты и так проспал.       Ренджи еще раз зевнул, потянулся и махнул рукой:       — Как будто впервой… Слушай, а с карри и прочим ничего не получилось.       — Я знаю.       — Тогда не мешай спать… У меня пока нет никаких дельных мыслей, что мне делать.       — Как хочешь, — змея обиженно зашипела, и Забимару растворился в воздухе.       Ренджи не мог уснуть. Он отчетливо помнил, как мощные зубы Пустого раздробили ему плечо, как кровь залила сначала глаза, а потом забулькала в горле. Но, Ренджи осторожно коснулся плеча, ничего не осталось. И он не знал, что делать. И что такого он не сделал (или, наоборот, натворил), что теперь раз за разом живет в этот день. Абараи закусил губу и нехотя встал, опершись руками о футон, пытаясь понять.       Несмотря на расхожее мнение, он все же умел мыслить логически. Все ж лейтенантом его не за красивый внешний вид взяли. За него как раз и не хотели…       — Может, мне дано это время, чтоб я стал лучше? Да не… кому делать такие подарки… Может, Забимару прав, мне стоит признаться капитану и влюбить его в себя? Но в этом ли проблема…       Было бы смешно, если было не все так грустно.       — Пойду вот прямо сейчас и признаюсь! Неужели капитан страшнее Пустого этого?       — Какого Пустого, Ренджи-сан? — Абараи испугано обернулся, замечая на пороге своей комнаты Рикичи. — Капитан просил передать…       — Да иду я, иду… — вздохнул Ренджи.       В кабинет он вошел с некоторой опаской. Кучики поднял на него спокойные глаза.       — Ты опоздал, Ренджи.       — Прошу извинить, капитан.       Ренджи прошелся прямо до стола начальства.       — Мне бы хотелось услышать, почему ты опоздал.       — Проспал, — честно ответил Абараи. — Капитан, нет… Бьякуя, давно хочу сказать, я люблю вас.       — Весьма рад за тебя, Ренджи, — кивнул Кучики. — Но это не повод опаздывать на работу.       На его лице ничего не отразилось, ни огорчения, ни удивления, словно знал, что может сказать Ренджи. Абараи сморщился, сжал свою волю в кулак и повторил.       — Вы мне нравитесь, капитан, хоть объясните, почему я который раз получаю отказ?       — В который раз? — вежливо придрался к мелочам Кучики. — В своих чувствах ты признаешься на моей памяти всего один раз.       Ренджи усмехнулся.       — На вашей, действительно, первый, только вот незадача — на моей уже раз третий.       — Ты говоришь ерунду, если ты болен, изволь показаться капитану Унохане, отряду не нужен сошедший с ума лейтенант, — спокойно отозвался Кучики и снова уткнулся в свои бумаги.       Пары секунд Ренджи хватило, чтоб понять — тот ему просто не поверил. Он, глупо хлопая глазами, стоял, не зная, что, собственно, делать дальше. Он признался, а будто стенке сказал — результат поди такой же будет.       — Ренджи, если ты не собираешься идти на обследование к капитану Унохане, займись своими делами. И да, капитан Укитаке…       — Да идите вы со своим пустым, капитан! — в сердцах воскликнул Ренджи, взбешенный, что его слова проигнорировали. — Не такая там сильная тварь, что они не справятся без помощи нашего отряда.       Ренджи перегнулся через стол, хватая Кучики за шарф.       — Капитан…       — Отпусти, пожалуйста, — невозмутимо ответил Кучики. — И изволь объяснить свое поведение.       Спокойная невозмутимость еще больше взбесила Ренджи, он, отпустив шарф, схватил Кучики за руку, сжимая тонкую вытянутую ладонь в мягкой перчатке, и резко дернул на себя, почти что вытаскивая капитана из-за стола, умело сделал подсечку, что Кучики в мгновение оказался распластанным под самим Ренджи.       — Как будто не понимаете, капитан, — рыкнул Ренджи, прижимая к полу взметнувшиеся было руки, и впился в мгновенно сжатые губы. Кучики дернул головой.       — Не понимаю, — жестко ответил он, когда Ренджи оторвался от него, снова взбрыкнулся, пытаясь сбросить лейтенанта с себя. — Пусти.       — Не отпущу, надоело!       Ренджи, воспользовавшись моментом, куснул губы капитана, проник языком в рот, наткнулся на плотно сжатые зубы. Тело под ним выгнулось, и Ренджи еле удержал напрягшиеся руки.       — Капитан, уже невыносимо хотеть вас, желать быть с вами, но знать, что вы никогда…       У Ренджи сперло дыхание от чувства собственности и вседозволенности, что сейчас вот Кучики Бьякуя в его руках, сопротивляющийся, злой, но не способный вырваться, дать достойный отпор взбешенному Ренджи. Абараи завел руки Бьякуи тому за голову, освобождая себе одну руку, которой тут же провел по груди капитана, спускаясь к животу. Пальцы дрожали от нетерпения.       — Я убью тебя… — зло прошептал Кучики. — Убью…       — Потом, потом, — пробурчал Ренджи, пытаясь развязать непослушными пальцами пояс хакама.       Один день, повторяющийся изо дня в день, довел Ренджи до отчаянья. В конце концов, что ему терять, если даже помереть нормально он не может. Хоть сегодня, хоть на мгновение покуситься на запретное. С этой стороны то, что Кучики, возможно, никогда потом и не узнает…       Внезапно капитану удалось вырвать одну руку. Ренджи, увлеченно выцеловывавший голую уже грудь Кучики, не успел увернуться, не желая оторваться от сладкой на вкус кожи, от резкого удара в челюсть, отбросившего Ренджи в сторону. Абараи сжался, инстинктивно вскидывая руки в попытке защитить голову, и понял, что если Кучики сейчас схватится за катану, то ему не жить… Он и не посмеет сопротивляться. Но Кучики лишь запахнулся, встал.       — Объяснись, Ренджи, — сухо сказал он. Кучики действительно сжал рукоять зампакто и теперь приставил острие катаны к горлу Ренджи. Абараи сглотнул, когда сталь чиркнула по коже, оставляя тонкий порез, сразу же набухший от прилившей крови.       — Можете сразу убить, — гордо вскинул голову Ренджи. — Я не раскаиваюсь.       «Нет, раскаиваюсь, в одном, — мысленно добавил он, — что не смог удержать тебя, Кучики Бьякуя, и отыметь».       — Ты ведь понимаешь, что этот проступок будет стоить тебе жизни?       — Да… Как остальным то объясните? Сегодня сецубун…       — Найду как, — пожал плечами Кучики. — Но я не хочу убивать тебя, не узнав причины твоего проступка. Встань.       Кучики потянул лезвие вверх, что Ренджи пришлось подчиниться.       — Я люблю вас и хочу вас, хочу быть с вами, — Ренджи глянул в сузившиеся от злости глаза капитана.       — Это не повод набрасываться, — заметил Кучики. Острие Сенбонзакуры проткнуло кожу Ренджи. Потекла кровь, обжегшая кожу.       — Я долго сдерживался, терпел… Я говорил вам…       Ему показалось, или Кучики слегка улыбнулся? Ренджи было мотнул головой, думая согнать морок, но вспомнил, что к его горлу приставлен острый смертоносный клинок.       — Довольно. Ты же ничего нового не сказал. У тебя есть последнее желание?       Ренджи кивнул, чувствуя, как углубилась рана.       — Одно желание, — милостиво добавил Кучики, — только одно.       Он отвел Сенбонзакуру в сторону, и Ренджи стер кровь, даже не задумываясь, что он делает. Абараи знал, Кучики выполнит любую его просьбу, можно попросить что угодно — от поцелуя до прощальной ночи. Ренджи усмехнулся — пожалуй, на это капитан не пойдет. Поэтому он поднял глаза на Кучики и просто спросил:       — Почему вы не можете ответить мне взаимностью?       Кучики взмахнул катаной, и Ренджи отстраненно подумал, что и на этот вопрос сегодня он не получит ответа. Смерти Ренджи не боялся — будто в первой, что ли? Он разглядывал спокойное сосредоточенное лицо капитана, когда клинок со всей силы вошел между ребер так быстро, боли почти не было. Сам Кучики придержал Ренджи за плечи, словно обнимая.       — Как только я поверну клинок, Ренджи, ты умрешь, — с какой-то особенной мягкостью тихо сказал он. Абараи, закрывая глаза, кивнул. Пара секунд и все кончиться, он снова проснется в своей кровати от головной боли, снова… От Кучики веяло теплом. Ренджи улыбнулся.       — Извините, капитан.       — Извини, что не умею и не могу любить, — уже совсем тихо добавил тот и резко повернул рукоять Сенбонзакуры.       Ренджи сжал плечи капитана, чтобы не осесть на пол. Накидка Кучики явно замарается, думал он. А умирать… умирать, чувствуя тепло любимого, было как-то… как-то более спокойно? День Женский.       — Ну, просыпайся, неудачник, — Забимару толкнул Ренджи под ребро, рыжий выгнулся от фантомной боли рвущихся тканей и испуганно открыл глаза, хватаясь за бока.       — Больно!       — Сам виноват, — зашипела змея. — Зачем насильничать полез, если уж не знал, что делать?       — И тебе с добрым утром, — огрызнулся Ренджи. — Главное, он мне сказал одну очень важную вещь.       На морде Забимару отразилось недоверие, Бабуин сморщил нос.       — Что он не может любить? — усмехнулся он. — Будешь танцевать от этого?       — Да, я научу его любить, — твердо кивнул Ренджи. — Ладно, подъем, нас ждут великие дела.       Он попытался встать, но Забимару придавил хозяина лапой к футону.       — Успокойся. Ты хочешь выяснить, почему он не может любить или просто, как вчера, придешь и покажешь весь свой багаж теоретических знаний?       — Да… — с сомнением произнес Абараи. — В смысле узнать хочу.       — Не буду мешать, — лапа тут же убралась. — Но помни, Ренджи, ты не сможешь заставить его… Точнее сможешь, но вряд ли это высвободит тебя.       — Я знаю, — шинигами отмахнулся от своего зампакто, — я знаю.       Бабуин отчего обиделся, махнул змеей и исчез. Постепенно, начиная с морды и заканчивая шипящей гадиной вместе хвоста.       В офисе Ренджи первым делом глянул на пол, почти ожидая увидеть засохшую лужу крови на пожелтевшем камне, потом сообразил, что наверняка «вчера», как его труп оттащили, лужу затер тихо глотающий слезы Рикичи. Если было, конечно, это «вчера» после его смерти.       — Ты опоздал, Ренджи…       — Прошу извинить, капитан, — нарочито бодро отозвался Ренджи. — Задержался, чтоб указания дать. Капитан Укитаке просил помощи на дневной рейд — я имел наглость назначить пару офицеров.       Ага, ткнул первых пятерых попавшихся — пусть ту тварюгу заваливают, а он сам пока ее видеть не хочет. Ни под каким соусом. Уж больно у этого Пустого клыки острые.       — Спасибо, Ренджи, — капитан уткнулся в бумаги, — на твоем столе документы, которые надо разобрать к обеду.       — Да, капитан, — энтузиазм Ренджи немного поиссяк, но Абараи мужественно открыл знакомую папочку. И для разнообразия начал с конца.       Даже возникло ощущение, что он видит эти дурацкие бумаги впервые.       Потом Ренджи начал вынимать документы наугад из общей стопки, искоса поглядывая на невозмутимо работавшего капитана. Кучики видимо сам не замечал, что его пальцы будто поглаживают шероховатую поверхность бумаги. Спокойное сосредоточенное лицо — Ренджи ухмыльнулся про себя, вспоминая, как «вчера» целовал и обнимал капитана, машинально поставил печать на последнем листе и аккуратно сложил все бумаги стопочкой.       — Капитан, разрешите сегодня раньше уйти…       — Причина?       — Сецубун как-никак. Рукия очень просила. Она и вас рада будет видеть.       Ренджи и не верил, что капитан отпустит, и собирался после обеда уйти сам — все равно же останется безнаказанным. Он был уверен, что из любой ситуации можно извлекать пользу, если даже это зад… затруднительная ситуация.       — Можешь уйти пораньше, — неожиданно сказал Кучики. — Только отнеси эту папку в архив.       Нет, решил Ренджи, это не мир сходит с ума, а я…       На полянку, что Рукия облюбовала для праздника, он появился одним из первых, заставая ругающихся Рукию и Ичиго. Рыжий обиженно отвернулся от девушки и уверенно зашагал к Ренджи.       — Не понимаю, — пожаловался он, — она ненормальная!       — Сам ненормальный! — крикнула Рукия. — Вали отсюдова! Чтоб до вечера не видела.       — И не увидишь! — огрызнулся Куросаки. — Ну, — шепнул он Ренджи, — она сейчас тебя загрузит…       И сорвался в шунпо, оставляя Ренджи наедине с разобиженной насупившейся Рукией.       — Что случилось-то?       Ренджи глянул в глаза подруге.       — Он тебя обидел?       — Да забей, — отмахнулась Рукия, выдавливая из себя улыбку. — Он же вечно такой, повздорили по мелочам, к вечеру помиримся.       Она села на камень, знакомый уже Ренджи, вздохнула.       — Ну вот скажи, Ренджи, почему те, кого мы любим — такие идиоты?       — В смысле? — Ренджи мысленно согласился с подругой.       — В прямом, что Ичиго мой, что у тебя — брат.       — Э?..       Абараи был уверен, что о его тайной страсти к Кучики Бьякуе никто не знает, а тут…       — Еще скажи, что неправда это.       — Что?       — Что ты любишь моего брата. Нет, нет, не делай такого лица, будто я говорю что-то уж такое.       Абараи сглотнул.       — Это так видно? — признался он.       В конце концов, ну узнает Рукия, «завтра» опять вернется на круги своя. А так можно хоть что-то узнать о Кучики Бьякуе.       — Не совсем, — пожала плечами девушка, — просто я тебя хорошо знаю. «Да, капитан!» — передразнила она его. — Да только по одной твоей интонации можно догадаться, что неровно дышишь к моему брату.       — Все это бесполезно… — Ренджи закусил губу. — Он мне отказал, Рукия. И не хочет никаких со мной отношений. О какой любви может идти речь?       — Уж не знала, что ты такой слабохарактерный.       Девушка резко встала, намериваясь уйти, но Ренджи, схватив ее за руку, дернул на себя.       — Что ты имеешь в виду?       — Даже выяснить не пытаешься, почему он тебе отказал. После первой же попытки сдался…       Ну, не с первой… обиделся Абараи… И не сдался точно!       — А ты как будто знаешь, что у капитана в мозгах перемкнуло, что он теперь целибат блюдет, — на пробу кинул он.       — Знаю, — Рукия наклонилась к Ренджи, что ее нос почти касался носа Ренджи.       — Сиди тихо, за нами наблюдает Ичиго. Подыграешь мне, расскажу.       Ренджи угукнул, чуя, что Куросаки так просто ему это не оставит. Не то чтобы этот идиот поймет, за что захотел надрать морду другу, но то, что захочет — уж точно. Рукия усмехнулась и поцеловала Ренджи легким дружеским поцелуем, таким, какими они обменивались в детстве, когда хотелось тепла и поддержки. Абараи ответил, обнимая девушку и прижимая к себе. Затылком он чувствовал ненавидящий взгляд, с холодной жестокостью пронзающий его острием Зангецу.       Рукия отстранилась, уткнулась ему в плечо и тихо шепнула на ухо:       — Моя сестра была женой брата, он ее очень и очень любил, а когда она умерла — места себе не находил. Видишь, умеет он любить, так что не сдавайся…       Сестра, значит. Жена Кучики Бьякуи. Ренджи во что бы то не стало хотелось узнать, какая женщина смогла завладеть сердцем капитана.       — Ты про нее что-нибудь знаешь?       — Брат рассказывал, — девушка уютно разместилась на коленях Ренджи и крутила в пальцах выбившуюся из яркого хвоста красную прядку. — Хисана была доброй, нежной… У него взгляд теплел, когда он ее вспоминал. Вечером дорасскажу, а сейчас сможешь Ичиго мозги вправить? Пусть уж если ревнует, то хотя бы сказал, что любит. Говорю же, идиоты.       Она легко скользнула с его колен.       — И да, Ренджи, помнишь, что обещал на празднике фасоль побросать?       — Ага…       Стоило Рукии уйти, как на полянку выскочил разозленный Куросаки, злобно смотревший на Абараи. Ренджи улыбнулся и, пока тот не схватился за меч, похлопал парнишку по плечу.       — Любовь, Ичиго, надо доказывать, не проливая реки крови. Рукии же не это надо, не так ли? Не боись ты так, не претендую я на Рукию…       …Мне бы с Бьякуей разобраться для начала, — грустно добавил он мысленно.       — Точно? — хмуро поинтересовался Ичиго.       — Ну, зачем мне тощая девчонка? Да еще с дурным характером? — отшутился Ренджи. — Если уж выбирать, то посмотрел бы на Матсумото. Женщина что надо!       — Ну тебя. Ренджи…       — Да?       Мысли Абараи прочно занимала сейчас бывшая жена Бьякуи, и он не сразу понял, что спросил Куросаки.       — Ренджи, а каково это целовать Рукию?.. — смущаясь, повторил Ичиго, пряча глаза — вся его злость куда-то испарилась.       — Попробуй сам, придурок, — беззлобно рассмеялся Ренджи. — Может понравится.       Ему хватило бодрости и хорошего настроения, чтобы веселиться со всеми вечером. И краем глаза заметил, как тихо разговаривают Рукия с Ичиго, притаившиеся уголке полянки. Отсалютовав им чашечкой саке, Ренджи выпил все одним глотком и бочком-бочком решил уйти с праздника. Мешочек с фасолью он передал маячившему неподалеку капитану Кьераку.       В планах на вечер было попасть в поместье Кучики. Уж наверняка там остались хоть какие-нибудь напоминания о Кучики Хисане. Спрашивать Рукию — бесполезно. Сейчас она занята своим Куросаки, да и о сестре своей мало знает. Конечно, лучше всего спросить у Бьякуи напрямую, но Ренджи понимал, что это не самая лучшая идея. Поэтому, потирая замерзшие руки, он по темным неосвещенным улицам вышел к поместью, в котором бывал пару раз.       Рейацу Кучики чувствовалась где-то в глубине величественного дома, и Ренджи, как мог, попытался скрыть свою — не хватало еще того, что капитан его поймает. Слуг Ренджи не встретил: то ли они все уже спали, то ли веселились, встречая весну. Он прошелся по богатой комнате, вдыхая запах теплого жилища, выскользнул в сад, где пахло мокрой листвой и сырой землей. Затаился, заметив, что по саду гуляет не один, и увидел капитана, несшего в руках маленький светильник и палочки с благовониями — Ренджи видел такие в храмах.       Кучики, одетый по-домашнему просто, с головой, освобожденной от тяжести фамильного украшения, прошел мимо Ренджи, жадно смотревшего тому в след, остановился около небольшой пристройки, открыл тяжелые двери, тонкой палочкой зажег от своего огонька лампочки, кругом выхватившие помещение из сумрака. Ренджи осторожно заглянул внутрь, запоминая.       Это было святилище. Скрываясь за ближайшим деревом, Ренджи подождал, когда Кучики, опустившийся на колени перед алтарем и зажегший благовония, помолиться и уйдет, и вошел в опустевшее помещении сам. Светильники тихо горели, над алтарем поднимался дымок от палочек.       На алтаре Ренджи увидел портрет женщины, настолько похожей на Рукию, что Абараи даже подумал, что тут изображена его подруга. Но женщина казалась старше и спокойнее. И уж точно не было у Рукии такой усталой доброй улыбки. Женщина как будто спрашивала у Абараи, что он забыл в этом месте.       — Хисана, да? — поинтересовался у портрета Ренджи. — Дай мне время, и я отвоюю у тебя твоего мужа, будь он неладен!       