Придурок Пак!

— Ну что же ты наделал, дурачок Чанёлли, — причитает воспитатель детского сада, обрабатывая укус на ноге мальчика омеги. — Ты же ему метку поставил, а это надо делать, только когда кого-то сильно любишь и будешь с этим человеком всегда-всегда, — продолжает парень, а альфа не понимает, что же не так. — Или ты любишь Бэкхённи так сильно, что решил уже заявить об этом в пять лет? — Он очень красивый сегодня, в этом пушистом платье, — Пак гладит старшего на несколько месяцев хёна по голове. — Придурок Пак, — омега бьет кулачком в плечо, причём заметно больно, в дополнение ко всему. — Это длинный свитер, на улице мороз, а мне еще детей рожать, в отличие от вас, никудышных альф, — и снова бьёт, но только по коленке и мыском розового ботиночка. — Придурок. Родители альфы и омеги решают все мирно, говоря о том, что метка от маленьких зубов не имеет особого запаха, да и затянется со временем, поэтому принимается решение в детсадовском возрасте не женить, а посмотреть, что будет дальше. Так и происходит. Бэкхён поступает в начальную школу в районе Ангук и вздыхает, когда на линейке видит придурка Пака, что держит два букета молочных пионов и улыбается во все имеющиеся зубы. Маленький альфа гордо протягивает один букет учителю, а второй кладет на половину парты омеги, что тихо, сквозь зубы, повторяет о том, какая неудача свалилась на него в виде рыжего недоразумения, но не возражает, когда Пак самовольно подхватывает не только свой рюкзачок и провожает хёна до столовой, а потом и вовсе тащит компот и три булочки, за которые пришлось повоевать. Бэкки доволен, однако это не меняет того, что Пак всё еще придурок. Пак остается придурком и тогда, когда на последнем году младшей школы до разбитых в кровь коленок защищает старшего, которого за кукольную внешность слишком часто цепляют старшие мальчишки альфы и завидующие омеги. Тогда Пак хочет оставить метку на шее, чтобы все видели, но получает в лоб, измазюканного зеленкой омегу и обклеенные пластырями с рилаккумой коленки. Несмотря на всё, он счастлив, потому что с неба падают вишневые лепестки, а самый красивый омега за всю историю человечества называет его придурком, но при этом улыбаясь дует защитнику на раненые в бою конечности. — Можно я куплю тебе мороженное? — спрашивает альфа и смотрит с такой надеждой, что сердце проходящих мимо людей сжимается. — Придурок Пак, — вздыхает омега, и Чанёль поникает, словно брошенный щенок. — Сегодня я угощаю, раз уж ты пострадал из-за меня, — и омега тянет младшего в сторону выхода из парка и почему-то даже на входе в магазин не выпускает его руку из своих тонких пальчиков. В средней школе всё меняется: она находится дальше от дома и она профильная, с углубленным изучением языков и с перспективой новых друзей, которые не задирают омегу с первого взгляда и приветливо машут, приглашая присесть за обедом. Проходит почти две недели обучения, которые почему-то как одно серое пятно, потому что как-то скучно и вообще не так, но, чёрт возьми, надо было отдавать больше сил, чтобы хоть как-то понять эти дурацкие английские правила и времена. — Хоть никто отвлекать не будет, — бурчит под нос Бэк и достает учебник из портфеля, что одиноко стоит на соседнем стуле. — Простите, — в кабинет стучится завуч и просит прервать урок, потому что в классе новенький, а место осталось только у них. — Заходи, — говорит он, и мальчишка, запинаясь о собственные ноги, проходит в класс под вздохи омег и недовольное кряхтение альф, — Бэкхён-а, — шепчет он и машет своей большой, по сравнению с омежьей, рукой. — О, как хорошо, у тебя здесь уже и друг есть, — кивает учитель и указывает рукой на единственное свободное место рядом с Бэком. — Он мне не друг, — возмущается Бён и хочет пристрелить Пака, когда: — Я его альфа, — вот так просто и