time (bath) travel

Чимин быстренько раздевается и залезает в ванну. У него там пена выше головы, успокаивающий цветочный аромат и идеальная атмосфера для полного расслабления. Это то, что ему нужно больше всего после изнурительных тренировок. Это то, что он любит больше всего: доползти до дома к позднему вечеру, кинуть сумку с вещами в угол, стянуть все шмотки и замочить себя в ванне часа так на два. Намджун его любви совершенно не разделяет. Возможно потому, что Чимин частенько засыпает в ванне, да так крепко, что тут одно из двух: или выламывать дверь, или, тихо матерясь, ждать, пока все само как-нибудь разрешится. Намджун матерится громко и периодически долбит в дверь, когда банные процедуры слишком затягиваются. Результата это, правда, не приносит. Чимин бесстыдно пользуется тем, что они бедные студенты, а новая дверь дорого стоит. В горячей воде мышцы расслабляются, и Чимин с наслаждением выдыхает. В такие моменты ему особенно хорошо, атмосферу не портит даже Намджун, который коротко стучит в дверь, оповещая «если снова уснешь, я тебя утоплю». Чимин усмехается в пену. Ну конечно. Мебели у них в квартире и так не очень много, и, кажется, потеря двери будет весьма существенной. Чимин откидывает голову и, устраиваясь поудобнее, закрывает глаза. Он очень устал, и ему нужно отдохнуть. * Вылезать из ванны всегда очень просто — когда Чимин просыпается, вода уже холодная. А сейчас она практически ледяная — сегодня, видимо, он задержался дольше, чем обычно. Чимин даже чувствует себя виноватым — сосед из него, прямо скажем, не очень удобный. Не обязательный, эгоистичный. Иногда приходит совсем поздно, громко закрывая дверь, иногда забывает помыть за собой посуду, оставляя ее в раковине. Правда, он хотя бы ее не разбивает. И не храпит на всю квартиру, но сейчас про это лучше не вспоминать. Он обматывает полотенце вокруг бедер и, полностью готовый извиняться, наконец, выходит. И застывает прямо в дверях. Парень напротив застывает тоже, так и не донеся чипсы ко рту. На нем короткие шорты с зелеными пальмами, в руках тарелка с чипсами, и сам он, если подумать, довольно ничего. И Чимин бы обязательно подумал, но есть одна проблема — этого парня он абсолютно не знает. Дело даже не в этом — на свете наверняка куча людей, о существовании которых Чимин не подозревает. Но из одежды на парне все еще лишь эти идиотские короткие шорты, а Намджун явно не из тех, кто будет терпеть гостей, расхаживающих по его дому в таком виде. Есть, конечно, особый список избранных, но Чимин смело надеется, что он знает оттуда всех поименно. — Ты кто? — настороженно спрашивает он, рефлекторно хватаясь за полотенце — будет неудобно, если оно упадет. Парень смотрит на него так, будто перед ним не Чимин, а висящая в воздухе летающая тарелка. Такое внимание немного льстит, но все еще нифига не проясняет. Чимин приподнимает брови, как бы намекая: давай, время отвечать на вопросы, но парень, не двигаясь, выдыхает: — Вау. — И пораженно добавляет совсем непонятное, — так она все-таки открывается. Тот, кажется, не собирается отвечать — не глядя вручает Чимину тарелку, аккуратно обходит вокруг, с интересом ощупывает дверь со всех сторон и снова поворачивается, повторяя «невероятно!». У Чимина в голове странная, необъяснимая мысль — здесь что-то не так. В том, как вокруг подозрительно тихо, как свободно парень чувствует себя в полуобнаженном виде, как любопытно разглядывает его с ног до головы, очевидно заостряя внимание на груди, прессе и… — Так, — неловко начинает Чимин, заставляя того поднять глаза, — ты друг Намджуна или- — Как ты это сделал? — перебивает парень и счастливо тянет, — эту квартиру сдавали за смешную цену, потому что дверь в ванную не открывалась. А у меня денег совсем нет, и пришлось соглашаться. Парень приближается, хватает его за плечи, проникновенно говорит про то, как он вовремя сотворил «это чудо». Чимин откровенно не въезжает. У него кружится голова — возможно оттого, что парень продолжает радостно трясти его — и стремительно множащиеся вопросы, на которые срочно необходимо получить ответы. В смысле квартиру сдавали? В смысле дверь не открывалась? Где Намджун? Когда он успел найти им нового соседа, которого они, вообще-то, совсем не планировали искать? Что происходит? — Ты кто такой? — Чимин резко прерывает чужой поток благодарностей. Необходимо с чего-то начать, зацепиться, возможно, Намджун говорил что-то про какого-нибудь странного парня, который в один прекрасный день будет шариться по их дому в небольшом количестве одежды и нести чушь. Чимин признает, что мог и прослушать, он часто пропускает намджуновы слова мимо ушей — тот постоянно пускается в пространные рассуждения и углубляется в философию. Чимин надеется замять недоразумение, услышав имя, но парень говорит: — Я Ким Тэхен, — и продолжает, — чувак, не представляешь, как я люблю тебя. Наконец-то смогу нормально помыться, а то соседи наверняка уже задолбались меня впускать. Его слова