Портрет, конечно, ответить ничего не смог, но огоньки свечек в лапочках колыхнулись, замерцали и погасли махом. Ренджи улыбнулся. День Открытий.       Еще роса не высохла на траве, как Ренджи осторожно пробрался в дом Кучики. В одном Забимару был прав — стоило узнать о капитане как можно больше, раз уж ни колокольчики (вон, колышутся на ветру), ни карри (которое капитан, кстати, и не попробовал) не помогли общему полезному делу. Ренджи остановился около памятных цветочков и, не удержавшись, заглянул через щелочку в спальню Кучики. Капитан спал на боку, трогательно подложив под голову узкую ладонь. Простая, без изысков юката съехала с одного плеча, и Ренджи мог видеть округлую косточку ключицы. Волосы рассыпались по белой простыне. Дыхание Кучики было ровным, а лицо умиротворенным. Абараи сглотнул, вроде лежит капитан — бери не хочу, а притронуться к белоснежно-кремовой коже все же боязно.       Сглотнул и отвернулся, чтобы от разглядывания не перейти непосредственно к действиям. Сталкиваться с острием Сенбонзакуры, покоившейся на подставке в метре от спящего, больше как-то не хотелось. На цыпочках Ренджи прокрался в дом, стараясь не сильно шуметь. В качестве прикрытия и оправдания своим действиям он захватил какую-то бумажку. Слугам можно соврать, что он несет срочное донесение капитану, а перед тем притвориться ничего не понимающим в этой бумажке. И извиниться, мол дураком был, такой мелочи большое значение придал. Но ни слуг, ни кого-либо еще ему не встретилось, и Ренджи спокойно прошел в какую-то комнату, видимо рассчитанную для приема гостей. А потом в маленькую, видимо для отдыха. В последней на стенах Ренджи в полумраке разглядел акварели и несколько иероглифов, явная работа капитана. На подушке оставлена раскрытая на серединке книга с цветными гравюрами. Ренджи осторожно заглянул туда, прочитал пару строк. Дневниковые записи…       В общем, ничего такого, что могло сказать что-то новое о Кучики Бьякуе. Ренджи надеялся найти хотя бы переписку капитана. Но ни в низком шкафчике, ни на столе ничего не было. Абараи вздохнул и поспешно покинул дом, понимая, что вот-вот капитан проснется.       На службу Ренджи пришел уже изрядно помятым — он почти что ползком выбирался из сада: стоило ему выйти в сад, как он заметил фигуру капитана, который стоял на террасе и любовался своими колокольчиками. На косоде теперь красовались пятна от примерзшей травы, а хакама оказались мокрыми и неприятно липли к ногам. Ренджи вздохнул, не дожидаясь капитана, попросил пятого офицера принести злополучную папку и отослать в тринадцатый отряд четверых, и только потом поплелся к себе — переодеться. Ходить в мокром и грязном не очень-то и хотелось. А вот когда он снова вернулся в офис, капитан уже там сидел.       — Ты опоздал, Ренджи, — вместо приветствия.       Ренджи сморщился, решительно не понимая, как человек, такой хрупкий, когда спит, сейчас вот даже и мысли не вызывал, что ему требуется защита и покровительство.       — Такого больше не повториться, — привычно ответил Ренджи, — капитан.       — Я надеюсь. Я слышал, ты уже ответил на запрос капитана Укитаке о помощи. Ренджи кивнул, вернулся к своему столу. Глянул на папку с документами и заметно скис.       — Капитан, — обратился он к Кучики, — вы сегодня пойдете на празднование Сецубуна. Рукия…       Тот его даже не дослушал.       — Не думаю, что мое присутствие будет там уместно, Ренджи. Вернись к работе.       — Почему неуместно? — удивился Ренджи. — Рукия рада будет видеть вас на празднике, что она организовывала…       «На ваши деньги…»       Капитан строго на него посмотрел.       — Не вижу смысла продолжать этот разговор, лейтенант Абараи.       — Но это же празднование весны, капитан. Неужели вы не рады весне? — наобум ответил Ренджи, заметил, как Кучики внезапно словно сник на мгновение и снова расправил плечи.       — Ренджи, — начал он мягко, что Абараи внутренне съежился, — с некоторого времени у меня нет желания встречать весну. И, будь добр, вернись к работе. Мне нужна форма З-67.       Абараи хотел еще добавить, что и сам бы рад был присутствию хоть одного здравомыслящего на празднике, но вовремя осекся, осознавая, что только что сказал капитан. Он кивнул:       — Прошу прощения, капитан.       И уселся за документы, для разнообразия разбирая сначала каждый второй лист, а оставшиеся в обратном порядке, создавая видимость, что видит эти прошения впервые. Капитан с непонятным выражением что-то писал, а Ренджи искоса поглядывал на него, отмечая, что он чуть хмурится, когда видит ошибку в прочитанном отчете и исправляет ее легкими касаниями кисти, что неосознанно массирует висок. Ренджи прикусил язык и едва нашел в себе силы оторваться от разглядывания Кучики.       Забимару странно хихикнул.       — Капитан, — Ренджи положил наработанное тому на стол, — можно я сегодня раньше освобожусь?       — Ты уверен, что те шинигами, что ты отправил, справятся с заданием капитана Укитаке? — холодно поинтересовался Кучики, пальцами быстро перебирая листочки.       — Уверен! — ухмыльнулся Ренджи. — Пустой не того уровня, чтобы задействовать мою силу, а им нужна хорошая тренировка.       — Хорошо, — неожиданно легко согласился капитан.       — Я передам Рукии, что вы в полном здравии, — добавил Ренджи. — И постараюсь защитить ее от…       — Думаешь, ей что-то угрожает? — спросил Кучики, когда Абараи уже уходил. Ренджи застыл, обернулся, скрывая торжествующую ухмылку — он так и знал, что случайно оброненная фраза встревожит капитана.       — Даже не знаю, — потянул Ренджи. — Все же там будет Куросаки и пара капитанов. Но я уверен, что Ичиго попытаются споить — Иккаку и капитан Кьераку…       — Ты пытаешься всеми силами, чтобы я появился на празднике?       Ренджи еле удержался от того, чтобы радостно не закивать.       — Капитан, вы же решили не ходить, — он пожал плечами. — Пожалуй, я выпью за ваше здоровье.       — Ренджи, ты слишком многое себе позволяешь, — устало, или Ренджи это показалось, вздохнул Кучики. — Проконтролируй, чтобы капитан Укитаке был доволен работой нашего отряда.       — Есть, капитан!       