понятно, что Бэк задыхается и только выплевывает отпечатавшуюся в подкорках мозга фразу о том, что грёбанный Пак самый настоящий придурок. Чанёль странно морщится, когда бежит за своим омегой с двумя рюкзаками на перевес, что не ускользает от глаз старшего. А потом альфу пытают, дергая тонкими пальчиками за острые уши, но всё совсем не просто. Бэкхён понимает это тогда, когда видит своего соседа — альфу в гипсе на ноге и удивляется, почему тот, кто всё лето докапывался, даже взгляд боится поднять на объект обожания. Бэка такой расклад устраивал, потому что эта помешанность в их возрасте была ненормальной и даже отвратительной. Другое дело Пак, что с него, с придурка, взять. Пак дует губы и шипит, когда его ногу облепляют перцовыми пластырями, а еще заставляют есть творог и запивать эту гадость молоком, хоть и банановым, потому что болеть нельзя и кости новые не вырастут, а ведь альфе еще защищать своего меченного до конца средней школы. Пак возмущенно вскидывает руки и проливает на омегу молоко, но это не беда по сравнению с тем, что младший заявляет о том, что пойдет за Бёном не только в старшую школу, но и в университет и на работу. Бэкхенова рука разрезает повисшую тишину, встречаясь с прекрасным, нежным лбом. — Придурок Пак, — шипит он и понимает, что попал. В средней школе у ребят появляются друзья — Кёнсу и Чонин, которые, вроде как, и адекватные, но при ближайшем рассмотрении так не думаешь. Кён вертит альфой как может, а тот словно идиот, но вот только табель успеваемости идеальный. На мгновение Бён завидует До, а потом картинно вздыхает, думая, что тоже бы так хотел: любви, мороженного и поцелуев под луной. Омега вздыхает и не думая, тянет ложку к порции клубничного лакомства Пака, а тот и доволен, придвигает ближе и любуется до сумасшедшего писка. — Бэкхённи, ты самый прекрасный омега, — восторгается младший и получает от Чонина по коленке, от Кёнсу подзатыльник, а от Бёна улыбку, спрятанную в привычном «придурок». Старшая школа особо ничем не отличается, кроме того, что к изучению добавляются восточные языки, портфель омеги становится тяжелее из-за объемной косметички, а на Чанёля оборачиваются все кому не лень и даже, кажется, он бы мог умирающих выводить из комы своей улыбкой. Рыжий парень вытянулся на добрых десять сантиметров и теперь спиной мог полностью закрыть своего вреднючего омегу, что ну никак не хотел сдаваться под напором любящего Ёля. Кёнсу, на втором году старшей школы, получает метку на шее от Кая, а Чанёль про меж ног от Бёна, потому что Пак — грёбанный придурок и первый поцелуй неприступного Бэкки не получит. Паку определенно нравится китайский и японский, поэтому он подает заявление в университет первым, наконец-таки давая Бёну право сбежать, но омега почему-то злится, так как узнает о полученной младшем стипендии на бесплатное обучение от папы, который уже пятнадцать лет благодарил ту ситуацию за подаренного лучшего друга в лице папы Чанёля. Бэк психует и все потому, что предупреждать надо о том, что омеге надо искать того, кто будет таскать рюкзак и любить клубничное мороженое. Он проходит мимо придурка Пака 6 мая, оставляя парня так и стоять посреди улицы с огромной подарочной коробкой в руках. Бэкхёну больно и во всем виноват младший, который терроризировал его годами, а потом вот так вот предал. Бён поступает в другой университет, на кафедру западных языков и культуры, а еще решает стать взрослым, переезжая в отдельную квартирку недалеко от учебного заведения. И всё бы хорошо, да вот только один придурок из головы не лезет от слова совсем, да и рядом селится какой-то слишком странный парень, что, судя по звукам, сшибает все углы и слишком громко стучит ложкой о края чашки. В первый учебный день, Бён думает, что сходит с ума, потому что в толпе то и дело мелькает