абсолютно ничего не меняют. Чимин аккуратно обращается к своей памяти — возможно, где-нибудь в самом углу завалялась хоть одна ассоциация, связанная с Ким Тэхеном, проблемами с дверью или соседями, но, увы. Пустота. В соседней квартире Сокджин, который никогда не упоминал о странных парнях, желающих воспользоваться его ванной, дверь всегда прекрасно функционировала, а этот Тэхен, его имя и лицо ему совершенно не знакомы. В базе данных пусто. Чимин заходит в тупик и сдается. — Ладно, — устало подытоживает он. Его тело все еще нуждается в отдыхе, в конце концов, со всем этим можно будет разобраться завтра, — я Чимин. А где Намджун? — Какой Намджун? И это уже не смешно. Совсем. Чимин вглядывается в чужое лицо, и да, Тэхен не смеется. Даже не улыбается. Смотрит немного удивленно, по-видимому, ожидая дальнейших разъяснений. Но Чимину сейчас они явно нужнее. Кажется, дело не подождет до завтра — разобраться нужно сегодня, прямо сейчас. Чимин не разменивается на слова, он почти бегом двигается в сторону намджуновой комнаты — этого шутника срочно нужно поставить на место. В голове ясная картинка — сейчас он зайдет, а Намджун восседает на своем стремном диване с ноутбуком на коленях. Всегда в одной и той же позе и с неизменным укоризненным взглядом в чиминову сторону. Чимину под этим взглядом всегда немного стыдно — не только за ванную, а сразу за все. Но сейчас он готов поклясться, что в этот раз такое не сработает — своим собственным взглядом он готов убивать. Потому что нет, Ким Намджун, это ни разу не смешно. Но Намджуна на диване нет. Как и дивана, и ноутбука. Комната вообще слабо походит на жилую, лишь те же стены, то же выжженное от сигарет пятно на полу. Будто их ограбили, вынесли все подчистую, а Намджуна убрали, как случайного свидетеля. Но это все глупости — красть у них совершенно нечего. Вряд ли кому-то понадобится старый диван с ободранным подлокотником и почти доисторический ноутбук, который даже включается через раз. Тэхен плетется за ним, когда Чимин направляется в свою комнату. Он все еще надеется, что происходящее — как минимум сон. Шутка разума, плод больного воображения. Но оказавшись на пороге, он в ужасе отступает назад. Потому что это не его комната. Ни вещей, ни кровати, ни одного тома манги, что всегда валяются в самых неожиданных местах. Из старого — только шкаф. И диван напротив окна, тот самый, стремный. — Почему он здесь? — хрипит Чимин. — Остался от прошлых жильцов, — отзывается Тэхен, — я его из другой комнаты перетащил, тут светлее, да и шкаф… Чимин не слушает дальше, он уже подходит к входной двери. Сокджин. Милый Сокджин, который наверняка все ему объяснит, успокоит, скажет, что Намджун — идиот и шутки у него такие же. Чимин готов броситься ему на грудь, как к единственному спасителю, словно какая-нибудь барышня из женского романа, поэтому не задумываясь жмет на кнопку звонка. — Чувак, — раздается позади — Тэхен стоит в дверях, прижавшись плечом к косяку, — я ни на что не намекаю, но сейчас- — Черт тебя дери, три часа ночи! — злобно заканчивает какой-то парень, открывая дверь. Ошеломленный мозг Чимина регистрирует — это не Сокджин. Вообще не он, даже не похож. И смотрит с такой ненавистью, что будь этот взгляд чуть более материальным, Чимин бы уже горел в адском пламени. Но он горит лишь от стыда и шока, и Тэхен, словно чувствуя, напоминает: — А еще на тебе одно полотенце. Наверное, вот он. Самый худший момент в жизни. Ни Намджуна, ни Сокджина, ни вещей. Только необъяснимая хрень, Ким Тэхен в квартире и Пак Чимин, в одном полотенце и все еще сжимающий в руках гребанную тарелку с чипсами. Все очень плохо. Не-Сокджин шипит что-то наподобие «чего надо, мать твою?», но Чимину уже ничего не надо. Он вручает парню тарелку со словами «это подарок», и под возмущенное тэхеновское «эй!», плетется обратно домой. Если, конечно, теперь можно называть эту квартиру своим домом. Ничего не соображая, он валится на диван. Ему, если честно, страшно до чертиков. Жизнь не готовила его к тому, что он внезапно окажется в каком-то гребанном фантастическом фильме про параллельные вселенные и перемещения между мирами. Это совсем не тянет на разумное объяснение, но других у Чимина нет. В голове пульсирует непонимающее тэхеново «какой Намджун?». Хочется позвонить в полицию. Или в больницу, чтобы сдаться добровольно — стоит только начать рассказывать, и его заберут без вопросов. Тэхен возвращается с пустой тарелкой и серьезно просит: — Пожалуйста, не делай так больше. У Чимина помимо воли вырывается нервный смешок. Он вообще не представляет, что делать в сложившейся ситуации. Судя по всему, он никого здесь не знает, у него даже телефона нет. Ничего нет. Кроме полотенца. Его похеренное внутреннее равновесие как никогда близко к истерике. Он закрывает глаза, для верности прикрывая сверху еще и ладонью, но все равно чувствует. Так много чувствует. Например, как Тэхен смотрит, буквально ощупывает его взглядом. Чимину бы срочно