Утро

      Блейну не спалось. Он проснулся, почувствовав прохладные прикосновения ночного сквозняка на коже. Легкий ветерок с улицы проникал в темную комнату сквозь приоткрытые ставни окон, тихонько шурша шторами.       Блейн спросонья попытался найти рукой одеяло, чтобы поскорей согреться и утонуть в его ватных объятиях. Но одеяла не было. Тогда Андерсону пришлось, не без труда, разлепить глаза, чтобы почти мгновенно обнаружить пропавшее покрывало. Его, видимо, стащил во сне Курт, который сейчас завернулся в него, словно в кокон, так, что было видно только кончик его носа. Блейн улыбнулся, глядя на это очаровательное зрелище, начисто позабыв о том, что хотел сделать. Ладно, в конце концов, он сможет поспать и без одеяла остаток ночи.       Но вот минутная стрелка настенных часов совершила пол оборота, и Блейн с сожалением понял — не сможет. Были ли тому виной покрывшиеся мурашками замерзшие руки или слишком громкое для ночного времени суток тиканье часов, но заснуть Андерсон больше не смог. Нет-нет, он честно пытался. Тщательно представлял в голове маленьких, пушистых, словно облачко, барашков, друг за другом скачущих через выкрашенный красной краской забор. Три, семь, двенадцать, двадцать три… Вскоре он сдался и решил попробовать просто лечь на спину и ни о чем не думать. Но, как назло, в таком положении на бедного Андерсона обрушился поток мыслей, воспоминаний, планов. Уснуть в таком состоянии было невозможно. Он даже потряс головой, пытаясь избавиться от назойливых мыслей, но ничего не вышло.       Поняв, что обречен на бодрствование, Блейн, от нечего делать, стал привыкшим к темноте взглядом рассматривать комнату. Входная дверь была прикрыта и иногда слегка подрагивала от сквозняка, на шкаф ложились бледные полоски света от уличных фонарей, в противоположном углу стояло трюмо со множеством баночек и бутылочек, о содержимом которых Блейн мог лишь догадываться. Он бы и рад куда-нибудь убрать добрую половину всех этих пылесборников, но вряд ли Курт оценит его порыв.       Андерсон уставился на часы на стене. Изящные черные стрелки подсказывали, что в Нью-Йорке потихоньку наступало утро. Минута за минутой, за окном медленно начинало светать. Блейн нетерпеливо заворочался, радуясь тому, что скоро его мучения прекратятся. Он видел сквозь шторы, как небо неспешно светлело, из практически черного становилось темно-синим, постепенно высветлялось до нежно-голубого, затем к голубому стал примешиваться светло-желтый. Редкие облака приобрели розовато-желтый оттенок, предвещая появление восходящего солнца. Блейн так пристально следил за рассветом, что даже почувствовал сонливость. Очень вовремя.       Курт рядом с ним заерзал и немного откинул от себя одеяло, а затем обхватил его двумя руками, подминая под себя, словно подушку. Взгляд Блейна переместился на тихонько посапывающего парня. Волосы Хаммела ото сна, конечно же, были не в лучшем состоянии, но почему-то все равно выглядели прелестно. Блейн потер еще слегка сонные глаза. Все же ему следовало попытаться уснуть.       Тихонько зевнув в подушку, Блейн еще разок взглянул на спящего Курта и замер. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь ткань неплотно задернутых штор, отражаясь от зеркальных поверхностей, пускали по потолку солнечных зайчиков, танцевали в волосах Хаммела. Блейн завороженно глядел на переливающиеся прядки. Он никогда особо не рассматривал волосы своего любимого. А вблизи и подавно — были дела поважнее. Но сейчас он смотрел, смотрел во все глаза, неосознанно пытаясь сосчитать количество оттенков в поблескивающих в лучах утреннего солнца волосах. Золотисто-коричневые, каштановые и ярко выделяющиеся на их фоне светло-русые прядки, слегка отливающие рыжим. Они будто светились изнутри, и Блейн не мог отвести от них взгляд. Ему вдруг захотелось прикоснуться к ним и убедиться, что это не янтарные колосья пшеницы, запутавшиеся в прическе Курта. Блейн протянул руку и легонько коснулся мягких волос, пропустил несколько особо длинных прядей сквозь пальцы.       — Что ты делаешь? — раздался слегка хриплый спросонья голос Хаммела, который продолжал обнимать одеяло, не открывая глаз.       — Шшш! — возмущенно зашипел Блейн, продолжая перебирать пряди. Ему показалось, или он только что увидел медно-рыжий волос? Андерсон придвинулся почти вплотную. — Замри.       Блейн мог чувствовать теплое дыхание на своей шее, и это немного отвлекало от его занятия. Он посмотрел вниз и встретился взглядом с Куртом. Его глаза все еще были сонно прищурены, он смотрел на Блейна и улыбался.       — Кому-то сегодня не спится, — заметил Курт, утыкаясь носом в шею Блейна и вдыхая запах его геля для душа.       — А кто-то другой, похоже, решил превратиться в Спящую Красавицу, — хмыкнул Андерсон, обнимая при этом Курта рукой.       — Возможно, это можно исправить поцелуем Прекрасного принца, — совершенно серьезно предложил Хаммел.       — Возможно, — кивнул Блейн и наклонился, легко касаясь своими губами чужих.       — И все? — наигранно недовольно промычал Курт.       — Нет, но сначала принцесса должна накормить Прекрасного принца вкусным завтраком.       — Думаю, принцесса должна хорошенько поразмышлять, прежде чем выходить замуж за такого прожорливого принца.       — Я не прожорливый! — возмутился Блейн, слегка отстраняясь, чтобы видеть Хаммела, тот в ответ захихикал.       — Ты — нет, но мы же говорили о принце Спящей Красавицы, — Курт придвинулся ближе и оставил нежный поцелуй на щеке Блейна, а после снова опустился на подушку так, что они почти касаясь носами. Какое-то время они просто лежали, думая каждый о своем, и наслаждаясь теплом друг друга, затем Курт вдруг стал выпутываться из мягких объятий одеяла.       — Ты куда? — разочарованно пробубнил Андерсон, провожая того взглядом.       — Готовить завтрак для моего принца, — пожал плечами Курт, подмигнув Блейну, и скрылся за дверью, оставляя удивленного Андерсона одного и не подозревая, что на лице того появилась глупая, но совершенно счастливая улыбка.