рыжая макушка, а ещё это придурошный запах терпкого зеленого чая, что пробирается в самую кровь. Бэкхён кипит и не только от этого: ему двадцать, а течки не было ни разу, и во всем виноват придурок Пак. Врачи говорили о том, что гормональный фон перестраивается, когда омега встречает своего альфу, когда любовь и прогулки под луной, а Бэк получил этого прилипалу в пять и тот стал для него обыденностью, а вот сейчас было как-то не так. В дверь аудитории стучатся, а потом в проём двери просовывается голова, рыжая и такая до боли знакомая. — Придурок Пак, — не обращая на вздохи омег вокруг, шипит Бён, — ты какого чёрта тут забыл? — Учитель, одолжите нам маркер для доски, у нас закончился, — Чанёль смотрит на Бэка в упор, не мигая и без белозубой улыбки. Внутри неприятно колет. Над омегой смеются, говоря о том, что тот хотел показать всем какой он крутой, а самый красивый первокурсник даже носом не повел. Бён тихо поскуливает в туалете и понимает, что сейчас тем самым придурком является он сам. Чанёль всегда окружен людьми, которые чуть ли не в рот заглядывают, но омег в квартиру не таскает никогда, по вечерам бренча через стенку от Бэка на гитаре. Теплым осенним утром Бён придумывает себе тридцать три причины, чтобы не пойти на занятия, потому что жесть как плохо, а еще и капли для носа закончились, но тест по истории Британии отрезвляет, поэтому машина и педаль в пол. Он опаздывал. Совсем хреново становится посреди урока и он сгибается, чувствуя себя жертвой в кругу стаи волков. У Бэка первая течка, мир и альфы вокруг сходят с ума. Его хватают за запястье и резко тянут на себя, царапая нежную кожу, и он начинает кричать что-то о том, что у него есть альфа и метка тоже имеется. Ступор дает ему время поднять штанину и ткнуть пальцем в маленький шрамик. Смех однокурсников липкий и такой отвратительный. — Где же ты, придурок Пак, когда так нужен? Дверь кабинета распахивается в то же мгновение и рык заставляет всех замереть на месте, а потом рыжий альфа обещает переломать кости тому, кто посмел обидеть его омегу и осторожно всматривается в полные слёз глаза. — Маленький, ты как? Прости, что так долго, родной, любимый мой, — голос ласкает и Бён обмякает в объятиях, позволяя унести себя из стен здания. Пак ставит Бёну новую метку на шее, и целует везде — везде и каждое утро, он безумно счастлив, а ещё, как и обещал, ломает кости Крису, чьи ногти оставили след на запястье любимого человека. Бёну завидуют молча, потому что Пак может и убить. — Я люблю тебя, — шепчет Ёль, когда Бэк извивается под ним, жадно хватая ртом необходимый воздух. — Двадцать один год воздержания ради тебя, стоили этого, — смеется и целует шею. — Придуроооок Пак, только попробуй кончить в меня и сделать мне ребенка, я тебе яйца оторву и скормлю собакам Кая, — шипит Бён и откидывается на подушки, в блаженстве прикрывая глаза. Они уже на втором курсе, а впереди еще три года и куча лекций, экзаменов и ожидания друг-друга под дверьми аудиторий. «Я получил твой диплом, любимый», — гласит сообщение на экране Бёна и тот дуется, как хомяк, да и чувствует себя так же, а спустя час получает в руки большой чизкейк, столовую ложку и огромную чашку чая. — Эй, придурок Пак, — он крутит на пальчике кольцо, — это всё? — А? Да… Ты же только это просил купить, — Чан растерян и очень устал, но Бэку тяжелее, у него внутри два, судя по всему, футболиста. — Значит, как метку поставить в неразумном возрасте, пойти учиться за мной, доставать меня не переставая, окольцевать, да и детей заделать это ты можешь, а поцеловать своего беременного мужа не надо? — Бэк истерил откровенно и с неприкрытым удовольствием. — Ну почему в неразумном возрасте? — Пак улыбается. — Я уже тогда понял, что ты моя судьба, да и то пушистое платьице… — Придурок Пак, это был свитер!!!