Оружие будущего

Эта ночь для жителей Франсевилля выдалась еще более тревожной, чем многие предыдущие. Приготовления к обороне продолжались во всякое время суток, однако за одним законченным делом являлся десяток неначатых или неудавшихся. Несмотря на все усилия и слаженную работу населения, первоначально поставленные сроки оказывались недостаточными, и многие планы приходилось менять прямо на ходу. Этим, собственно, и занимались в последние дни Марсель Брукман и доктор Саразен. Октав старался помогать по мере сил, но, как выяснилось, от природы не обладал и половиной их работоспособности, из-за чего Марсель все чаще отправлял друга отдыхать домой, теперь уже всерьез боясь, как бы тот не свалился от переутомления где-нибудь в неположенном месте. Не добавляли спокойствия и сведения об активности Штальштадта, поступавшие из самых разных и зачастую недостоверных источников. Бездействие герра Шульце после неудачного выстрела гигантской пушки явно было временным, да и последующее письмо Марселя должно было еще больше разжечь ярость стального короля, и потому эльзасец старался всеми способами предугадать, какую же убийственную пакость припас Шульце для своих противников. Кроме явно неправдоподобных газетных «уток», вроде сообщения о флоте боевых воздушных шаров, были и такие сведения, которые приходилось по возможности проверять и принимать во внимание, что, конечно же, отнимало еще больше времени и сил у франсевилльских лидеров. В дом доктора Саразена, где по случаю чрезвычайного положения квартировал и Марсель, зачастили самые разные люди явно не из числа жителей города. Одни из этих людей походили на газетных репортеров, другие явно были рабочими, по виду третьих и вовсе невозможно было предположить их род занятий… Тем вечером один такой субъект не стал даже дожидаться появления доктора и Марселя дома, а отловил их на инспекции одного из строящихся оборонных пунктов внешней границы города. На строительстве, несмотря на усердие и дисциплину работников, то и дело возникали различные неполадки. Доктор Саразен только потерянно вздыхал, понимая, что ничьей прямой вины в этих «косяках» нет, а подгонять и так работающих на износ людей просто не имеет смысла, Марсель едва сдерживал рвущиеся на язык резкие слова… Сообщение, услышанное от вывернувшегося на несколько мгновений неизвестно откуда неприметного человечка в пыльной шляпе, заставило молодого эльзасца побледнеть и пошатнуться, как от неожиданного тяжкого удара. — Марсель, что с тобой?! — кинулся к нему доктор. — Я же говорил, не надо тебе так надрываться… — Учитель, не время сейчас для отдыха, — возразил Марсель, вмиг овладев собой. — Мы должны срочно созвать горожан на общее собрание! Дело чрезвычайной важности… — шепотом, чтобы не услышали раньше времени посторонние, он передал учителю содержание только что полученной тайной вести. *** Жители Франсевилля, собравшиеся в зале собраний в ратуше, недоумевали по поводу экстренного собрания и отрыва от работ по укреплению обороны города, однако эти люди слишком привыкли доверять своим лидерам, чтобы высказывать свое удивление или недовольство вслух. Несмотря на неполную готовность города к вторжению неприятеля, франсевилльцы не теряли боевого духа и верили, что смогут достойно противостоять всему, что только ни свалится на них из Стального города. Против наземных войск создавались траншеи и редуты, для укрытия от артобстрела с дальнего расстояния укреплялись подземные убежища, в гавани готовили торпеды на случай атаки с моря… Вдобавок в городе хватило бы припасов, чтоб выдержать даже многомесячную осаду, а на самый крайний случай готовы были скрытые подземные тоннели для эвакуации населения в безопасную горную местность за