***
После похорон Рона, Гермиона ушла из Аврората. Она и оставалась там лишь из-за Уизли. Теперь же, когда все это потеряло смысл, она перевелась в другой отдел Министерства Магии: к бумагам, кабинетам и минимальному общению с окружающими. Видели её лишь коллеги, да чета Поттеров. Больше волшебница никого к себе не подпускала, да и в Министерстве девушку все избегали. Тихая, замкнутая, холодная, как льды Антарктики. Через три месяца Гермиона перевелась на работу на дому. Не выдержала, сломалась. Драко не видел её с похорон. Не знал о ней ровным счётом ничего, не спрашивал, боялся спросить и вызвать новую волну агрессии. Да, его оправдали, доказали, что не было его вины в смерти Рона. На тот момент он сделал все, что мог. И роковая случайность, унёсшая жизнь одного из храбрейших волшебников того времени, больше не была на его совести. По крайней мере, Драко хотел так думать, но каждый вечер, оставаясь в своей квартире в полном одиночестве, он возвращался к той битве. Все думали, что после победы над Тёмным Лордом маги заживут долго и счастливо, продолжат обучение, работу, что жизнь придёт в норму. Но все было куда сложнее. Оставались ещё последователи Лорда, что охотились на семьи волшебников, не брезгуя убивать магглов — родителей грязнокровных магов. Малфою было тяжело через это проходить. Многих из пожирателей он знал, это были друзья отца, его друзья. Так же волшебнику постоянно приходилось участвовать в слушаниях по делу Люциуса Малфоя. Какое никакое, а наказание тот должен был понести. Всеми силами стараясь смягчить участь отца, Драко поступил в Аврорат. Ведь он, как никто другой, знал приспешников Лорда и готов был делиться информацией. Там он смог относительно найти общий язык с Поттером, они неплохо выполняли свою работу. Но вот с Уизли у Малфоя всегда были трения. Большую часть времени из-за Гермионы. Пусть она и была талантливейшей волшебницей своего возраста, но ей было не место в Аврорах. Рон часто из-за неё подставлялся в сражениях, а Малфою приходилось прикрывать их обоих. Это раздражало. Большую часть планов разрабатывали они четверо. Золотое трио и Пожиратель «в отставке». Собираясь в одном из кабинетов Министерства, волшебники разрабатывали стратегию. Этим всегда занимался Рон, он был хорош «в поле». Драко же предоставлял информацию о возможном местонахождении тех или иных людей, оставшихся на «темной» стороне. Гермиона координировала их движения, искала наиболее подходящие заклинания для каждого плана в отдельности. Поттер же был их командиром, с ним согласовались все «операции», он принимал решение, когда выступать и кому в этот раз идти на задание. Малфой давно смирился с тем, что дважды выживший Поттер хорошо справлялся со своими обязанностями. Первое время, конечно, случались стычки, но Драко был не в том положении, чтобы диктовать условия. А вот Рональд Уизли буквально изводил Малфоя. Постоянно придирался, в штыки воспринимал любые предложения Драко, и каждый раз заводился, как только видел блондина в непосредственной близости с Гермионой. Стремясь защитить свою девушку, он буквально отпихивал Драко от нее, боясь, что тот в очередной раз скажет какую-нибудь гадость. Гермиона не однократно повторяла, что все это в прошлом, они повзрослели, сейчас важнее общее дело. Но Рон был слеп в своем презрении. В очередной раз, возвращаясь с разведки вместе с Гарри, Уизли застал Гермиону и Драко обсуждающими план дома Крэббов, в котором и должна была состояться последняя битва. Им давно поступила информация, что оставшиеся Пожиратели базировались там, но очень много времени требовалось на то, чтобы проверить наводку. Ошибка могла слишком дорого им стоить. Когда рыжий увидел, как добродушно Гермиона смеется над какой-то шуткой Малфоя, он не поверил глазам. Как же она могла простить этого мерзкого хорька, столько лет отравлявшего их школьную жизнь? Резким движением схватив Гермиону за руку, Рон вывел ее из помещения в коридор. — О, Мерлин, Рональд, что случилось? Ты красный как помидор! — девушка обеспокоено посмотрела на волшебника. — Почему ты с ним? Одна! Я же просил тебя ни за что не оставаться с этим… наедине! — Успокойся, Рон, все в порядке. Мы просто разговаривали! Нужно уметь ставить работу на первое место, я устала тебе это повторять, — подбоченившись, Грейнджер вызывающе уставилась на рыжего. — Но он же бывший Пожиратель, Гермиона! Вдруг он за них, а нас водит вокруг пальца?! Нельзя быть такой беспечной! — Это я-то беспечная?! Кто бы говорил!! А когда вы с Гарри…. Драко слышал эту перепалку краем уха. Подслушивать было не в его стиле, но он давно за собой заметил, что если опустить происхождение Грейнджер, то она говорила очень даже толковые вещи. То, как волшебница отчитывала своего парня, грело душу. Ехидно ухмыльнувшись, Драко прошел мимо парочки, кидая насмешливый взгляд Рону, так, чтобы Грейнджер ничего не заметила. — Ах, ты мерзкий! Волшебница быстро одернула Уизли за рукав мантии: — Ты ведешь себя как мальчишка, Рональд! Детские игры давно закончились! Соберись!***
