Бабочка. Последнее искушение Гордона Рамзи

Это, безусловно, был худший день в жизни шефа Гордона Рамзи. Хотя начался он банально и даже немного скучно. Как говорится, ничто не предвещало. Один участник сменял другого, количество фартуков постепенно сокращалось. Джо и Эллиот то согласно кивали головами, одаривая очередного претендента призрачным шансом на успех, то хмурились, но в любом случае бросали на него, Гордона, мимолётный, практически незаметный глазу вопросительный взгляд. Его мнение было решающим. Каждый раз надевая на очередного счастливчика заветный белый фартук, шеф, с лёгкой усмешкой глядя в лицо теперь уже официального участника нового проекта «Лучший повар Америки», гадал про себя, сколько тот протянет. Тех, кто вылетит на первом же ерундовом испытании, видно было сразу. Нет ловкости в руках, слишком медленно двигаются, сразу видно: привыкли готовить на собственной уютной домашней кухне. Вдумчиво, размеренно и не торопясь. Зная, что семья или друзья подождут. А тут никто никого ждать не будет. Тут сплошной стресс, натянутые, как стальной канат, нервы и бесконечное напряжение, которое будет нарастать с каждый днём, с каждым испытанием, с каждым новым исключением, а ближе к финалу превратится в настоящее цунами, накрывающее с головой оставшуюся пару участников и многочисленную армию зрителей, в мучительном ожидании прилипших к экранам телевизоров. Он создал хорошее шоу. Успехи за успехами, неудачи за неудачами... Слёзы радости и слёзы огорчения. Гордон терпеть не мог, когда перед ним рыдали. Ни в одном из его многочисленных ресторанов, разбросанных по всему свету, ни один повар не смел давать воли эмоциям, пока грозный шеф был неподалёку. Но здесь приходилось проявлять мягкость и снисходительность. Эти люди - домашние повара, не профессионалы. Профессионалом станет один-единственный, тот, кто доберется до финала и зубами вырвет победу у своего менее удачливого соперника. - Ну, кто у нас следующий? – Джо в нетерпении подался вперёд. Гордон, тем временем, оценивающе посмотрел на количество оставшихся фартуков. Ещё немного и можно заканчивать. Раздались лёгкие шаги, почти не различимые за протестующим скрипом тележки. - Здравствуйте! Звонкий, почти детский голосок. Невысокая тонкая фигурка, тёмные волосы, мягко спадающие на обнажённые плечи. Гордон прищурился, внимательно разглядывая девушку. - Как вас зовут? - Уитни Миллер. - Чем занимаетесь, Уитни? - Я студентка. Готовить начала примерно с девятого класса. - И что вы нам представите? Он так и не расслышал названия. Потому что в этот момент Уитни, на секунду оторвавшись от блюда которое как раз заканчивала оформлять, подняла на него свои тёмно-карие, почти чёрные глаза и широко улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками. И в это самое мгновение Гордон Джеймс Рамзи перестал существовать. Владелец двадцати девяти элитных ресторанов, обладатель шестнадцати звёзд Мишлен, успешный делец и шоумен, шеф-повар высочайшего класса, любящий муж и преданный отец четверых детей исчез. Остался только мужчина, остолбенело уставившийся на живое воплощение своей мечты, своих самых сладких грёз и фантазий. Поражённый, словно мгновенным сполохом озарившей небо молнии, нежной, хрупкой и манящей, не женской – девичьей красотой. Чёрт возьми… Слава богу, первым к ней подошёл Джо. Попробовал блюдо, зыркнул на девчонку и, по своему обыкновению так ничего и не сказав, вернулся на место. Настал его черед. Медленно приблизиться… не смотреть, только не смотреть на неё! Так, теперь положить в рот кусочек чего-то, что она приготовила. Конечно, никакого вкуса он сейчас не почувствует. Какой-нибудь невинный вопрос… - Что ещё вам нравится готовить? - Я готовлю блюда южной кухни, они мои самые любимые! - Вкусно. Со всей доступной скоростью вернулся обратно. Шарахнулся, словно испуганный кролик, от мерцающих тёмных глаз и тонкого, еле уловимого аромата цветов и каких-то пряностей. Что