прикрыться, но, опять же, нечем. — А не пошел бы ты… — начинает он, планируя закончить фразу каким-нибудь интересным и неприличным местоположением. Это абсолютно невежливо — Чимин обычно довольно мирный. Но пялиться так, как это делает Тэхен — просто верх неприличия, поэтому, наверное, можно. Закончить не получается — ему в лицо прилетает что-то мягкое. Футболка. — Не могу на тебя смотреть, чувак, — признается Тэхен и кидает в него трусы. А потом штаны. И все еще продолжает смотреть. Чимин застывает с одеждой в руках, прежде чем решиться. Он не такой, он не разгуливает почти голым, не светит своими обнаженными частями тела перед незнакомцами. Но ситуация слишком далека от обычной, а самый худший момент растягивается в долгие минуты. Чимин не знает, кому делает хуже: Тэхену или себе, но, все еще сгорая от смущения (и от злости), поднимается на ноги и хватается за полотенце. Пусть смотрит, если хочет, в конце концов, вряд ли тот увидит что-то новое. Тэхен, наконец, отвисает. Отворачивается и, бурча что-то про тарелку, уходит на кухню. Чимин выдыхает — становится легче. В одежде — еще немного. Было бы совсем хорошо, если бы сейчас в комнату забежал кто-нибудь знакомый, хоть кто, стрельнул хлопушкой и громко проорал что-то типа «скрытая камера!». Но из каких-либо звуков — только невнятное пение Тэхена под шум нагревающегося чайника. До Чимина доходит. Вот прямо окончательно. Осознание обрушивается на него всем весом, будто атланты, которые все это время держали на плечах небесный свод, решили сходить перекусить, оставив Чимина за главного. Только забыли сообщить, когда конкретно вернутся и вернутся ли вообще. У Чимина опыта в таких вещах — ноль. И целый небосвод для него одного — перебор. Никто не подскажет, в какую стойку лучше встать, чтобы не давило так сильно. На кухне такой же холодильник, такая же плита. На столе какая-то дурацкая клеенка с апельсинами, рядом — две табуретки. Чимин моментально узнает одну из них — еще бы, он сам притащил ее сюда пару лет назад. В груди болезненно екает. Это тяжело. Настолько, что он грузно оседает на табуретку и не слышит, как Тэхен, уже не только напевая, но и пританцовывая, предлагает ему чай. Чимин знает сюжет, знает, что параллельные миры часто пересекаются, что иногда детали могут совпадать, а иногда — нет. И, кажется, Чимина в этом мире никогда не существовало. Видимо, держать небосвод — это не для него. — Эй, — он чувствует, как его трясут за рукав и заторможено поворачивается. Тэхен. Сидящий рядом и заглядывающий в лицо. Глаза у него, кстати, большие, просто огромные. Чимин смотрит в них, видит себя и слышит тихое «расскажи». И рассказывает. Себе-то, наверное, можно — вдруг станет легче. Тэхену, наверное, можно тоже — терять уже нечего. Чимин рассказывает, высказывает все мысли вслух. Говорит: — Наверное, я больше никогда не смогу принимать ванну. Тэхен кивает, соглашаясь: — Ага, понимаю, психологическая травма. То еще дерьмо, чувак. Чувак. Чимин криво усмехается — ну что за нелепость. Кто вообще так разговаривает? С другой стороны, Тэхен, сидящий на корточках, держится за его колени так, будто это нечто само собой разумеющееся. Он все еще в одних шортах, и будь Намджун здесь… Но его здесь нет. Зато есть Чимин, которому почему-то становится неловко. — Может, ты уже наденешь что-нибудь на себя? — предлагает он и, чуть подумав, язвительно добавляет, — чувак. Тот только хмыкает в ответ, но поднимается и уходит, распевая во все горло. Кажется, на этот раз что-то страдательное. Его настроение меняется с космической скоростью, потому что в следующую минуту из комнаты доносится бодрый рэпчик о сложности выбора футболки. Тэхен, по-видимому, всегда и везде чувствует себя как дома. С другой стороны, это вроде как и есть его дом. Это Чимин здесь в лучшем случае гость. В худшем — абсолютно никто. — Вообще-то, — задумчиво произносит Тэхен, вернувшись — на этот раз одетым, — я знаю одного Ким Намджуна. Он чешет затылок, бормоча «у него еще вид такой важный все время, просто ужас», и у Чимина сердце замирает в болезненном предвкушении — по описанию вылитый Намджун. Тэхен добавляет что-то еще про оригинальный вкус в одежде, про огромные губы. Чимин пытается убедить себя, что эй, это какой-то другой мир, что Намджун скорее всего не догадывается о его существовании, но каждое тэхеново слово попадает прямо в точку, поэтому он не выдерживает: — И где он сейчас? Тэхен задумывается лишь на мгновение, прежде чем ответить: — В Америке, — и, глядя на офигевшее чиминово лицо, разводит руками, — нет, ну, а где ему еще быть? Он ведь телепорт изобрел, его все знают. — Чего? Чимин роняет челюсть, кажется, до самой земли — после такого шока наверняка потребуется хирургическое вмешательство, чтобы вернуть ее на место. Вместо мыслей в голове накладываются друг на друга бесконечные знаки вопроса, то и дело прерываемые скептическим «да ладно» и восхищенным «о-боже-телепорт». Намджун. Изобрел. Телепорт. Чимин поднимает