На полянку Ренджи снова заявился раньше всех, из-за дерева пронаблюдал за ссорой Ичиго и Рукией. И, когда взбешенный Ичиго убежал, приветственно помахал рукой подруге.       — Рукия, — начал Ренджи сразу же, — а помнишь, ты мне когда-то говорила о твоей сестре?       — Э?       Ренджи сел на камень, притянул девушку себе на колени.       — Ну о Хисане, жене капитана.       Рукия кивнула.       — Правда, я что-то не припомню, что рассказывала тебе о ней.       — Да? Рассказывала, рассказывала. А можешь рассказать еще о ней что-нибудь?       Рукия поводила пальчиком по груди Ренджи, искоса поглядывая в сторону леса, где скрылся ее друг.       — Меня крайне смущает, что ты интересуешься моей сестрой, Абараи Ренджи.       — Может, — Ренджи выдержал паузу, — я влюбился в твоего брата и хочу знать о нем все?       Девушка хмыкнула, уложила свою маленькую головку на плечо друга.       — Вот скажи, Ренджи, почему мы влюбляемся в неисправимых идиотов? Вот Ичиго…       — Куросаки сам дурак, — отозвался Ренджи и в шутку добавил, нарочито громко, чтобы стоявший за деревьями Ичиго услышал: — Знаешь, Рукия, а почему бы нам плюнуть на этих идиотов и не…       — Заткнись, Ренджи, — прошипела девушка. — Я почти ничего не знаю о сестре… Брат рассказал мне, что она умерла весной, что…       «С некоторого времени у меня нет желания встречать весну». Ренджи захотелось побиться головой о камень, на котором сидел.       — Рукия, не парься насчет Ичиго — он еще ребенок. И он обязательно поймет, что любовь можно доказывать, не только перерезав всех врагов.       Он поцеловал подругу в щеку.       — А я… я вернусь к вечеру.       Ренджи помчался к поместью Кучики. Показал слугам приготовленную с утра бумажку — уже смятую и совершенно непотребную — и узнал, что капитан прибыл в поместье совсем недавно и находится сейчас в своих покоях. На предложение проводить Абараи махнул рукой и прямым ходом направился к святилищу Хисаны. Слуги посмотрели на него с плохо скрываемым раздражением.       В святилище чувствовалась рейацу капитана, будто он где-то был рядом, но самого Кучики не было. Ренджи положил перед портретом пару сорванных по дороге полевых цветочков, улыбнулся женщине.       — Госпожа Хисана, я уважаю вас за то, что вас полюбил Кучики. Вы смогли его расшевелить, не так? Но за одно я простить вас не могу… — Ренджи выдержал паузу, нервно оглядываясь. — За то, что вы испортили моему капитану весну. Не понимаю, почему вы умерли…       Огоньки свечек дрогнули. И Ренджи, приободрившись, продолжил.       — Будь капитан влюблен в меня так же, как в вас, госпожа Хисана, не за что бы его не оставил. Уж простите меня, госпожа Хисана, люблю я вашего мужа, просто люблю.       Ренджи взбодрился, уверенный в своих силах как никогда. Уж точно — сегодня или никогда. Потому что невозможно уже тайно наблюдать за Кучики, ловить каждый его жест, вспоминая и горячее тело под руками, глухие удары сердца и тонкие нежные губы. Вспоминать и понимать, что никогда капитан по собственной воле не станет его.       Сегодня или никогда. Иначе не было смысла умирать с Сенбонзакурой в груди.       Капитан нашелся сидящим на веранде и читающим ту самую книгу, что утром Ренджи листал. На Абараи, застывшего около сада камней, он не обратил никакого внимания, хотя Ренджи мог точно сказать — Кучики его заметил.       — Капитан… я вам одну бумагу на подпись принес…       Кучики взглянул на него исподлобья, отложил книгу.       — Что-то очень срочное?       — Не особо, — честно признался Ренджи. — Мое прошение о командировке на грунт.       — Мог подать это с утра. Насколько понимаю, ты мог бы сейчас веселиться вместе с остальными.       Он смотрел на Ренджи с плохо скрываемым интересом. И Абараи, ощутив внезапную робость, сжал кулаки.       — Не могу. Хотелось, чтобы и вы…       — Почему, Ренджи? — капитан тихонько похлопал по деревянному полу, приглашая Ренджи присесть.       Абараи заметил, что Сенбонзакуры при Кучики нет, и сел, опасливо подгибая ноги.       — Почему что?       — Почему хочешь, чтоб я присутствовал на этом детском празднике? И прошение то, скорее всего, надуманное, — усмехнулся Кучики. — Так что, меня очень интересует, что ты забыл в моем доме сейчас и сегодня с утра.       «Знает… Конечно, знает. Это же его дом…»       — Бумагу хотел отдать, — твердо продолжил врать Ренджи и даже протянул смятый лист капитану, но вовремя опомнился, что никакое это не прошение, а что-то вроде выдержки из любимого рядовыми журнальчика, из-под полы передающегося из рук в руки. Писали в этом журнальчики статейки сомнительного содержания — кто с кем спит, кого за что приревновали. Один номер Ренджи изъял давным-давно — в давешнем вчера, стоило ему увидеть свою фотографию рядом с заголовком «Влюблен в лейтенанта первого отряда».       — Ренджи, — строго перебил его капитан, видимо опознавая страницу, — почему по отряду все еще ходит этот журнал?       — Изъял я его уже, изъял, — буркнул Ренджи. — Перепутал, капитан. Э… — до Ренджи дошло, что сказал капитан, — вы его тоже читали?       — Немного, — неохотно признался капитан. — Было весьма интересно узнать, чем в свободное время занимаются мои подчиненные. И с кем.       Ренджи нахмурился — не в привычках капитана было вот так спокойно и открыто отвечать на вопросы. И вроде как не гнали его пока.       — Надеюсь, Ренджи, этот журнал больше никогда не появится на территории отряда. А теперь, можешь идти на праздник, раз у тебя больше нет ко мне никаких дел.       — Капитан, может, все же пойдете со мной?       — Я же сказал…       — Думаю, она бы была рада за вас, если бы встречали весну как раньше, — не подумав, перебил его Ренджи. — Неужели вы думаете, что она этого хотела?..       Вопреки ожиданиям Ренджи, Кучики не потянулся за катаной. Он лишь уставился в одну точку, и Ренджи видел, как побелело его лицо.       — Ничего ты не знаешь, Ренджи, — бросил он тихо. — Ты когда-нибудь терял кого-то очень дорогого тебе?       Поведение капитана было странным, но Ренджи списал это на свою усталость от этого дня — вот и чудится всякое.       — Терял, капитан. Много раз терял. Сначала друзья — из Руконгая, а потом вы Рукию забрали.       