городом. Причин для паники совершенно определенно не было. Марсель, только что более подробно обрисовав ситуацию полковнику Гендону и остальным членам городского совета, тяжелой усталой походкой поднялся на трибуну. Сердце его билось резко, почти болезненно, голова казалась странно горячей и легкой — то ли от накатывающего ужаса перед тем, что ему нужно было сейчас сказать людям, то ли от крайней усталости, накопившейся за последние дни… У входа в зал возникло беспокойство: кто-то настойчиво пробивался сквозь толпу к трибуне. — Дорогие сограждане, — собственный голос показался Марселю слабым и хриплым. — Мы собрали вас здесь, оторвав от оборонных работ, по причине достаточно серьезной. Сегодня из источника, в чьей достоверности я не сомневаюсь, поступили сведения о новом оружии, с помощью которого герр Шульце задумал уничтожить нас. Это будут, вероятнее всего, те самые снаряды с жидкой углекислотой, о которых я упоминал на предыдущем собрании. Всего лишь одна стеклянная колба, наполненная этим веществом, разбившись, могла бы за считанные секунды отравить своим содержимым… скажем, всех людей в этом зале. По толпе пробежал глухой ропот, и Марсель мысленно выругал себя за не вовремя впутанное сравнение. Сквозь внезапно погустевшую зеленоватую муть в глазах он разглядел вывернувшегося из толпы Октава, делавшего ему какие-то знаки руками. Вид у юноши был крайне встревоженный, а рядом с ним обретался старый седоусый рабочий, которого, кажется, звали Жаком Бонне. — Но самое страшное — не снаряды, а тот способ, каким наш враг запланировал доставить их во Франсевилль. Нам нет нужды больше опасаться выстрелов из гигантских пушек… — Да не гони ты, просят же тебя! — раздался резкий шепот. — Жак, веди ее сюда, — Октав, явно рассерженный на то, что Марсель не понял его знаков, стоял у трибуны. — Одну минуту нам дай, всего одну! — Октав, ты ума лишился?! — так же шепотом обратился к другу Марсель, кратко извинившись перед слушателями за вынужденную задержку. — Не я, — мрачно буркнул Саразен-младший, знаком подзывая Бонне. — Жак, веди девочку и скажи всем, что за дело. Марсель, я у тебя только минуту прошу. Это срочно, правда, сейчас сам все услышишь! — все еще не понимая, в чем дело, но уяснив для себя, что на пустом месте Октав не стал бы устраивать все это представление, Марсель все же слез с трибуны. — Ну и что тут с ней за беда? — сдерживая недовольство, спросил он, разглядывая приведенную Октавом и Жаком девочку. Девочка, на вид лет двенадцати-тринадцати, была невероятно чумаза, кажется, довольно некрасива на вид и молча плакала, изредка вздрагивая всем телом. Пыль покрывала ее всю — и неказистое лицо, казавшееся Марселю все более знакомым, и светлые растрепанные косички, и большой мужской жилет, зачем-то надетый поверх платья, и тяжелые башмаки, более пригодные для мальчишки… «Почему она кутается в этот ужасный жилет, сейчас же совсем не холодно…» — пронеслась в тяжелеющей голове удивленная мысль. — Девочка, что с тобой? — участливо спросила подоспевшая Жанна. — Тебя кто-то обидел? Но девочка не отвечала, переводя взгляд бледно-голубых глаз с одного человека на другого, как-то странно подергивая головой и сминая дрожащими пальцами высунувшийся из-под жилета конец пояса платья. — Она не говорила, что у нее случилось? — спросила Жанна у брата. — Что там у вас? — раздались любопытные голоса из толпы. — Девочка потерялась, что ли? — Покажите народу, чтоб узнали, весь город сейчас тут! — Эй, все смотрите, ни у кого дочка не терялась? Беленькая такая, в большом жилете. — То-то и оно, что ни слова не говорит, — ответил Октав на вопрос сестры. — Ее Жак нашел. — Где нашел? — подключился Марсель, все стараясь вспомнить, где он раньше видел эту