глаза на Тэхена и беспомощно выдыхает: — Не верю. — Чувак, — с укором произносит тот, усаживается на вторую табуретку и достает телефон, — смотри сам. Чимин смотрит. Смотрит. И все никак не может заставить себя моргнуть или, в конце концов, закрыть рот. У Тэхена в телефоне Намджун. В огромных очках, огромной кофте, больше похожей на штору, и огромным самомнением, которое поражает даже через экран. Он говорит какие-то суперзаумные слова по-английски, что-то про атомы, измерения и материализацию, про то, что теперь мир изменится и все будут более счастливы — Чимин еле-еле успевает за корейскими субтитрами. А потом начинается какой-то кошмар. То есть, демонстрация телепортации. Происходящее больше походит на любительский не очень качественно снятый ролик, но Тэхен рядом задерживает дыхание. Чимин не винит его, потому что сам рефлекторно делает то же самое — на экране ясно видно, как человек исчезает в одном месте и появляется в другом. — Охренеть, — сипит Чимин, с ужасом смотря на чужой телефон, и Тэхен согласно кивает: — Ага, но снято отстойно, — но тут же спохватывается, бросает быстрый взгляд на Чимина и тесно прижимает его к себе, вопя, — сэлфи! И делает гребанное сэлфи. Чиминово лицо отражает сразу все оттенки удивления и возмущения, и он не успевает никак среагировать ни на тэхенов смех, ни на его довольное «это срочно надо выложить, куча лайков будет, отвечаю». — Ты охренел, — констатирует Чимин — его словарный запас внезапно сокращается до одного слова. — Судя по твоему лицу, самый охреневший здесь ты, — пожимает плечами тот и тут же гладит его по руке, — да ладно, все ведь не так уж и плохо. Чимину становится грустно. Легко этому Тэхену говорить — он в своем мире, там, где родился и вырос, там, где есть телепортация и прочая необъяснимая хрень. А Чимин хочет домой. К себе домой. Где все понятно, где есть своя комната, своя кровать. Он ведь даже главу не успел дочитать, а там закончилось на самом интересном месте. — А может, — подскакивает Тэхен, — если ты снова пойдешь в ванную, то сможешь вернуться? У него на лице такое воодушевление, что Чимин подскакивает следом — это же гениально! И очень просто — клин клином вышибают. Типа когда ударяешься головой и теряешь память, то нужно треснуться еще раз. Когда заходишь в ванную и попадаешь в другой мир — нужно зайти туда снова. Чимину так нравится эта идея, что он почти готов расцеловать Тэхена в порыве эмоций. Но вместо этого он трясет того за плечи, обещая любить до конца жизни, если все сработает. Но, конечно же, ничего не срабатывает. Чимин делает глубокий вдох, заходит в ванную, закрывает дверь. Ждет. Ждет еще немного и разочарованно выдыхает, слыша с той стороны двери: — Ну как, ты еще не перенесся в свою вселенную? — Нет, — уныло отвечает он, впуская Тэхена внутрь. — Очень странно, — комментирует тот, задумчиво жует губу и предлагает, — а если попробовать так? Они пробуют. Закрывают Чимина в ванной с включенным светом, с выключенным. Запирают на полчаса, но не выдерживают и начинают переговариваться уже через пять минут. Чимин под четким тэхеновым руководством залезает в пустую ванну, устраивается поудобнее, лежит пару минут. Ничего не происходит. — Может, надо налить в нее воды? Тэхен усиленно думает — у него это на лице большими буквами. Он выглядит как человек, который вот-вот родит какую-нибудь гениальную идею, но Чимин отмахивается — это безнадежно. — Может, нужно повторить все в точности, как тогда? — не сдается Тэхен. Чимин лишь устало качает головой — вряд ли он сможет сейчас уснуть. Он, кажется, выспался на всю жизнь вперед. В ванне сидеть не то чтобы очень удобно, но они устраиваются поперек, свесив ноги с бортика и лениво рассуждая о жизни. Чимин никогда бы не подумал, но, оказывается, философствовать порой довольно увлекательно. Намджун бы наверняка сказал, что это бредни, не имеющие права претендовать на такое высокое звание, но что бы он понимал. Чимин задирает подбородок — это его личная философия. Ванная. Он выкладывает Тэхену все свои косяки. Говорит «уверен, Намджун абсолютно точно хотел, чтобы я съехал». И подробно перечисляет причины, доказывающие правдивость своего заявления. Про то, как часто забывал ключи и будил его, возвращаясь ночью, про то, как часто прикалывался над ним, ну и, да. В ванную вот не пускал. Тэхен внимательно слушает, то и дело понимающе кивая, и в итоге просто говорит: — Похоже, это карма, чувак. — Ой, заткнись, — Чимин пихает его локтем и недовольно бурчит, — и вообще, что еще за «чувак». — Прости, — смеется тот и поворачивается к нему, — Чимини. У Чимина внутри происходит что-то странное. Будто бы атланты, которые, наконец, соизволили вернуться, теперь одновременно разбегаются и делают сальто. Какой тут небосвод, в самом деле. Чимину бы сейчас просто выдержать — атланты, если честно, совсем не легкие ребята. Он тяжело сглатывает и силится придумать хоть что-то — нужно как-нибудь пошутить, сказать остроумную фразу, блестяще