Охота на темных волшебников шла уже не первый год. Довольно редко удавалось добиться каких-либо результатов. Авроры были измотаны, многие погибли. Шла негласная война, о которой знали практически только в Министерстве. Если какие слухи и всплывали, то никто не обращал внимания: Рите Скиттер давно никто не верил. Но пропажи порой целых семей скрывать становилось все сложнее. Нужно было что-то решать. Поэтому было принято решение напасть на дом Крэббов этой ночью. Тогда, когда их меньше всего ожидали. В этот вечер напряжение в комнате можно было пощупать ладонью. На удивление молчали даже Рональд с Драко. Гарри как всегда рассказывал очередность действий, подробно обрисовывая план, который они с Уизли разработали накануне. Малфой в свою очередь, в тысячный раз рассказал все, что помнил о доме своего бывшего друга. А Гермиона в это время продолжала ворочать талмуды, выписывая заклинания, что могли пригодиться в случае ранений или других непредвиденных обстоятельств. Сегодня Драко заметил, что Рон и Гермиона спорили больше, чем обычно. Вот и сейчас между ними началась новая перепалка. Ребята стояли в дальнем углу комнаты, но, если хорошенько прислушаться, можно было уловить суть разговора. — Ты не можешь сегодня пойти с нами, — Рон сжимал маленькие ладошки Гермионы и переживающее вглядывался в ее темные глаза. — Со мной все будет хорошо, обещаю. Да и не тебе это решать, все давно уже определено. — Прошу тебя, останься, проверишь, все ли готово к церемонии… — Я уже сотню раз все проверила. Через два дня нас ждет идеальная свадьба, а после я переведусь в Отдел Международного Магического Сотрудничества. Никаких опасностей, сплошные бумажки, Рон. Но сейчас я должна быть здесь, с вами. Просто доверься мне, хорошо? — Гермиона встала на носочки и нежно поцеловала возлюбленного в щеку. — Хорошо, но прошу, держись позади, ладно? — Уизли обнял волшебницу, уткнувшись носом в копну каштановых волос. «Свадьба?» — повторил про себя Малфой. Это было вполне ожидаемо, но все равно у волшебника что-то неприятно кольнуло внутри. Да и битва сегодня должна была быть последней, значит, их «команду» распустят. Конечно, Уизли и Поттер останутся при должностях. Но что будет с ним, Малфоем? В его услугах больше никто не будет нуждаться. Стыдно было признаться, но Драко успел привязаться к этим несносным гриффиндорцам. Пусть школа была уже позади, но для него волшебники навсегда останутся золото-красными выскочками. После падения режима Лорда, единственной опорой для него была мать, но та быстро сдала, потеряла былое превосходство. Нарцисса отгородилась от всего мира в Малфой-Мэноре, лишь бледной тенью появлялась на слушаниях по делу супруга. И тогда Драко нашел поддержку в сопереживающих лицах этих остолопов. Конечно, трио прекрасно знали ситуацию его семьи, поэтому, даже в самых жестких ссорах, никогда не упоминали сего факта. За эти пару лет Драко свыкся с мыслью, что каждый день будет лицезреть две раздражающие стекляшки очков Поттера, веснушчатое лицо Уизли и слышать надоедливые замечания зазнайки Грейнджер. Но со временем Малфой стал замечать, что без их болтовни ему становилось тоскливо. В квартире, что выделило Министерство, было так пусто, что порой волшебник мечтал скорее оказаться на работе. Первой всегда приходила умница Грейнджер. Она разливала для всех чай в нелепые маггловские чашки, что девушка принесла из дома. Первое время Драко весьма скептически относился к ее замашкам, но после они стали его забавлять и даже привлекать. Иногда Малфою удавалось даже что-то обсудить с Гермионой. Это было весьма необычное чувство. Говорить с грязнокровкой. В какой-то степени, для Драко было открытием насколько глубоки познания Грейнджер. Он знал, что девушка была хорошо эрудированна, однажды Драко даже устроил ей блиц-опрос, который Гермиона прошла играючи. Это забавляло волшебника. Пожалуй, с того утра и зародилось это чувство уважения, что теперь Малфой к ней испытывал. Со временем, Драко даже смог себе признаться, что больше всего привязался именно к Гермионе, к их беседам. Противоположности притягиваются? А теперь эта свадьба. Нельзя было сказать, что Драко на что-то надеялся. Да, пару раз он позволил себе фривольные мечты о том, что было бы неплохо пригласить Гермиону на ужин. Но Малфой вовремя одергивал себя, ведь он не такой. А она магглорожденная. Не его уровень. И все равно, надоедливая муха-мысль периодически жужжала в мозгу: «бзззГрейнджерззз». Почувствовав резкую необходимость в кислороде, Драко зашел в камин и исчез в зеленом пламени. — Куда это он собрался? — начал закипать Рон. Предчувствовав очередную бурю, Гермиона поспешила успокоить рыжего: — Я пойду проверю, кажется он произнес название улицы неподалеку. — Хорошая идея, Гермиона, нам с Роном все равно нужно еще обсудить последние детали вылазки. — Но, Гарри, она одна с