девочку. — За внешней линией, — ответил рабочий. — Сидела там прямо на земле, плакала… До сих пор вот плачет, не успокоится никак, и не говорит ничего. — А при себе у нее что-нибудь было? — В руках ничего, только то, что на ней, — сказал Жак, явно не понимая, к чему все эти расспросы. — Да полно, в себе ли она? — встревожился подошедший доктор Саразен. — Думаете, тронутая? — с сомнением спросил Марсель. — Может, дрянью какой опоили… — предположил Жак. — Наркотики? — Эй, народ! — решив, видно, не терять больше времени, зычно объявил Бонне, помогая едва держащейся на ногах девочка подняться на трибуну. — Вот, смотрите, девчонку нашли! Смотрите все получше, чья такая? Кто ее знает — подойдите да скажите. — Но зачем кому-то опаивать наркотиками ребенка? — с ужасом и непониманием спросила Жанна. Минуты вяло ползли, собравшиеся перешептывались, то один, то другой подбирался поближе к трибуне… Но ни родители девочки, ни хоть кто-то, кто узнал бы ее, все не объявлялись. — А вдруг и вовсе не местная? — Надо бы ее от этого дурмана полечить, может, в ум придет — так и скажет, кто такая и откуда… — Это отец… — в первое мгновение никто не понял даже, чей это слабый тоненький голосок неожиданно прозвучал в зале, отдавшись легким эхом, как будто его обладатель начинал выступление с трибуны. Девочка, словно проснувшись, уже почти осмысленно озиралась по сторонам. — Мой отец… — повторила она. Голос ее сильно срывался от долгого плача, так что ей приходилось делать большие усилия, чтобы говорить хоть сколько-нибудь внятно. Однако некая странность, неправильность в ее речи замечалась даже сейчас, хотя при таких обстоятельствах трудно было по паре слов определить, в чем именно состоит эта странность. — Он сказал… Сделай это для меня, — выдав эту фразу, девочка резко вздохнула, как будто увидела или вспомнила что-то немыслимо ужасное. — Он сказал — один раз докажи, что можешь быть полезной. Мне так страшно… Но у меня больше никого нет… Я девчонка… тупая, бездарная, бесполезная… «Да все в порядке у нее с речью, — пронеслось в голове у доктора Саразена. — Просто французский язык для нее не родной, хоть и говорит она очень правильно». Октав и Жанна отвлеклись, поддерживая пошатнувшегося Марселя. «Как есть опоили! — решил Жак Бонне. — Еще и заморочил девку ее клятый папаша… Кто ж он такой есть-то, знать бы…» — Один раз от меня будет польза, — выдохнула она, обводя собравшихся полным бездонного безнадежного ужаса взглядом. — Отец узнает, что я хоть на что-то пригодилась… — Стой! — слабо вскрикнул почти теряющий сознание Марсель, наконец-то поняв, кого же ему напомнила внешность девочки. — Простите… — ее шепот услышали разве только те, то находился совсем рядом. Резким движением девочка рванула ленту пояса, которую так и не выпустила из рук. Раздался тихий, никем не услышанный треск раздавленного стекла. Невысохшие слезы на ее запыленных щеках обратились тонким мутным льдом. *** «Все же от детей, даже самых неудачных, иногда бывает польза, — подумал герр Шульце, получив донесение о ситуации во Франсевилле и решив, что случившееся стоит отметить чем-нибудь покрепче пива. — Конечно, мала была вероятность, что эксперимент окажется удачным, однако… Пожалуй, стоит позже усовершенствовать этот пояс. Название… „Пояс смертника“, звучит весьма неплохо. Оружие, не требующее ни пушек, ни армий — лишь лаборатории да любого носителя, способного привести его в действие в нужном месте. Правда, еще обработка этого самого носителя, психологическая и при необходимости наркотическая, но все равно… Чисто, аккуратно, ни лишнего шума, ни больших денежных затрат, а цель при должной подготовке поражается с идеальной точностью. Определенно, этот пояс — оружие будущего!».