это, духи? Приготовленное маленькими ловкими ручками блюдо? Или просто… она? Она сама? Её волосы, бархатистая кожа, сбивающееся от волнения и жары дыхание? Чёрт! Почему, ну почему она надела именно эту кофточку?! С каким наслаждением он сжал бы сейчас обнажённые плечи, впился нетерпеливыми, жадными губами в её чуть приоткрытые, нежные, манящие губы… Гордон чуть тряхнул головой, пытаясь, правда безуспешно, отогнать непрошенные и совершенно неуместные мысли и желания. Словил острый, вопросительный взгляд Джо: Что происходит, Рамзи? Затянувшееся молчание. Добряк Грем, конечно, ничего не замечает и продолжает с умильной улыбкой разглядывать юную, хрупкую, но бойкую участницу. Надо что-то говорить… - Кто приехал вас поддержать? - Моя семья. - Будьте добры, пригласите их сюда! Обернулась, взметнулись на мгновение блестящие тёмные локоны. Чуть не бегом кинулась исполнять пожелание шефа Рамзи. Джинсы, кроссовки, фантазийные серёжки. Пара браслетов на тонких запястьях. Девчонка. Молодая, наивная, глупая девчонка! Поверх красной кофточки чёрный фартук, так ладно облегающий стройную фигурку. Белого тебе не видать, крошка! Я не позволю разрушить свою жизнь. Глядя на обступившую Уитни настоящую американскую семью: приобнявший дочку за плечо и расплывающийся в гордой улыбке отец, хрупкая, ухоженная, определённо следящая за собой мамаша, младшая сестра - блондинка с довольно вызывающим взглядом бойких карих глаз, Гордон мучительно соображал, что же теперь делать. Он не может позволить ей остаться. Невозможно находиться рядом, в одной комнате. Он выдаст, непременно выдаст себя. Все узнают, все всё поймут. И тогда те начинания, свершения, успехи, что долгим и мучительным путём привели его на самый верх, пойдут прахом. - Уитни, ты слишком молода, тебе едва за двадцать. У меня самого три дочери, я знаю, о чём говорю: ты не выдержишь напряжения. - Пусть вас не обманывает моя внешность. Я выгляжу, как бабочка, но жалю, как пчела! - Я бы предпочёл, чтобы ты вернулась через год… - Если мне позволено будет сказать, на кухне наша Уитни просто метеор. Когда дело доходит до соревнований, её не остановить! Папаша. Встрял в разговор, волнуется за свою дочурку. Правильно, что волнуется. Если не получится отправить её домой прямо сейчас, он, шеф Рамзи, сделает всё возможное, чтобы это произошло как можно скорее. - Итак, господа, каков вердикт? Джо? - Да! - Грем? Бога ради, скажи «нет», скажи «нет», ну давай же, здоровяк!! - Уитни, тебе придётся отложить учёбу! Белый фартук. Озарённое счастливой улыбкой очаровательное личико. Пронзительные голубые глаза Рамзи, всего на секунду снова встретившиеся с её чёрными, сияющими, как две звёздочки. Вот и всё.

***

И понеслось. Поначалу Гордон ещё рассчитывал на то, что Уитни вылетит в первых же конкурсах, в конце - концов, что такого выдающегося может приготовить живущая с родителями двадцатилетняя студентка колледжа? Яичницу? Попкорн? Максимум – жареную курицу. Та первая удача, благодаря которой упорная девица вообще оказалась здесь, могла быть просто случайностью. Но с этой мечтой ему вскоре пришлось распрощаться. Уитни Миллер работала как проклятая. Её блюда становились всё лучше и лучше. Команда под её началом неизменно выигрывала. В самых, казалось бы, неразрешимых ситуациях, когда у других всё валилось из рук, когда не выдерживали нервы и незадачливый повар застывал на месте, как олень в свете автомобильных фар, и ничего не мог предпринять, ловкие маленькие руки, лучезарная улыбка и успокаивающий звонкий голосок Уитни приходили на помощь. И команда волшебным образом собиралась и, напрягая последние силы, вырывалась вперёд. Грем и Джо не могли нарадоваться на талантливую студентку. В два голоса нахваливали её блюда и втихаря даже спорили между собой, в чей ресторан пойдёт работать Уитни после окончания проекта, если захочет, конечно. Упускать из виду столь одарённого повара никто не собирался. Количество участников