этим! — Гермиона большая девочка, Рон. Она справится. А ты нужен мне здесь, — с нажимом произнес Поттер. За эти пару лет он сильно изменился. Женившись на Джинни, Гарри слово обрел опору, больше не было неуверенного в себе мальчика. Сильный мужчина, поддерживаемый верной рукой супруги, он научился жесткости, в какие-то моменты даже хладнокровию. Рона немного пугало то, как Джинни действовала на друга. Но вне работы они выглядели столь счастливой парой, что рыжий бросил переживать. — Хорошо, — Рон заботливо посмотрел на свою невесту, — просто будь осторожна. — Всегда, — сказала волшебница, исчезая в зеленом свете камина. Появившись в паре кварталов от штаба, Драко вышел из камина магазинчика, что их команда использовала для прикрытия. Покинув затхлое помещение, Малфой отошел в тень дома и уперся в холодную стену рукой. Он нервничал перед предстоящей миссией. Не так-то просто было ворваться в дом, где он проводил радужные деньки детства в компании друга, и разнести там все к чертям. Говоря начистоту, будь такая возможность, Драко может быть и отказался от этого дела, но права выбирать у него не было. Переведя дыхание, он мысленно вернулся к сцене в штабе. Гермиона ласково обнимает Уизли. «Фу, сейчас стошнит». С каких пор его стали волновать отношения этих двоих? Раньше они всегда и везде сюсюкались, и было как-то класть на это. А теперь… Скорее всего это просто нервы. Услышав, как колокольчик над дверью магазина разразился мерзкой трелью, Драко вздохнул. Опять пришел выяснять отношения этот безмозглый… — Малфой! «Стоп. Это не Уизли. Грейнджер? Какого…». — Почему ты ушел? Мы сейчас обсуждаем самую важную часть плана и, если ты что-то пропустишь или не дай бог… — О, Мерлин, Гермиона, опять ты за старое… — Драко обернулся к ней, проводя рукой по длинной челке. — Слушай, я все понимаю. Просто дай мне выдохнуть хоть на секунду. Ладно? Я не железный, правда. Гермиона все же заметила, что Малфой немного изменился за эти пару месяцев, что их команда провела в постоянном напряжении. Он исхудал, в лице появился серый оттенок, а платиновые волосы поблекли, напоминая старческую седину. — Ты в порядке? — нехотя поинтересовалась девушка. Она никогда особо не переживала за Малфоя. Привыкшая к вечной язвительности, волшебница считала его внешний вид чем-то вроде дополнения образа. Но сейчас в нем что-то настораживало. — Да вроде бы. Просто… Слушай, я не знаю, как это сказать. Подойдя ближе, Гермиона облокотилась о стену там, где буквально недавно опирался Драко. — Просто начни говорить, а там разберемся, — уставившись в серое небо, она приготовилась слушать. — Давно ты стала такой заботливой? — не удержался блондин. — Я просто выслушаю тебя и все. Никакой заботы, хорёк. — Да уж, это все еще ты. Ладно… Мне кажется, нападать сейчас не самая лучшая идея. Мне неспокойно, понимаешь? Как будто что-то должно случиться… Сам не знаю почему… — Обыкновенные нервы. Это свойственно всем нам, когда мы переживаем из-за каких-нибудь серьезных… — Я знаю, что такое нервы. Грейнджер, я не осел… — Иногда бываешь, — скептически обронила она. — Мерлин! Да зачем я вообще решил тебе это сказать… — Просто доверься нам, — девушка повернулась к нему, — хотя бы раз, хорошо? — Хорошо, я попробую.***
Малфой уже год ничего не слышал о ней. Последние месяцы ему даже удавалось вспоминать Грейнджер реже, чем раз в день. В Министерстве его повысили. В обязанности волшебника больше не входило выводить преступников на слушание в качестве «Цербера». После нескольких неудачных побегов его бывших «друзей» — неудачных, потому что Драко вовремя их останавливал обездвиживающими чарами — его вновь повысили в Авроры. Малфой заслужил их доверие, снова мог выполнять привычную работу. Сдержанно, а главное всегда результативно. Хладнокровия ему было не занимать. Особенно после того, как Люциуса Малфоя приговорили к пяти годам в Азкабане и дальнейшим проживанием в Мэноре под надсмотром и без возможности куда-либо выехать. Чем тюрьма хуже такого существования? Драко не знал, но искренне верил, что это лучшая участь для Пожирателя Смерти. После очередного собрания Авроров, Драко объявили, что на сегодня он был свободен. Эта новость несколько оскорбила и расстроила блондина, но спорить он не стал. Возможно, просто разучился. Малфой растерял всю свою спесь за эти нелегкие послевоенные годы. Теперь он ценил доверие, ценил людей, окружавших его. Даже этого Поттера. Иногда они встречались и опрокидывали пару стаканчиков огневиски. Чаще всего в память Рональда Уизли. Обычно молча, Гарри было по-прежнему больно говорить о смерти лучшего друга, а Драко никак не мог избавиться от чувства вины. Малфоя даже пригласили на рождение первенца Поттеров. Конечно же, он учтиво отказался, но не забыл выслать подарок новорожденному малышу. Новая жизнь в такие времена особенно ценилась. Драко очень беспокоило, что до сих пор не были пойманы Кребб и Гойл. Его мучили два вопроса: почему Кребб жив, ведь блондин был уверен, что тот погиб в Выручай-комнате во время битвы за Хогвартс; и как эти два остолопа могли скрываться от лучших Авроров волшебного мира? Это оставалось загадкой. Забини, единственный, кто сумел избежать участи всех приспешников Лорда и не разделявший его взглядов, был другом и опорой для Драко. Возможно, он был одним из тех немногих людей, которых Малфой был рад видеть. Так же Блейз был единственный, кому разрешалось приходить к Драко без приглашения. Малфой был почти уверен, что если бы Забини не захаживал время от времени, у блондина начались бы проблемы с алкоголем.***