разрядить обстановку. Но перед ним огромные тэхеновы глаза (неужели такие бывают?) и мысленная табличка — «выхода нет». И до конца не ясно, хорошо это или нет. — Чимини, — снова говорит Тэхен, будто бы первого раза было недостаточно, и хмыкает, — круто звучит. Действительно. Особенно в комплекте с тэхеновым голосом. Он произносит его имя так нежно, почти ласково, что Чимину хочется срочно закрыть лицо руками. Это все нервы. Экстремальная ситуация. Стресс, пережитый шок. Атланты, в конце концов, которые решили заняться художественной гимнастикой. Тэхен не должен ему нравиться. Что может быть еще хуже, чем влюбиться в того, кому только что подробно перечислил все свои самые худшие стороны. Ну и, как бы, в того, с кем познакомился несколько часов назад. Кто совершенно из другой реальности. — Чай здесь явно не поможет, — задумчиво тянет Тэхен, и Чимин непонимающе моргает — что вообще здесь может помочь? Кажется, он упустил нить разговора. Если она вообще была. Все-таки была — Тэхен с кряхтением выбирается из ванны, ловит чиминов растерянный взгляд и, закатив глаза в духе «боже мой, ну сколько можно», протягивает руку: — Нам срочно нужно выпить. Возможно, эта реальность не так уж и плоха — эта мысль приходит после первого стакана. Чимин пристально смотрит на бутылку с виски, выпивает залпом и весело смеется: — Вау, у Намджуна в заначке была точно такая же. Если бы он был здесь, то можно было бы уже делать мерки для гроба. Тэхен почему-то давится, и приходится долго стучать ему по спине. Возможно, диван на самом деле не такой уж и стремный. Они перемещаются в комнату — там, в отличие от кухни, полно свободного места. Тэхен врубает какую-то джазовую композицию и оттопыривает мизинец в духе западного аристократа восемнадцатого века. Чимин почти в восторге — виски в кружке с розовыми цветочками в его руке смотрится потрясающе. Тэхен, с величественным видом рассуждающий о загадках вселенной — еще лучше. Просто смотреть (на шорты с пальмами и футболку с Бэтменом) и плакать, ловя один эстетический оргазм за другим. — Если вдруг окажется, что эта ванна — какая-нибудь машина по перемещению во времени и пространстве, то мы разбогатеем! Он разводит руками с видом «нобелевскую премию этому господину!», и Чимин поднимает стакан — за такое точно следует выпить. Они с решительным видом направляются прямиком туда — мысль кажется идиотской, но по какой-то причине вполне правдивой. На самом деле, Тэхен излучает решительность за них двоих, когда тащит хохочущего Чимина за собой, намериваясь найти рядом с ванной рычаг, кнопку, хоть что-нибудь. Он не отчаивается, даже когда ничего не обнаруживает. Только — также за руку — ведет Чимина обратно в комнату, усаживает на диван и плюхается рядом. Чимину хорошо. Так хорошо, что хочется остаться здесь, с Тэхеном, прямо на этом диване — с подлокотником они что-нибудь придумают. Процесс акклиматизации к новым реалиям, очевидно, находится на пути завершению — выпивка отлично помогает перейти к стадии принятия, минуя все остальные. — Ты слишком довольный и явно что-то знаешь, — ворчит тот и, сгребая Чимина за щеки, строго смотрит в глаза, — ванна — это ТАРДИС, да? Только не обманывай. Ты Доктор? — Доктор Кто? — ухмыляется Чимин и закусывает губу, силясь не рассмеяться, когда Тэхен, трясясь, утыкается лбом ему в плечо. Окей, наверное, можно признать — Чимину не просто хорошо. Ему замечательно. Он еще никогда не нес столько бреда за одну ночь, никогда не пил дорогой виски в по-нищебродски обставленной комнате (скорее, не обставленной вовсе). Это все в новинку, от этого кружится голова. Тэхен генерирует идеи со скоростью пулеметной очереди. Планирует жизнь на десять лет вперед, обещает, что никогда не оставит бедного Чимина на произвол судьбы, что обязательно покажет ему «новый и чудесный мир», даже к Намджуну завезет познакомиться. При условии, что ванна все-таки окажется хотя бы телепортом. — Эй, ты же сказал, что телепорты есть у всех, тогда где твой? — Чимин не то чтобы пытается уличить Тэхена в обмане или чем-то подобном, просто наезд — вполне хороший повод, чтобы, ну, наклониться ближе, сжать пальцы на чужом плече. Пять с плюсом за конспирацию, Пак Чимин. — Чувак, о чем ты, — гогочет тот, — до твоего появления у меня даже собственной ванной комнаты не было. Это смешно. Очень. Ровно до того момента, пока Тэхен не вспоминает, что они договорились — больше никаких «чуваков». И лучше бы не вспоминал. План у Чимина прост — его нет вообще. Ну сидит он совсем рядом, ну лапает тэхеново плечо ладонью, поглаживая большим пальцем около шеи — никакой конкретной цели своими телодвижениями он не преследовал. Просто — хочется. А теперь Тэхен, прозревший внезапной мыслью, наклоняется сам и горячо шепчет: — Чимини. И у Чимини мурашки по спине бегут страусиным галопом. Тэхен пристально смотрит на него, заглядывает в глаза, в душу, в разум. А туда сейчас особенно нельзя. Потому что там вполне сформировавшееся и осознанное желание, и