Громыхнуло — волной окатило тяжелой рейацу Пустого, за которым должны были бегать ребята из тринадцатого. Ренджи вздохнул, заметил за спиной капитана поднос саке и понял, в чем странность поведения Кучики. Тот успел уже выпить. И, судя по всему, немало.       — Знаете, капитан, зря я это вам говорю. И пьете вы зря… в одиночестве. Так и спиться недолго.       Он отметил усталый грустный взгляд капитана и добавил.       — Хотите, с вами выпью…       — Предпочтешь мое общество своим друзьям?       — Они даже и не заметили, что я ушел.       Кучики будто задумался на мгновение и нерешительно кивнул.       — Наливайте, лейтенант Абараи.       Из поместья Ренджи ушел поздно вечером, когда капитан уже уснул. И ничего, что он так и не признался капитану и ничего не было — даже поцеловать он его не пытался, зато теперь ему гораздо легче понять этого человека, так спокойно заснувшего у него на руках.       И Ренджи ни за что никому не расскажет маленькую тайну Кучики, ради которой стоило прожить этот никудышный день.       На лице его играла озорная улыбка. День последний. Замечательный.       Ренджи проснулся оттого, что Забимару положил ему лапу на грудь, чуть надавливая.       — Ренджи… может ну его этого Кучики?       Абараи похлопал глазами, махнул на зампакто рукой и, скинув лапу, перевернулся на бок.       — Сказать такое после того, как я его уже держал в своих объятиях? Извини, но у меня нет такой выдержки.       Голова болела, и Ренджи помассировал висок.       — И что ты теперь делать будешь? Кучики любит свою умершую жену, ты же сам видел. На что надеешься? — бабуин сложил голову на сложенные крест накрест лапы и, не мигая, уставился на хозяина.       — На взаимность, — просто ответил Ренджи. — Она умерла, а я вот… живой. А капитан же ищет того, кто о нем позаботится.       — С чего ты это решил?       Ренджи откинулся на спину, потянулся.       — Забимару, ты бы стал желать мне спокойной ночи?       Тот фыркнул, змея прошипела что-то явно не благозвучное.       — Нет, конечно. И как это относится к… — зампакто вздохнул и помотал мордой. — Ладно, а что сегодня делать будешь?       — Пойду, признаюсь Кучики в своих светлых чувствах, — слишком бодро ответил Ренджи. — Вот прямо сейчас встану и пойду.       Забимару кивнул, а змея покачалась из стороны в сторону, издевательски прошипев:       — Именно, встань и пойди. Только сейчас твой обожаемый капитан спит, я разбудил тебя пораньше.       — Это же отлично! — Ренджи вскочил, завязывая на ходу штаны и запахивая форменное косоде. — Это же просто замечательно, если он спать будет, пока я ему…       — Дурак, — горестно возвестил Забимару. — Он же тебя не услышит.       — А мне без разницы, — гордо заявил Ренджи и потянулся за мечом. Забимару состроил горестное выражение морды и исчез.       По саду Ренджи уже знакомой тропинкой пробирался к клумбе с неизвестно как расцветшими в зимнюю пору колокольчиками, на веранде нерешительно остановился, но все же осторожно отодвинул фусума, на цыпочках прошел к спящему капитану, стараясь изо всех сил скрыть свое рейацу, присел рядом, вглядываясь в спокойное, умиротворенное лицо. Ренджи сдержал порыв поцеловать чуть приоткрытые во сне губы, перевел дыхание, скользнул взглядом на обнаженное плечо и сглотнул. Сдерживать себя становилось все труднее и труднее.       — Что вы меня мучаете, капитан? — сквозь зубы еле слышно пробормотал Ренджи. — Будто не видите, чего я хочу…       Он помолчал       — …А может действительно не видите. Жалко, вы знать не знаете, не помните, что я уже обнимал вас и целовал. Жалко, что вы мне так и не ответили. Хотя, — Ренджи усмехнулся, — что это я, совсем забыл. Вы мне сказали, что любить не можете и извинились перед тем, как проткнуть меня Сенбонзакурой. Больно было, между прочим. Ренджи придвинулся ближе.       — Из-за жены вашей, да? Вы ее любите. Даже сейчас любите. Как же тогда вы можете утверждать, что не можете любить? Врете сами себе…       Он неосторожно зацепился рукой за прядку черных волос, потянул и испуганно замер. Кучики шумно выдохнул и перевернулся на другой бок. Взгляду Ренджи предстала голая спина с соблазнительной маленькой, почти незаметной родинкой над острой лопаткой. Абараи выстоял перед этим, отвернувшись в сторону.       — …Думаете прикрыться прошлым, чтобы не замечать настоящего? Уверен, госпожа Хисана желала вам только счастья. Конечно, ей, наверное, приятно было бы, знай она, что вы помните ее, но… Черт, не стоило мне сюда приходить хотя… все равно, один день позора — мне не привыкать — и опять все сначала.       Он погладил капитана по щеке, страшась своей наглости, но Кучики все же не проснулся. Ренджи резко встал, вдохнул свежего воздуха на веранде, не особо стыдясь, сорвал пучок колокольчиков и бодро направился в святилище.       Портрет выхватывали из утренних сумерек тусклые огоньки ламп. Ренджи присел, положил цветочки рядом с дымящейся палочкой благовоний.       Хисана смотрела на него так, будто благословляла на дальнейшие действия — добро, понимающе. И Ренджи, кажется, начинал понимать, почему капитан так любит эту женщину.       — Обещаю, — прошептал он, — я позабочусь о вашем муже. И ни за что его не покину.       В офис Ренджи опоздал, но по дороге выловил пятерых офицеров и отправил их к капитану Укитаке, захватил пухлую папку и только тогда предстал пред Кучики.       — Ты опоздал, Ренджи, — ровно сказал капитан, указывая на папку. Ренджи заметно скис, но все же выдавил из себя улыбку.       — Сделать их до обеда, капитан?       — Да. Еще…       — Я уже удовлетворил запрос тринадцатого отряда, — бесцеремонно прервал его Ренджи, плюхая папку себе на стол. — Капитан, я спросить хотел.       — Спрашивай, — Кучики вывел несколько иероглифов.       — Что сделать с журналом, который ходит по территории отряда?       — Собери все экземпляры и уничтожь. Данное чтение не приносит отряду никакой пользы. И узнай, кто распространитель.       — Да, капитан, — кивнул Ренджи. — Сегодня Сецубун, встреча весны.       — Я знаю, — бесцветно отозвался Кучики. — Я не буду присутствовать на празднике. Мое присутствие будет там немного неуместно.       «А я знаю, что вы пойдете», — про себя ухмыльнулся Абараи, перебирая документы. — «Нечего пить в одиночестве».       — Рукия старалась ради этого праздника, она была бы рада вашему визиту.       Кучики не ответил. Ренджи, измазав пальцы тушью, с особой тщательностью проглядел каждый лист в папочке. Потом пересмотрел ее с конца и, наконец, положил документы на стол капитана.       — Вот, готово.       — Можешь идти, Ренджи, — махнул рукой капитан. — Иначе опоздаешь на праздник.       «Что?!»       — Да… капитан…       Ренджи кивнул и поспешно покинул кабинет.       На полянку он явился даже раньше Рукии и Ичиго. Сел на давешний камень, не зная, что делать дальше.       — Привет, — хлопнул его по спине Ичиго. — Чего грустишь? Я, кстати, думал, что ты опоздаешь.       — Капитан отпустил пораньше.       Ичиго хмыкнул.       — Подвинься, — он сел рядом. — А точно это был Бьякуя?       — Капитан не такой зверь, как ты думаешь, — обиделся за свою любовь Ренджи. — А ты чего один?       — Рукия еще в своем отряде, и сказала, еще в поместье заглянет, только потом сюда. А я от Зараки бегал…       — Ты ее любишь? — неожиданно спросил Ренджи, лицо Куросаки позеленело. — Хотя, что спрашиваю… знаю, что любишь.       — Это так видно? — холодно поинтересовался парень.       — Ты б еще огромными иероглифами это написал на стенах офиса генерала. И то меньше народа бы увидело.       Ичиго рассмеялся.       — Ну тебя, Ренджи. Нашел над чем шутить.       — А я и не шучу.       — Я боюсь, что она не испытывает ко мне тоже самое, — неожиданно ответил Ичиго, отводя глаза от Ренджи.       — А ты ее спрашивал? — пожал плечами шинигами, задумчиво пожевал нижнюю губу и внезапно встал, кое-что осознавая. — Прости, Ичиго… Я… мне надо уйти.       Куросаки остался сидеть на камне. И Ренджи мысленно махнул на него рукой. Ичиго и Рукия не дети. Разберутся в своих чувствах. А ему бы самому в своих разобраться. И в чувствах капитана.       Он вспомнил обнаженную спину капитана, сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну. И понял. Что сейчас вот, капитан напивается в одиночку. Пытается справиться со своим горем, когда все веселятся.       И да, сейчас или никогда.       С этими мыслями Ренджи перемахнул через забор, ограждающий территорию поместья Кучики, уловил мельком рейацу подруги и более яркое — капитана. Который обнаружился на своей собственной веранде. Он уже налил в чашечку саке и держал ее перед собой, не решаясь видимо выпить. Потом опрокинул в себя напиток, поморщился и налил снова.       И отложил полупустую бутылочку в сторону, доставая книгу. Вздохнул и повернулся прямо к своему лейтенанту, застывшему за стволом сакуры.       — Ренджи, ты что здесь забыл? — спокойно спросил Кучики.       — Пришел поговорить, капитан.       — О чем?       — Нальете? — нагло спросил Абараи.       Кучики посмотрел на свою бутылочку с каким-то горьким сожалением и протянул другую, еще полную, своему лейтенанту, жестом приглашая сесть рядом.       — Тебе мало будет на том празднике?       — Я на него не хочу идти.       — Почему?       — Там не будет вас, — сознался Ренджи, принимая спиртное и прямо из горла выпивая половину под изучающим взглядом капитана.       — Тебя так волнует мое присутствие там? Ты, наверное, знаешь, что я не люблю встречать весну.       Сейчас или никогда.       — Она хотела не этого, капитан. Ваша жена. Она точно бы не хотела…       — Что ты вообще знаешь о ней? — резко прервал его аристократ, но, кажется, Кучики совсем не удивился, что Ренджи знал о Хисане. Он посмотрел на лейтенанта как-то печально и устало. — Зачем тебе это Ренджи? Приходишь с утра, — Абараи испуганно сжался, понимая, что капитан слышал каждое его сказанное с утра слово, но Кучики спокойно продолжил, — пришел и сейчас.       — Я люблю вас, — повторил Ренджи, выпивая вторую половину. Оказалось, признаться было легко и просто, но Кучики даже никак не среагировал, будто не услышал слов Ренджи, погрузившись в странную задумчивость. — Поэтому и приходил, поэтому пытался вас понять. А знаете, капитан, — уже даже не устрашаясь своих действий, схватил того за рукав кимоно и потянул за собой, на удивление, Кучики подчинился, — пойдемте все же на праздник.       От оголтелой смелости не осталось и следа, когда они вышли уже на полянку, на которой хмурый Ичиго — после ссоры с Рукией, заключил Ренджи, — о чем-то говорил с капитаном Кьераку, а сама Рукия носилась от одной маленькой группки людей к другой. Завидав Ренджи, она была бросилась к нему, но вовремя остановилась и из-за спины брата показала Ренджи большой палец, одобряя. Это и придало ему новых сил и уверенности.       Ренджи ухмыльнулся и потащил капитана на вершину холма.       — Ты заставляешь меня пожалеть, что я согласился пойти с тобой, — Кучики обернулся к Ренджи. — Что ты хотел еще сказать?       Ренджи, искоса взглянув на разворачивающийся внизу праздник, плюхнулся на камень.       — Да так, капитан. Хотел еще пожаловаться, что живу одним днем — этим — уже уйму времени. Успело надоесть.       — Что ты имеешь в виду?       — Что этот день я не раз, и уже даже не два пережил. Вот сейчас… — Ренджи помедлил, — во-он там… — он махнул рукой в сторону леса, — раздастся через пару секунд взрыв. Это пресловутый пустой, за которым отряд Укитаке бегает, уничтожат.       Действительно громыхнуло. Ренджи мысленно поздравил Рикичи и обернулся к капитану.       — Это ничего не доказывает, — возразил Кучики, отворачиваясь от Ренджи.       — Сейчас, сейчас, докажу. Я же не дурак: когда шок прошел, я вовсю попользовался этим подарком.       — Тебе нужно пройти обследование в четвертом отряде.       — Был уже, — отмахнулся рыжий, — не раз. Капитан Унахана сказала, здоров. Только… а хотя, какая разница? Забимару вот думает, что я что-то такое не сделал, наверное. Вот мне и дали время подумать, осознать, сделать. Исправить, может быть.       — И?       — Так вот я к чему… Я подумал, может, я тут застрял, что так и не признался в первый день. Да нет, раз пять уже вам в любви признавался…       Ренджи умолчал, что помимо этого еще насильно целовал капитана и почти что того изнасиловал. Вряд ли тому это понравится.       