В день, когда Лондон был особенно мрачен — тяжелые серые тучи неспешно ползли по небу, выжимая из себя мелкие капли дождя, а ветер шнырял по улицам, то и дело, норовя распахнуть очередную дверь, — Драко увидел знакомую фигуру, семенившую по каменной брусчатке Министерства. Он за секунды узнал эту торопливую походку и подпрыгивающие кудри, ставшие значительно длиннее. Вот только фигурка показалась ему совсем тоненькой, вещи будто поблекли, а сама Грейнджер, видимо, куда-то очень спешила. Решив, что девушка вернулась на работу, Драко собрался поговорить с ней завтра в обеденном перерыве. Зайти к ней домой для него было чем-то из ряда вон выходящим, Малфой не представлял, как бы он выглядел в ее маггловской квартирке. А на работе поговорить было бы гораздо легче. Этим же вечером, покидая здание работы, Драко свернул в проулок. Привычная дорога домой: один проулок, два поворота направо и один налево, а за углом давящая тишина пустого дома. Но в этот раз его планы были бессовестным образом нарушены чьим-то криком. Резко развернувшись, Малфой увидел, как сквозь дождь, спотыкаясь, бежит до смерти перепуганная Грейнджер, в ее руках сверток, надрывно плачущий, а за спиной зеленые вспышки и топот тяжелых ботинок. Преследователи отстали, видимо, один из них ранен, так как после взмаха палочкой Гермионой, раздался злобный вопль. На миг растерявшись, он потерял из виду волшебницу, но быстро собравшись, ринулся ей на помощь. Завернув за угол, он увидел, как девушка остановилась между домами, переводя дух. Грейнджер прижимала к груди ребенка, завернутого в теплое одеяло, и нежного гладила его по маленькой головке, стараясь успокоить. Сначала девушка вскинула палочку в угрожающем жесте, когда заметила Драко. Ее лицо было полно решимости, но поняв, кто перед ней стоит, она смогла немного расслабиться. — Грейнджер… — тихо вымолвил волшебник. Лицо девушки было испещрено мелкими царапинами, на руках, скрытых рукавами лишь наполовину, виднелись свежие синяки и ссадины. — Я в порядке, Драко, честно, — она лишь крепче обняла малыша. — Кто были эти… Тебе нужно где-то скрыться, — опомнился Драко, — иди за мной. Выглянув на опустевшую улицу, Малфой осторожно вышел на тротуар, преследователей нигде не было видно. Тогда он поманил Гермиону за собой, а та, решив, видимо, что с Малфоем ей безопаснее, покорно пошла следом. Долгих сорок минут они петляли между зданиями, постоянно оглядывались и прятались, завидев каких-либо подозрительных персон. Наконец, волшебники дошли до жилища Драко. — Проходи, будь как дома, — Малфой запнулся о собственные слова, — насколько это возможно, — немного погодя, добавил он. — Спасибо, — тихо ответила Гермиона, продолжая укачивать малютку на руках. От Драко не скрылись рыженькие кучеряшки, венцом обрамлявшие головку ребенка. Не зная, как начать столь непростой и деликатный разговор, Малфой пригласил волшебницу на кухню и поставил чайник. Ловким движением руки, Гермиона взмахнула палочкой, шепнув какое-то заклинание, и одежда ее и Драко мгновенно стала сухой. — Ах, да, забыл, прости, — он неловко почесал затылок. Грейнджер же с удивлением отметила, как этот жест в нем напомнил ей Рона. — Где у тебя спальня? Драко почувствовал, как по спине пробежали мурашки. «Зачем ей спальня?» — На втором этаже, — все же произнес вслух. — Мне нужно уложить Роуз, ты не против? Тяжело выдохнув, Малфой кивнул. «Идиот». Пока Гермионы не было, Драко наколдовал небольшой ужин и сервировал стол. Он всего пару тройку раз занимался такой чепухой, но решил, что, возможно, Грейнджер будет приятно. «Все-таки я слишком много о ней думал, раз теперь меня волнует, КАК ей будет удобно». Покачав головой, Драко пришел к мысли, что алкоголь окончательно съел его разум. Они ужинали молча, каждый уткнувшись в свою тарелку. В чашках чай давно остыл, а Малфой все никак не мог придумать, как начать разговор. Покручивая в руках кружку, блондин все же решился спросить: — Этот ребенок… он же… — и вновь слова застряли в горле. — Да, это дочь Рона, — тихо кивнула в ответ Гермиона. — Но… Когда вы… Ведь он… — Драко все еще выглядел растерянным. — Перед последней битвой, когда Рон… — было видно, как девушка старалась пересилить себя, смаргивая слезы, но все же она продолжила, — мы узнали, что я беременна… Поэтому он так не хотел, чтобы я участвовала в той проклятой вылазке… — Гермиона, в тысячный раз, прошу… — Не надо, Драко… Я давно тебя простила… Собственно, прощать было нечего. В его смерти виноват лишь тот, кто произнес то заклятие… И… Я давно хотела извиниться за тот случай… — Не бери в голову, — отмахнулся Малфой, — все давно забыто, да и я заслужил это. По крайней мере, за то, каким козлом был в школе. — Ты изменился, — Гермиона по-прежнему говорила вполголоса. А Драко это показалось милым.***