от него во много раз жарче, чем от этого «Чимини», произнесенного горячим шепотом. Он, кажется, пьян в дрова и ничего не соображает. Только зачем-то пытается понять, от чего: от виски или от Тэхена, который просит: — Останешься со мной? Тут недорогая арендная плата. И это самое романтичное из всего, что Чимин слышал в своей жизни. Конечно, после заявления о том, что его имя звучит круто. У Чимина острый недостаток кислорода. Проблемы с дыханием и пульсом. Сильная потребность окунуться в ледяную прорубь, чтобы остудиться. Но Тэхен обездвиживает его своим щенячьим взглядом, разве что хвостом не виляет. Если бы мог, наверняка еще и облизал бы. Чимин мысленно отвешивает себе пинок — «облизал» здесь явно лишнее. Ему срочно нужно привести мысли в порядок. Он закрывает глаза и считает — цифры всегда успокаивали и вгоняли в тоску. Почти получается — он успевает досчитать до шести, но потом чувствует пальцы на своей шее и сбивается. Чимин не такой. То есть, не сдается после первой неудачи, а пробует снова и снова, пока не получится. Он начинает считать еще раз, зажмурившись, но опять забывает следующую цифру, когда тэхенова рука оказывается у него на щеке. Он действует из чистого упрямства, очевидно, продиктованного алкоголем. Досчитать хотя бы до десяти, пока Тэхен ведет кончиками пальцев по его щекам, скулам, вискам — дело принципа. Это сложно — судя по ощущениям, тот чуть ли на колени ему не усаживается, подвигаясь еще ближе. Восемь. Еще ближе. Чимин открывает в себе новые, неожиданные стороны, когда начинает счет заново, получая почти мазохистское наслаждение, когда чужие руки проходятся по его груди и тут же возвращаются к шее. Он не может — и не будет — ничего делать, пока не досчитает до конца. Тэхен зарывается пальцами в волосы на его затылке, и, черт, ну сколько можно сбиваться? В голове сплошное «что ты делаешь?», но Чимин не решается спросить вслух, не до конца понимая, чей ответ ему нужнее — Тэхена или свой собственный. У него мурашки размером с мячики для пинг-понга и нетерпеливость игрока, желающего вот-вот начать игру, предвкушая скорую победу и, как следствие, долгожданную награду. Чтобы ее получить, нужно всего лишь открыть глаза, но Чимин слишком упрямый (тупой), и, кажется, целую вечность пытается вспомнить, что там идет после девяти. Тэхен, едва касаясь, проводит пальцами по его губам. Бинго. Чимин распахивает глаза. — Десять, — прилетает Тэхену прямо в рот. Мысленное восхищенное «и правда облизал» летит вдогонку, и это как сковородкой по голове. Раскаленной. Видимо поэтому Чимин, совершенно не стесняясь, плавится, отвечая на поцелуй, и пялится на трогательно заломленные тэхеновы брови. Возможно, правильнее было бы закрыть глаза, отдаться моменту и все такое, но он не делает этого, исходя из все тех же странных алкогольных принципов — сегодня виски диктует все правила. Тэхен бормочет что-то наподобие «меня не предупреждали, что ты такой классный», но Чимин, ничего не слыша, сжимает его футболку в руке (прямо там, где логотип Бэтмена) и тянет обратно к себе, чтоб не отвлекался. Тот схватывает налету — или просто сам такой же озабоченный — и через несколько секунд все-таки усаживается на Чимина полностью. Чимину не тяжело, ему есть, с чем сравнивать — атланты внутри радостно скачут, как сумасшедшие. Чимин почти готов к ним присоединиться — выплеснуть счастье и пожать руку каждому, благодаря, что были с ним в такое нелегкое время. Но благодарности отходят на дальний план — Тэхен стягивает с него футболку, ведет языком по ключицам, прижимается губами. Наверное, останутся следы. Наверное, Чимину плевать — в ответ он хватает Тэхена за зад. Тот абсолютно точно сумасшедший, и если в этом мире все такие, то Чимин полностью поседеет уже лет через пять. Но пять лет — это много, поэтому он просто возвращает Тэхена к своим губам, потому что сейчас это то, что нужно ему больше всего: своей комнаты, кровати, Намджуна с Сокджином и недочитанного томика манги. Манги особенно — без Ван-Писа он точно как-нибудь переживет. Возможно, потом они действительно смогут найти какой-нибудь рычаг, панель управления, вечный двигатель. Возможно, ванна — это действительно ТАРДИС в новом обличии, а Чимин и правда тот самый Доктор, которому при перемещении отбило память. И, судя по всему, мозги. Ладони у Тэхена большие, горячие, и Чимин судорожно глотает воздух, когда они оказываются на его члене. Так нельзя, все это — слишком и у Чимина совершенно точно будет тепловой удар, перегрев черепной коробки или что похуже. Тэхену плевать — он, как настоящий супергерой, решительно двигает рукой, желая довести дело до конца. Блюститель порядка и борец с чужими стояками. Чимин неосознанно подается вперед и мстительно кусает того куда-то в изгиб шеи. В ушах джазовая музыка, поставленная на повтор, приправленная тяжелым дыханием и глухими стонами, а перед глазами летучая мышь, красующаяся на тэхеновой груди. Доктор и Бэтмен — довольно необычное сочетание. С