Утро

УТРО Голова кажется пустой и гулкой, словно колокол. И время от времени по этому колоколу кто-то херачит палкой, от чего перед глазами вспыхивают огненные сполохи боли. Но Вася отказывается просыпаться - даже когда почему-то становится тяжело дышать. Но когда в лицо ему тычется что-то мокрое и щекотное, все-таки приходится разлепить веки. На груди у него сидит кошка и пристально смотрит круглыми заинтересованными глазами. Потом зевает, обдав запахом кошачьего корма. Вася вздрагивает и мечтает о том, чтобы опять провалиться в сон. Ну зачем вчера было столько пить… Федя спит рядом – на расстоянии вытянутой руки, на разложенном по диагонали комнаты кресле-кровати. На самом краю, свесив вниз и голову, и руки. Одеяло сбилось в ком, лямки у майки перекрутились, а татуировки выглядят как таинственная броня, тонкая, но прочная, скрывающая его тело от посторонних. Васька лежит и слушает его тихое дыхание. Кошка внезапно вскакивает и перепрыгивает на кресло-кровать, а мгновением позже Федя открывает глаза, поднимает голову. Пальцы в десятке серебряных колец закапываются в шелковистый кошачий мех. Кошка оглушительно мурлычет. - Привет, - шепчет Васька. – Ты как? - Нормально… вроде… нет! - закрыв рот рукой, он срывается с места. Хлопает дверь ванной, и, несмотря на включенную воду, Васька слышит, как его выворачивает. Да, определенно не стоило вчера столько пить… Но вчера было весело, был день города, и бессчетное количество наивных, но забавных мероприятий, а потом салют, и они выкурили по две пачки сигарет каждый, а уж сколько выпили… К счастью, Васька вовремя – еще в трезвом виде – позвонил домой, что не придет ночевать, потому что завершение вечера он помнил смутно. Кажется, они ехали на такси, потом Федя долго возился с ключами, все время ронял их – а потом дверь открылась сама, и там была чужая квартира, и очень недовольный мужчина с бородой что-то говорил, а черноглазая женщина волновалась и бегала с постельным бельем… Васька сжимает виски ладонями. Его бы убили, если бы он в таком состоянии приперся домой и притащил бы еще кого-то. Он одевается. На мобильнике без пятнадцати десять. Какое счастье, что сегодня воскресенье и не надо на работу. Федю с перерывами продолжает тошнить в ванной. Кошка открывает лапой дверь и останавливается, требовательно глядя на Васю, словно ожидая, что тот последует за ней. Отказать кошке он не может. Так тихо, что в первый момент он не замечает, что на кухне кто-то есть. Аккуратный мальчик в очках сидит за столом, пьет чай и читает газету. Васька застывает в смущении. - Доброе утро, - выразительно говорит мальчик. - Доброе, - бормочет Васька и с упреком смотрит на кошку. Заманила. А вела себя так, будто ей что-то нужно. - Меня зовут Петр, - произносит мальчик. Почему-то Ваське кажется, что он намеревался добавить еще и отчество, но передумал. – А вас? - Вася… Василий. Мальчик делает паузу, прислушиваясь к звукам из ванной, потом качает головой. - Взрослый человек. А вовремя останавливаться не умеет. Вчера Федя утверждал, что ему никогда не бывает плохо наутро. Васька вздыхает, чувствуя себя виноватым. - Ну… бывает же. - Регулярно. Регулярно бывает. Неужели нельзя как-то проконтролировать ситуацию, чтобы потом утром не умирать? Хотя вам-то все равно. - Да мы вроде одинаково… - Василий, - терпеливо говорит Петя. – Посмотрите на себя. Вы же, наверное, килограммов семьдесят пять весите. - Вешу, - соглашается Васька. - Ну вот и считайте, сколько вам нужно, и сколько ему. - Я понял. Считать Васька не в состоянии. В голову-колокол долбают уже непрерывно. - У тебя… у вас… чего-нибудь от головной боли нету? - Разумеется. – Петя встает, открывает шкафчик, выдает ему пластинку таблеток. – Кстати – вот чай, вот кофе, хлеб в хлебнице, не стесняйтесь. - А он? – Васька указывает подбородком в сторону ванной. - Он не будет. Можете ему чай сделать, чай он выпьет. Васька сражается с тостером и чайником, стараясь ничего не разбить и не опрокинуть на чужой кухне. Петя разгадывает кроссворд, вписывая ответы красным карандашом. - Мм… - Васька начинает нерешительно. – А родители… - Уехали на дачу. - Они вчера не очень рассердились? Петя смотрит на него поверх очков. – Василий, какой ответ вы надеетесь услышать? В кухню медленно, как старичок, вползает Федя. На нем вытянутый спортивный костюм, с волос капает вода. Он беззвучно приветствует брата, втискивается в угол рядом с холодильником и вцепляется в кружку горячего чая. Лицо у него бледно-зеленое, под глазами круги. Васька смотрит, как он осторожно пьет чай, словно не доверяя каждому глотку, и чувствует, как сердце у него колотится, подпрыгивая аж до горла. Раньше он не знал, что бывает так. Что можно просто смотреть на человека и чувствовать, как будто тебе вернули что-то невероятно ценное, что-то, чего тебе всегда не хватало, даже если ты не знал этого. И одновременно хочется улыбаться от счастья и страшно, что это может быть не навсегда, что снова это потеряешь – и тогда уже не сможешь жить. Петя встает из-за стола, моет чашку и уходит. Федя понемногу начинает оживать. Поднимает на Ваську изнуренные глаза. - Пошли покурим? Может, тебе не нужно, думает Васька, но не говорит. Петя не прав, ему не все равно, но пока он боится сказать или сделать что-то такое, что Федя может воспринять как вторжение в его личное пространство. Пока еще они не в таких отношениях… и Вася очень боится все испортить. Он вообще боится. У него никогда раньше такого не было. Девушки, с которыми он встречался – были. Друзья – да. Но еще никогда у него все внутри не сжималось вот так при взгляде на человека, с которым они знакомы всего ничего… И у них даже еще ничего не было, по-настоящему… - Курить на лестнице, - засовывает голову в дверь Петя. Федя показывает ему средний палец, но они встают и тащатся на лестничную клетку. Там, у мусорника, у открытого окна, Вася не может больше сдерживаться, протягивает руку, высвобождает серебряные кольца сережек из влажных прядей волос. И когда Федя чуть подается вперед к его прикосновению, одно перерастает в другое – и подушечки пальцев скользят по теплым линиям татуировок на шее, и внезапно их рты соединяются, а потом они целиком оказываются слиты, сплетены – руками, ногами – прижимаются друг к другу, молча дышат, забыв курить… Дверь на лестницу распахивается, появляется одетый Петя. - Я ухожу. Квартиру не запираю. Федя все так же держится за Васькину майку – и оттого, что он не разжимает руки, не отшатывается, несмотря на то, что брат смотрит – у Васьки кружится голова. Значит, он не против, что родные *узнают*… Сам Васька еще боится думать о таком, понимает, что придется, и все же пока не решается представить их реакцию. Федя смелее его; об этом неловко, но радостно думать. Петя сбегает вниз по лестнице. Федя кидает окурок в банку, служащую пепельницей. - Пойдем? Васька кивает. Он не может не думать, что они остались одни и, наверное, у них будет достаточно времени, чтобы… Но почему даже важнее этого ему кажется то, что Федя так и не отпустил его майку. КОНЕЦ