Предложив свой дом в качестве укрытия, Малфой и не рассчитывал на то, что Грейнджер согласится. Но выбора у нее не было, нападавшие прекрасно знали, где она жила, и возвращаться к себе было бы попросту глупо. Драко освободил от ненужного хлама комнату для гостей и смежную с ней каморку, после чего заказал детскую кроватку и прочие принадлежности. И все, естественно, окольными путями, под подставным именем и совершенно на другой адрес. Так, трансгрессируя из разных маггловских квартир к себе домой, он приобрел все необходимое для того, чтобы у Гермионы не было нужды покидать его дом. Ведь это было все еще не безопасно. Драко почти привык к сказочным колыбельным Гермионы, что та пела каждый раз, когда малышка просыпалась среди ночи, он так же привязался и к самой Роуз. Она поразительно была похожа на отца. Возможно, именно поэтому, Драко в шутку с ней спорил и делил погремушки. Смотря в зеленые глазки малышки, Малфой чувствовал, как постепенно в его сердце растет любовь к этому крохотному и безобидному существу. Ей было три месяца, а Драко уже около двадцати пяти. Но он чувствовал, что хотел бы стать для этого ребенка всем. Вместо отца. Ради отца. В память о Роне. Настолько глубоко в нем засело чувство вины. Вот только Гермиона не совсем разделяла его взгляды. Она никогда не препятствовала общению Драко с ее дочерью, но ей было неспокойно от того, как сильно волшебник к ней привязывался. Никогда в ее голове не мелькало и мысли о том, чтобы остаться в доме Малфоя навсегда. Да, он был учтив, добр, заботлив, делал все, чтобы они чувствовали себя как дома… Но это был все тот же Малфой. Иллюзия школьного напыщенного мальчишки все еще витала перед ее глазами, мешая увидеть нового человека, каким стал Драко Люциус Малфой. Гермиона так же помнила, как первое время после гибели любимого, постель казалась ей слишком большой. Просыпаясь в ночном кошмаре и не находя рядом Рона, она закрывала ладонями лицо и издавала сдавленный стон. Боль растекалась в ней, заставляя прижимать ноги к груди. Словно сжимаясь в комок, Гермиона могла лежать так часами. Обхватив себя руками и судорожно всхлипывая, она проливала слезы, не чувствуя влаги на лице, соленые капли жгли глаза, но и этого девушка будто не замечала. Была лишь она, пустая сторона кровати и зияющая дыра в груди. Засыпала волшебница, чувствуя полное истощение и бессилие, каждый новый день же был вызовом для неё. «Вставай, у тебя есть обязанности, тебе все ещё есть ради кого жить». Повторяя эти слова как мантру, Гермиона поднималась и шла на работу. Казалось, дни специально тянулись невыносимо долго, но были по-прежнему пусты. Теперь же это была другая комната, иная постель, но так же ощущая холод простыни слева от себя, в сердце ныла тупая боль. Открывая глаза, девушка могла долго смотреть в потолок не моргая. До тех пор, пока не слышала тихое гукание в детской. Роззи проснулась и ждала, когда, наконец, Мама придёт к ней, возьмёт на руки и нежно поцелует веснушчатый лобик. Ей все ещё было ради кого жить. А в рабочие будни Драко всеми силами старался обратить внимание Аврората на то, как яро искали выжившие Пожиратели Грейнджер. За то, что волшебница из «золотого трио» была магглорожденной, они с еще большим рвением стремились убить ее. Видимо, смерти Рональда Уизли им было мало. В такие моменты Малфою твердили, что есть еще множество волшебных и маггловских семей, кто также находился в опасности, поэтому заниматься охраной лишь одной ведьмы они не могли. После такого заявления, волшебник решил никому не говорить о том, что Грейнджер живет у него, и сам полностью занялся ее защитой.***
О том, что Гермиона жила у Драко, вскоре узнал и Блейз. Не специально, конечно, просто он по привычке однажды зашел к другу выпить бутылку, другую пива. Забини был крайне удивлен, обнаружив на кухне хозяйничавшую Грейнджер, а в детской кроватке лепечущую рыжую малютку. Когда же Драко вернулся домой из обычного маггловского магазина, как же на него все-таки влияла Грейнджер, то был сильно удивлен, увидев Гермиону и Блейза пьющих чай. «Ты можешь мне доверять», — так он сказал тогда. Безусловно, Малфой был рад тому, что друг с пониманием отнесся к его новой сожительнице, но с другой стороны, он сильно насторожился. Теперь, когда их тайну знает еще один человек, было немного опасно оставлять Гермиону здесь. Да, он доверял Забини, но то противное чувство тревоги, что вселило сомнения перед роковой вылазкой, вновь вернулось. И Драко знал — это не к