между тем всё уменьшалось. Один за другим вчерашние соперники со слезами на глазах благодарили судей, семью, страну, президента и, бережно уложив фартук на рабочий стол, покидали кухню проекта МастерШеф. Но Уитни оставалась здесь и явно никуда не собиралась. Конечно, и у неё иногда случались промахи, но за долгие месяцы съёмок она оказалась всего в двух стресс - тестах и оба выиграла. Всё шло к своему логическому завершению и единственным человеком, стоящим между званием первого Лучшего повара Америки и, бесспорно, достойной этого звания талантливой девушкой, был шеф Гордон Рамзи. «Мало соли!» «Пересолено!» «Безвкусно!» «Ты считаешь, это достойно кухни МастерШеф?!» «Презентация никуда не годится!» «Домой отправлю!!» Вот лишь малая часть того, что приходилось выслушивать бедняжке от главного судьи проекта. Всякий раз во время обсуждения он неизменно голосовал против Миллер, отдавая предпочтение гораздо худшим блюдам, приготовленным её соперниками. Знал бы кто, каким неимоверным усилием воли ему это удаётся! Ведь Уитни и в самом деле готовила так, что хотелось есть из её рук. «Рамзи, ты спятил?» «Чего ты придираешься к девчонке, она же готовит, как ангел!» - словно два рассерженных гуся, шипели ему в оба уха Эллиот с Бастианичем, но Гордон был непреклонен. Уитни великолепно держала лицо. Всегда выслушивала критику с выражением серьёзной сосредоточенности и, если и замечала резкий контраст в оценках шефа Рамзи и двух других судей, то не подавала вида. А у самого Гордона сердце кровью обливалось всякий раз, как на секунду оторвавшись от тарелки и осмелившись взглянуть на стоящую так близко девушку, он замечал подозрительный блеск в глубине её тёмных глаз. Он не хотел обижать её, не хотел, чтобы она плакала. Он всего лишь хотел, чтобы она поскорее исчезла с глаз долой и перестала маячить перед ним сладким, желанным, но недосягаемым соблазном. «Готовит, как ангел…» Да она и есть ангел. А может, наоборот, демон. Юный, хрупкий, очаровательный черноглазый и темноволосый демон, неизвестно за какие грехи ему посланный. Хотя, почему неизвестно? Гордыня – тяжкий грех. Ведь он, Гордон Рамзи, считал себя чуть ли не всемогущим. А теперь вот краснеет и заикается, словно прыщавый подросток, не решаясь встретиться взглядом с девчонкой, годящейся ему в дочери. Еле сдерживает себя, украдкой наблюдая за её уверенными, ловкими, грациозными движениями. Как она поднимает тонкую руку, раздражённо смахивая со лба мешающую прядь волос, как сосредоточенно и мило хмурит бровки, как в раздумье закусывает пухлую нижнюю губу, даже не подозревая, насколько сексуально это выглядит со стороны. Что он к ней испытывает? Не любовь, нет. Любовь - это что-то тихое, тёплое… домашнее. Любит он свою семью, жену, детей. Любит своё дело. Своих друзей, свой круг. Свою жизнь. Во всяком случае, любил… до недавнего времени. А теперь всё летит к чертям. Сгорает в безжалостном огне…Чего? Страсти? Похоти? Влечения. Вот то самое слово. Его безудержно влечёт к ней, тянет, как магнитом. И он ничего не может с этим поделать. А интересно, согласилась бы она?… Он довольно привлекательный мужчина и сам прекрасно это знает, но двадцать лет разницы… Уитни так хороша, она вся просто светится юной, невинной, абсолютно естественной красотой! Как только появившийся клейкий зелёный листочек, как цветок под лучами рассветного солнца. Ничего кукольного, ничего наигранного… само совершенство. «От влюблённых юнцов, небось, отбоя нет!» – горькая усмешка на мгновение исказила усталое лицо, затаилась в глубине светлых глаз. Ну да ладно! Страданиям его скоро придёт конец. Не важно, победит она или проиграет, в любом случае, она навсегда исчезнет из его жизни. Всё вернётся на свои места и станет, как прежде. Но Гордону почему-то упорно казалось, что он тогда будет чувствовать себя словно внезапно прозревший слепец, которому впервые показали солнце, а затем снова надели чёрную глухую повязку на глаза.