этой замечательной мыслью Чимин кончает, крепко сжимая тэхеновы бедра, и, стараясь дышать, откидывается на спинку дивана. Тэхен на нем невозможно красивый, и Чимин тянется к резинке его шортов, планируя как можно скорее вернуть должок, и закрывает глаза, стараясь перевести дух и вернуть себе хоть каплю здравого смысла. Хоть чуть-чуть. А открывает их оттого, что кто-то пинает его по ноге. Прямо по голени. — Черт, — шипит он сквозь зубы и тут же осекается. Больно везде, тело ломает изнутри, а в голове будто сидит злобный дикобраз. Такой же злобный, как Намджун, стоящий перед ним. Чимину так плохо, что он даже забывает испугаться, а зря — Намджун, судя по виду, уже договорился с полицией, с моргом, с судьями — со всеми, кто сможет как-нибудь замять дело об убийстве. Бэтмен бы сейчас и правда пригодился — бутылка недопитого виски опасно блестит в намджуновой руке, и Чимин вспоминает. Тэхен. — А ты чего здесь? — еле ворочает Чимин языком, но все же ехидно улыбается — насколько это возможно в его состоянии, — в Америке стало скучно? — Мало того, — рычит Намджун, игнорируя вопрос — фу, как невежливо, — что ты сидишь в ванной целую вечность, так еще и… Чимин смотрит, открыв рот, как Намджун, впервые на чиминовой памяти, не найдя слов, возмущенно взмахивает бутылкой и ограничивается обобщенным: — Ты в конец охренел? Виски жалобно булькает — такие тряски явно не для него. Чимин жалобно смотрит на Намджуна — он еще не въехал в суть проблемы, но планирует сделать это, как только задаст волнующий вопрос: — А где Тэхен? Чимин с трудом прокручивает в памяти последние события и закусывает губу, краснея. Он походу вырубился на самом интересном месте, и, боже, как стыдно-то. Тэхен, скорее всего, обиделся. Оно и понятно: такие обломы — просто верх неприличия. Чимин поднимает свое тело с дивана. Нужно найти Тэхена, извиниться, сделать то, что в таких случаях обычно делают. Намджун смотрит на него, как на сумасшедшего. — Какой Тэхен? Если бы Чимин мог, он бы засмеялся. Мол, э-э-эй, да вы просто сговорились, негодяи, во второй раз эта шутка совсем не смешная. Но у Намджуна в руке тот самый виски, который он долго прятал и откладывал на особенный случай, и он вряд ли в том настроении, чтобы шутить. Чимин не в том настроении, чтобы усиленно думать, но он честно старается. Голова отзывается вспышкой боли — будто камнем по макушке, вместо мыслей — жалкая пустота. Если это какой-то фильм, то Чимин хочет в другой, с другим жанром, с другим сюжетом. День сурка не удался. Если сейчас из шкафа вылезет парень с бензопилой, Чимин не станет убегать. Он аккуратно интересуется «телепортация?», но Намджун крутит пальцем у виска, снова начиная материться. Чимин падает обратно на диван. Ему нужна минутка и правдоподобные объяснения. На Намджуна надеяться явно не стоит, поэтому он пробует разобраться сам. Получается не очень. Он невидящим взглядом обводит комнату, осматривает себя, подмечая — та же одежда, что дал ему Тэхен, даже футболка на нем. Пикачу кокетливо подмигивает с груди. Ничего не сходится. В дверь звонят. Чимин уверен — это за ним. Галактическая полиция обнаружила его нелегальные перемещения между мирами, и теперь его ждет суровое наказание. Чимин готов сдаться без боя. Чимин готов признать, что он сошел с ума. Он идет открывать чисто на автомате. Ему резко становится все равно — защитная реакция организма на всякие мозговыносящие штуки. Наверное, уже ничто не сможет сломать эту стену равнодушия, потому что — куда уж хуже? Оказывается, есть куда. На пороге Тэхен. Довольный, улыбающийся, нормально одетый. Оказывается, у Чимина плохо не только с головой, но еще и сердцем — оно не выдерживает такого наплыва событий. Чимин не хватается за него только потому, что забывает, умеет ли он вообще двигаться. Лучше бы это была полиция. Хотя, кто знает, вдруг Тэхен как раз оттуда. Он тупо смотрит, как тот произносит «Привет, я Ким Тэхен, приятно познакомиться», и, видимо, его лицо выглядит чересчур глупо, потому что Тэхен улыбается шире и добивает: — Ваш новый сосед. Откуда-то из-за спины слышится ржач Намджуна. Чимин еще не сформировал четкой мысли, но уже бежит по лестнице вниз — он не может здесь больше оставаться. Навстречу кто-то идет. Сокджин. Чимин не думает «где же ты шлялся, когда был так нужен» — он просто ускоряется и чуть не влетает лицом в стену, перепрыгивая сразу через хрен знает сколько ступенек. Между лопаток зудит неприятное подозрение. Кажется, его наебали. — Чимини? — показательно удивляется тот, — ты куда? — В Америку! — орет он, не оборачиваясь, и звучит, как настоящая истеричка, — изобрету телепорт и свалю от вас подальше! Хотя, что может быть дальше Америки? * Сокджин готовит превосходные булочки, но у Чимина совершенно нет аппетита. Он возвращается как раз вовремя — эти трое садятся пить чай. Намджун, едва заметив его, превращается в тюленя — громко ржет, хлопая ладонями по столу. Тэхен смотрит весело и открыто, и Чимину хочется ему