добру. Прошел месяц, нападения закончились, весь Аврорат выдохнул спокойно. Возможно, те полоумные все же отступили от первоначальной миссии и просто сгинули восвояси. Однако Драко не терял бдительности. Все так же накладывая защитные заклинания, он покидал дом, а после, возвращаясь, вновь воздвигал стены. Он боялся, что с Гермионой и Роуз может что-то произойти. Действительно боялся. Но все было тихо, а Малфой стал думать, что в нем поселилась паранойя. По прошествии еще нескольких месяцев, а в целом они жили вместе уже около полугода, Гермиона начала замечать, что скучает, когда Драко нет дома. И это была не простая скука, а тоска по человеку. Это чувство было приятно, но порой болезненно отдавало в области груди. Грейнджер не думала, что сможет найти себе кого-то после смерти Рона, всегда считала, что она однолюб. Но судьба порой преподносит нам сюрпризы. Первое время ей было стыдно перед собой за то, что она так часто думала о Малфое, это было не правильно, не правильно по отношению к Рону. Но девушка осознавала, что сам Рональд ни за что бы не пожелал ей провести дни в одиночестве. Больше всего на свете Уизли не любил, когда Гермиона тосковала. Видя, как Драко привязался к Роуз, как порой он сам приходил в детскую и убаюкивал малышку, когда Грейнджер особенно уставала, волшебница начала понимать, что теперь это уже другой человек. Малфой больше не огрызался, шутки его были добры, да, сарказм был неотъемлемой его частью, но порой, Гермионе это даже нравилось. Так, шаг за шагом, эти двое двигались на встречу друг другу и судьбе. Пришло время рассказать все Поттерам. Получив приглашение от Малфоя на ужин, Гарри был крайне удивлен, но не стал задавать лишних вопросов, просто уточнил, ко скольки его с семьей ожидали. Когда же Поттеры увидели Гермиону в доме Драко, то их непониманию не было конца. Гарри злился, даже ругался с Драко, готовый в любой момент выхватить палочку. Он никак не мог взять в толк, почему его подруга и крестница живут под одной крышей с Малфоем! Но тут вступились Гермиона и Джинни. Они гораздо быстрее пришли к пониманию ситуации и поспешили растолковать все вскипевшему Гарри. Наконец выслушав девушек, он все же согласился, что искать Грейнджер у Драко было бы последней идеей у Пожирателей. Так к их тайне присоединились еще двое. Но тут Малфой был готов поклясться, что почувствовал только облегчение.***
Однажды, собравшись с духом, Драко за завтраком решился на то, что пару лет назад казалось сущим бредом. — Гермиона, ты… Не хотела бы… Поужинать со мной? — Драко поднял взгляд из-за чашки, что долгое время пристально рассматривал. — Так мы вроде все время вместе ужинаем… — решив скосить под дурочку, ответила волшебница. — Ты же понимаешь, о чем я, зачем изводишь? — Мне хотелось, чтобы ты прямо сказал, что это будет… — Да. Я приглашаю тебя на свидание, — снова «спрятавшись» в чашке, Драко покраснел до кончиков ушей. «Господи, тебе уже третий десяток, а краснеешь как школьник». — Хорошо, договорились. Где бы ты хотел поужинать? — Знаешь, я все еще считаю, что тебе выходить из дома так далеко было бы не безопасно, поэтому я зайду за тобой в восемь, и мы поужинаем здесь, в нашей уютной столовой, — расплылся в улыбке Малфой, но после тихо добавил, — надеюсь, в это время Роуз будет крепко спать. — Не переживай, в последнее время ее больше не мучают кошмары, так что должна проспать до утра, — Гермиона ехидно ухмыльнулась. Поперхнувшись чаем, Драко встал из-за стола и, покидая кухню, спросил: — Значит в восемь? — В восемь, — кивнула, все еще улыбаясь, Гермиона. Тот ужин стал поворотным моментом в отношениях Гермионы и Драко. Проведя вечер за приятной беседой, Грейнджер умудрилась уговорить волшебника посмотреть кино в их гостиной по маггловскому телевизору. Драко стоило огромных трудов незаметно «выкрасть» его из старой квартиры Гермионы, но та была так рада этому ящику, что Малфой решил — его труды были оправданы. Уже глубокой ночью, прощаясь у двери ее комнаты, Грейнджер позволила Драко поцеловать ее, но затем, ласково оттолкнув, не дала ему опередить события. — Мы еще успеем, ты же понимаешь? — шепотом спросила волшебница. В ее глазах искрились огоньки, но на лицо легкой тенью лег страх. — Да, конечно, прости… — немного охрипшим голосом отозвался блондин. Глаза его застилала пелена, а зрачки были расширены. Переведя дыхание, он ласково поцеловал волшебницу в веснушчатый лоб, пожелал доброй ночи и отправился к себе в комнату. Сегодня он сказал Гермионе, что любит ее, а она ответила, что возможно, чувствует то же по отношение к нему. Определенно, это был самый лучший вечер за последние несколько лет.***