Кучики вздрогнул, глаза его чуть расширились.       — Что ты говоришь, Ренджи?       — Да вы послушайте, капитан. И все время про вас узнавал что-то новое. Что любите — кстати вот, карри научился делать, как-нибудь попробуете? — чего ото всех ждете, как вы поступите в той или иной ситуации, чем в свободное время занимаетесь, — Ренджи пожал плечами. — С Забимару советовался, как с такими знаниями делать. Не… капитан, дайте досказать, потом уж решите, что со мной делать.       Кучики Бьякуя кивнул, разрешая. По его взгляду Ренджи видел, что его снова ждет консультация Уноханы. Очередная.       — В один день, я впервые вам все рассказал. Вы мне не поверили.       — Конечно, поверить в такое может только сумасшедший.       Внизу Рукия громко ругала своего друга-риоку. Ренджи отстранено подумал, что наверняка капитан впервые слышит из уст своей сестры такие выражения. Он взглянул на Кучики, тот лишь снова задумчиво смотрел прямо на Ренджи.       — Ну да… только сумасшедший, — соглашаясь, кивнул Абараи, — ну да…       — Говоришь, знаешь теперь все мои секреты? — вдруг спросил капитан, словно очнувшись от своей задумчивости.       — Знаю, — подтвердил Ренджи, — если не все, то большую часть уж точно, — он снова пожал плечами.       — Тогда…       — На все сто уверен, — перебил его Ренджи, — что сейчас вы спросите про свои отношения с Сенбонзакурой. Не бойтесь, никому не скажу, что она на ночь вас целует в лоб.       Кучики побледнел, пошатнулся. Уставился на Ренджи во все глаза.       — Откуда… ты… узнал? — чеканя каждое слово, спросил он.       — Вы сами мне сказали, точнее я видел, — просто ответил Абараи, рассматривая свои носки. — Не суть же важно, как узнал? Теперь-то хоть мне поверили?       — Никто не знал этого, кроме меня и моего зампакто.       — Я же сказал, никому ни слова — я жить еще хочу. Умирать неприятно немного. Пробовал пару раз. А, знаете, капитан…       — Я знаю, ты говорил, — еле слышно ответил Кучики, но лейтенант его не расслышал.       Ренджи соскочил с камня.       — Забудьте, что я тут понарассказывал. Пойду я… Рукие обещал на вечеринку прийти. Хотя чертовски надоела мне эта вечеринка. И просить вас, чтоб Укитаке дали больше людей, тоже надоело. И папку эту пухлую видеть уже не могу… — Ренджи развел руками. — Не знаю я, что мне такого сделать… Извините еще раз, капитан, что наговорил тут много лишнего.       Он развернулся, намереваясь уйти, как молчавший во время монолога Ренджи Кучики схватил его за руку, дернул к себе и поцеловал, крепко, до боли, сжимая запястья.       Ренджи моргнул, в замешательстве разглядывая костяные пластины касейкана, внезапно оказавшиеся перед его глазами. Решил, что вот сейчас он точно сошел с ума. Окончательно. И ответил на поцелуй.       — Не пожалеете потом? — только и смог выдать Ренджи, когда Кучики отстранился.       — Завтра увидим, — капитан потянул Ренджи за собой в шунпо.       «Если будет оно… завтра», — отстранено подумал Ренджи.       Когда они оказались перед казармами, Кучики прижал палец ко рту Ренджи, призывая немного помолчать. Абараи усмехнулся, лизнул палец. Мало ли, что капитану взбрело в голову, думал он, главное завтра, точнее в «завтрашнем сегодня» — о другом исходе Ренджи уже и помыслить боялся — не сойти с ума (хотя куда еще дальше?), вспоминая поцелуй и, он надеялся, чего-то большее. А уж когда в комнате лейтенанта Кучики его снова поцеловал, жарко и ненасытно, Абараи решил, что пусть все катится к меносам — такой Кучики Бьякуя его вполне устраивает и развитие событий тоже. Ну и пусть, что только на один вечер. Надо только одно узнать…       — Капитан… Бьяку-уя, — пробормотал Ренджи, чувствуя сильные руки на своей спине. — Почему?       Тот отстранился и хмыкнул:       — Ты знаешь о моем зампакто, знаешь о моей жене, принес ей цветы и не побоялся высказать мне, что обо мне думаешь, утром, — Ренджи удивленно моргнул и покраснел. — А еще ты попал в за… труднительную ситуацию. Мой долг помогать своим подчиненным. Ты мой лейтенант, и я знаю, что возможно тебе поможет, — спокойно ответил Кучики, толкая обессиленного Ренджи к развороченному футону, что тот не успел, да и поленился, с утра убрать.       — Что вы задумали, капитан? — вслух поинтересовался он, с готовностью укладываясь на собственную постель, спихивая скомканное одеяло куда-то вбок.       — Еще скажи, что этого не хочешь, — Кучики посмотрел на распростертого лейтенанта и медленно, словно решаясь, снял с себя шарф и перчатки, скинул прямо на пол хаори и навис над Ренджи.       — Хочу, — уверенно кивнул тот.       — Только, Ренджи, — холодная рука капитана погладила его по животу через плотную ткань, — учти, — он поцеловал лейтенанта за ухом, прикусил тонкую кожу, Ренджи вздрогнул, с силой заставляя себя лежать неподвижно, — не пожалей сам, ведь, если тебе верить, ты пообещал всегда быть рядом.       — Разве я могу… вас бросить?       Ренджи потянулся за поцелуем сам, обнимая капитана за плечи как можно крепче. За последние дни этот кончился значительно лучше, краем сознания подумал Абараи, уже засыпая после долгих изнурительных ласк и не менее изнурительного секса (кто бы мог подумать, что капитан такой…). Да что там, лучший! Это просто самый замечательный день в его жизни. А что будет завтра, лучше не думать… День завтрашний.       Проснувшись, Ренджи потянулся, чувствуя себя невероятно усталым, бросил быстрый взгляд на часы и понял, что он опять опоздает и совершенно не знает, что говорить Кучики Бьякуе, который, конечно же, ничего не помнит. И Забимару его не разбудил…       Ренджи резко сел, лохматя волосы. Торопиться не хотелось — все равно же уже точно опоздал. Потянулся к штанам, которых почему-то не оказалось на привычном месте, как вдруг чья-то сильная рука обхватила его за талию.       — Сегодня выходной, Ренджи, тебе некуда спешить.       Абараи с некоторой долей благоговейного ужаса посмотрел на Кучики Бьякую, сонного и чем-то очень довольного, в своей кровати, торжествующе ухмыльнулся и сгреб Бьякую в охапку, уткнулся тому в висок и блаженно улыбнулся.