врезать. Но он только мрачно бурчит: — Где мои вещи? — В пространственно-временной дыре, — умирает Намджун, но все же встает и кивает на табуретку — очевидно, сейчас Чимину она намного нужнее. И, в принципе, он оказывается прав. Чимин не притрагивается к чаю, опасаясь подавиться. Намджун пожимает плечами, говорит, будто это объясняет все и сразу: «ты просто задолбал». И рассказывает про свою прекрасно спланированную месть. Гениальной идее поспособствовала встреча с Тэхеном и этот идиотский ролик про телепорт. Оказывается, тот учится на режиссерском факультете, и это видео — его домашнее задание, а Намджун со своим видом культурного гения идеально вписался в сценарий. Тэхен очень гордится результатом, говорит что-то про комбинированную съемку, минимум спецэффектов и морщится с «но снято все равно отстойно». Чимин дергается от фразы и чувства дежавю — все еще не может поверить, что его так подло разыграли. Он переводит взгляд на невозмутимого Сокджина — от него подставы он ожидал меньше всего. Предатель. Вообще, вполне можно было догадаться — Тэхен нес такую чушь, что, будь Чимин в здравом уме… С алкоголем пора завязывать. Глупо получилось — он поверил в другие миры быстрее, чем в то, что его могут разыграть. Чимин не спрашивает, в чью конкретно голову пришла эта идея. С тэхеновым сумасшествием все ясно, у Намджуна айкью состоит аж из трех цифр. А, как известно, все гении немножко психи. Чимин молится, чтобы и правда немножко — ему с Намджуном еще жить в одной квартире. Но это неважно, потому что гораздо важнее: — И откуда вы друг друга знаете? — Он мой брат, — вставляет Сокджин, подвигая поближе тарелку с булочками. Ну охренеть. Намджун говорит — все было просто. Чимин ведь ужасно предсказуемый: уходит рано, приходит поздно, кидает сумку и сразу же идет прямиком в ванную, слишком уставший, чтобы обратить внимание хоть на что-нибудь. Например, на отсутствующую мебель. Например, на замершего на пороге чиминовой комнаты Сокджина с огромной коробкой в руках. Тэхен хрюкает в кружку, но Чимин специально не смотрит на него, подавляя желание отвесить хорошего пинка. Он слушает рассказ о том, как эти трое долго готовились, в мельчайших деталях прорабатывая план, весь день перетаскивали мебель в соседнюю квартиру, чтобы все выглядело максимально правдоподобно. Они нахваливают Тэхена, говорят «ему бы лучше в актеры», и Чимин не может поверить своим ушам. Он внимательно разглядывает Намджуна, Сокджина, надеясь отыскать то, чего, очевидно, не замечал раньше. Но нет, они все еще выглядят вполне себе адекватно, как люди, не способные учудить нечто настолько безумное. Кто бы мог подумать. — Вы идиоты? — спрашивает Чимин, повернувшись к Тэхену. Потому что поворачиваться к хёнам при нынешних обстоятельствах чревато непредсказуемыми последствиями. Чимин не очень хочет стать героем очередного розыгрыша, а то в следующий раз после какого-нибудь косяка его вполне могут украсть инопланетяне. Навсегда. Или что там гениальный намджунов мозг еще может придумать. Тэхен только пожимает плечами. Чимин снова задумывается о пинке, но получает его сам. От Намджуна. — Кстати, — оживляется Тэхен и протягивает свой телефон, — я же говорил, лайков и правда куча. На экране фото. Довольный Тэхен и бледный Чимин с перекошенным от ужаса лицом. И подпись: «с милашкой из другого мира!». И тремя сердечками рядом. Чимин ничего не хочет об этом знать, но его не спрашивают — Сокджин выхватывает телефон и наклоняется к Намджуну. Показывает. Теперь перед Чимином два тюленя. — Эй, — слышит он в самое ухо, — ты обещал любить меня до конца жизни, если все сработает. Тэхен, засранец, подбирается поближе, пользуясь общей шумихой, и улыбается «смотри, ты же вернулся домой» — ему совсем не стыдно. А Чимину, несмотря на раздражение, почему-то — да. Особенно, когда тот аккуратно кладет ладонь на его колено. В голове ярким кинофильмом вся сегодняшняя ночь. Особенно ярким — отдельные моменты, которые, даже постаравшись, не забудешь — Тэхен перед ним все такой же прекрасный. С таким же прекрасным засосом на шее. Боже. — Чимини, — шепчет Тэхен снова, — ну же, не дуйся. Я сниму фильм с тобой в главной роли. Язвительное «пожалуйста, только не порно» Чимин решает оставить при себе. Он пытается скинуть чужую руку с ноги, даже шипит что-то, но Тэхен — все еще герой, идущий до победного конца. Чимин как можно больнее щипает его, недовольно мычит и не то чтобы сдается (обида пока что никуда не делась), но позволяет переплести с ним пальцы. Намджун громко просит держать личную жизнь при себе, а еще лучше — на другом конце планеты, но Тэхен показывает пальцем на телефон: — Хён, там целая папка с фотографиями со вчерашней ночи, ты полистай, — и тому резко становится все равно. Чимин ненавидит их всех, но руку не вырывает — бесполезно же. Фильм, если подумать, отличная идея. Чтобы всем им хорошенько отомстить. Особенно после сокджинового: — Вещи свои забери побыстрее, а то много места занимают.