Спустя год после последнего нападения, Драко, наконец, смог расслабиться. Грейнджер теперь свободно перемещалась по городу и даже подрабатывала в Министерстве, забирая документы на дом. Все шло своим чередом, их отношения развивались, но ни один из них не торопил события. Теперь, когда Роуз было чуть больше года, жизнь в их доме кипела горячим ключом. Все, что лежало когда-то на нижних полках стеллажей и шкафов, было выброшено, исследовано, порвано, обслюнявлено и больше не представляло собой изначальный предмет. Все чаще стал слышен заливистый смех малышки и в тон ей смех Драко. Он обожал передразнивать эту маленькую хулиганку, а Гермиона никак не могла поверить, что это ее новая жизнь, и что так может быть всегда. Первое нападение случилось так внезапно, что Грейнджер еле успела подхватить малышку и броситься наутек. Давно улегшийся страх захлестнул девушку с новой силой. Она бежала, не помня себя, наугад бросая заклинания в преследователей, до тех пор, пока не наткнулась на Драко, идущего домой из Министерства Магии. — Они вернулись! — сквозь слезы говорила волшебница, — Крэбб и Гойл. Они снова напали на нас… Боже, коляска, игрушки… Я все бросила в парке… — девушку трясло, она судорожно прижимала дочь к себе, словно боялась, что ее в любой момент отнимут. Малютка Роззи лишь удивленно смотрела на мать, сжимая в ручках зеленую плюшевую змейку — подарок Драко. — Успокойся, прошу тебя, Гермиона, — блондин погладил ее по плечам, — я здесь, с тобой. Сейчас мы пойдем домой, а после я все улажу, хорошо? — Да, хорошо… — нехотя согласилась волшебница, продолжая озираться по улицам. — Послушай, я защищу тебя и Роуз, чего бы мне это не стоило, верь мне. Придя домой, Драко по старой памяти вновь наложил заклинания, теперь в двойном масштабе, ибо ему самому было страшно. За Гермиону, за дочь. Да, теперь это озорное солнышко, как он ее звал, была ему словно дочь. И с тем же рвением, как и поступил бы ее настоящий отец, он защищал малышку и был готов убить любого за ее слезы или слезы ее матери. Когда Драко убедился, что Гермиона окончательно успокоилась, он оставил ее ненадолго. Трансгрессировав в парк под вечер, он решил осмотреть место нападения и заодно забрать вещи, если какие-то из них уцелели. После того, как Гермиона подробно рассказала, где именно они с Роззи гуляли, Малфою не составило труда найти эту площадку. Заметив между деревьями яркое пятно покрывальца малышки, он последовал к тому месту. К сожалению, ткань была безнадежно испорчена попавшим в нее заклинанием, но тут внимание мужчины привлекло нечто, ярко блестящее в свете палочки волшебника. Нагнувшись, Драко поднял запонку, почему-то та показалась ему смутно знакомой. Решив, что ее оставил кто-то из нападавших, он убрал находку в карман. Побродив по местности еще минут двадцать, Драко смог найти пару игрушек и бутылочку Розы. Коляску «добросовестные» жители укатили себе. Последний раз обведя взглядом площадку, Малфой тяжело вздохнул, придется снова идти в маггловский магазин за покупками. Вернувшись в дом, Драко вернул Гермионе находки, а сам вновь обратил внимание на запонку. Образы всплывали в памяти, в основном это были чьи-то запястья с белыми рукавами, на которых блестел темно-синий камешек в золотой оправе. Точь-в-точь как тот, что сейчас лежал на раскрытой ладони волшебника. Заметив, как озадаченно Драко смотрит на собственную руку, Гермиона также обратила на нее внимание. — Что это? — удивленно спросила она. — Я нашел эту запонку на месте нападения, — голос волшебника был тревожным, — готов поклясться, я ее уже где-то видел, но, хоть убей, не могу вспомнить где… — Уверена, ты скоро вспомнишь, а пока отдохни, возможно, догадка придет сама собой. — Да, наверно, ты права. Поцеловав волшебницу в лоб, Драко удалился к себе в комнату, где убрал запонку в каменную шкатулку, в которой хранил и свои. После Малфой заглянул в детскую, где мирно спала в своей постельке Роза, убедившись, что с ней все в порядке, блондин подтянул одеяло ей на плечики и тихо вышел. За ужином Гермиона не переставала выдавать догадки, кто же мог на нее напасть, девушка по-прежнему утверждала, что это были Крэбб и Гойл, хотя абсурдность таких предположений была ясна им обоим. Уже поздно вечером, утомленные столь насыщенным днем волшебники уснули, обнявшись прямо на диване гостиной перед маггловским телевизором, тихонько вещавшим вечерние новости. В последнее время их слишком часто стал навещать Блейз, и тогда Драко заподозрил в этом неладное. Как-то уж чересчур часто друг интересовался Грейнджер, где она, когда вернется. Пусть он и делал это ненавязчиво, как бы вскользь. Но от Малфоя ничего не утаилось. Иногда ему казалось, что с противоположной улицы кто-то следил за его домом. Поэтому Драко взял отпуск на работе и не оставлял Гермиону одну в доме буквально ни на минуту. И вот, одним вечером мир для Малфоя перевернулся. Как обычно это бывало, Забини заскочил к ним на ужин, он был парадно одет, под темным костюмом красовалась белоснежная рубашка, ярко контрастирующая с темным лицом волшебника. Сняв пиджак, Блейз оставил его в коридоре, а сам прошел в столовую, где его ожидали Гермиона и Драко. Сев за общий стол, он как всегда начал рассказывать, как дела в Министерстве, да и в целом о прошедшем дне. И тут Малфой заметил на рукаве друга то, что ожидал увидеть меньше всего. Томно сверкая в приглушенном свете, на белой рубашке красовался небольшой синий камень, в золотой оправе. Идентичный тому, что неделей ранее нашел Драко в парке. Не веря своим глазам, блондин резко встал из-за стола и стремительно вышел в коридор. Извинившись, Грейнджер последовала следом за волшебником, оставив Забини сидеть в недоумении. Малфой решил пока не делиться подозрениями с девушкой, а посему попросил ее извиниться перед Блейзом, сославшись больным. Все еще ничего не понимая, Гермиона выполнила все в точности, как и просил Драко, но от нее не скрылось, как бледен был блондин в тот момент. Решив проверить свою догадку, Малфой сделал для себя тяжелый выбор. Он должен был узнать, причастен ли ко всему этому Забини. Поэтому на следующий день, рассказав Блейзу за обедом, что завтра уедет по делам к родителям в Мэнор. Драко так же упомянул, что Грейнджер будет одна дома, а Роуз отведут к Поттерам. Просто, чтобы малышка пообщалась с названными братьями. Заранее предупредив Гермиону, Малфой не стал накладывать чары на дом, а сам отправился в Министерство, чтобы переговорить с Аврорами и попросить их о помощи. За годы службы, он обрел там надежных друзей, хоть и не терял бдительности ни на миг даже по отношению к ним. И Драко оказался прав. В этот же вечер в его дом вломились Крэбб, Гойл и еще несколько Пожирателей Смерти, они настигли Гермиону на втором этаже, но никак не ожидали, что она там будет не одна. Схлестнувшись в смертельном бою, Авроры оттеснили Пожирателей к лестнице, и лишь Крэббу удалось вплотную приблизиться к спальне, где отбивалась Гермиона. С разбегу Драко внес себя и Крэбба в детскую, вышибив ими дверь. Несколько раз нанеся Винсенту удары по лицу и в живот, Драко отпихнул его к дальней стене комнаты. После, схватив палочку, Малфой быстро произнес: «Инкарцеро!» От чего тут же появилось множество веревок, плотно связавших Пожирателя, и тот свалился на пол. — Теперь ты не отвертишься! Как ты выжил, черт тебя дери?! — Малфой буквально взревел, глядя на бывшего друга. На первом этаже бой так же подошел к концу, и на помощь прибыли другие Авроры. — Драко, у тебя кровь, — Гермиона быстро подошла к волшебнику, и стала наносить лекарство из бутылочки, что умудрилась где-то достать, на открытые раны волшебника. — Это пустяки, — убирая ее руки, произнес Малфой. — Отвечай! — все так же зло обратился он к Крэббу, — тебя Забини подослал, да? Только он знал… На полу-слове Драко замолчал, лицо Крэбба стало искажаться, начало темнеть, а сам он становился худощавее, превращаясь в кого-то другого. — Нет, черт возьми! Нет! Не может быть! — Малфой, опешив, отпрянул от лежащего на полу парня. — Какого василиска… Перед ним уже сидел Забини, пусть и со сломанным носом, но черты его лица хорошо просматривались даже невооруженным взглядом. Человек, что был так добр, был другом, все-таки оказался злейшим врагом. Как? Драко не мог понять, не хотел принимать правды. — Какого черта, Блейз? Я думал… — Темный Лорд всегда считал тебя слабаком, Малфой! — выплюнул тот. — Но как? Если Винсент и правда погиб, как, черт тебя дери?! — В его комнате оставалась расческа, на которой было вполне достаточно волосков для оборотного зелья. Не знал, что ты еще и тупой, Драко, — в очередной раз, Забини кинул злой взгляд на блондина. — Давно нужно было убить эту мерзкую грязнокровку! Как ты с ней живешь под одной крышей?! Противно!.. Не дав договорить, Малфой врезал парню в очередной раз, затем поднялся и произнес, взмахнув палочкой: «Ступефай», а после на негнущихся ногах покинул комнату.***
Спустя долгие месяцы разбирательств, Гермиона и Драко смогли вздохнуть спокойно. Пройдя все процедуры, от свидетельства в судах, до окончательного заключения всех оставшихся приспешников Темного Лорда, волшебники вновь почувствовали себя в безопасности. Нападения закончились, виновники получили по заслугам, а жертвы начинали новую жизнь. Так же и наши герои. Переселившись поближе к Поттерам, в уже свой общий дом, Драко, Гермиона и Роуз стали напоминать одну семью. Через тяжелые полгода уговоров, Грейнджер, наконец, согласилась стать миссис Малфой, а Гарри Поттер был торжественно приглашен на роль шафера. Маленькая Роуз была удостоена чести нести корзиночку с лепестками, которые она радостно разбрасывала по дорожке и приветливо улыбалась гостям. Между прочим, старшие Уизли души не чаяли во внучке, а видя, как Драко относится к ней, смогли принять его в свою семью, пусть и не без лишних склок и предрассудков. Через пару лет у молодой четы Малфоев родился сын, которого назвали Рональд Хьюго Малфой. В честь самого храброго волшебника своих лет. После они неоднократно всей семьей ходили на могилу Рональда Уизли, неизменно оставляя венок из белых лилий. Они помнили этого доброго и верного друга и молча благодарили за все, что он сделал.