Воспоминание

— Катаясь на лодке по каналам Амстердама, я тогда был таким же как ты, — Ганс вздохнул и притянул внука к себе. — Мы наблюдали жизнь после страшной трагедии. Жизнь, в которой больше нечего терять, потому что ничего не осталось. Я отчетливо запомнил этот день, когда почувствовал себя свободным и таким маленьким в этом мире. И одиноким, потому что моих родителей убили в концлагере. Я чудом спасся тогда, мой милый Альберт. — А что такое концлагерь? — шестилетний мальчик смотрел на деда во все глаза, ожидая ответа. — Страшное место, в котором маленьким мальчикам, да и вообще ни одному живому существу, не место. Знаешь, Альберт, когда ты повзрослеешь, ты поймешь, что единственное, что не стирается из памяти, как бы ты ни старался — это первое ощущение безграничного одиночества в этом мире. Но я ощущал и страх, беззащитность, ожидал худшего, хотя все радовались. В тот день все радовались. Несколько десятков лет спустя я все еще просыпался с мыслями о моих родителях и тем самым страхом, который словно тень, следует по пятам. — Дедушка, я тебя не понимаю, — признался внук, который уже давно перестал слушать деда. — Ты ведь мечтаешь стать другом Человека-паука.       Альберт зарделся. Даже в призрачном свечении полутемной комнаты можно было без труда рассмотреть его смущение. Наверное, он все еще верил, что никто об этом не знает. — Но я им стану! — Конечно, мой милый. Ведь у тебя есть то, чего не было у меня. — Чего же? — не понимал Альберт. — Новой приставки? — Нет, — покачал головой старик. — Родителей? — очень тихо произнес мальчик.       На щеках старика блеснули слезы. Они появились так внезапно и тут же исчезли, запутавшись в седой длинной бороде, завитки которой так любил изучать ребенок. В те редкие моменты изучения он представлял, что его дедушка — Синтерклаас (Санта Клаус в Голландии). Но сегодня он был на удивление грустным. Его дед — Ганс — был мастером рассказывать истории, и придумывал он их с такой легкостью, просто на ходу. Практически всегда в этих историях был маленький мальчик Ганс. Все чаще он боролся со страшными монстрами в черных плащах. Ему было невдомек, что все эти сказки далеко не порождения фантазии рассказчика.       Ганс же смотрел на своего внука Альберта, как на воплощение мечты. Ведь его жизнь может быть такой, какой он только захочет. Он сможет стать тем, кем пожелает. Но его раздумья прервал пытливый внук. — Ты сегодня такой странный. Наверное, тебя просто нужно обнять. Мама всегда говорит мне, что всем нам иногда нужны просто объятья. — Твоя мама права, — согласился Ганс и так крепко обнял внука, что тот поспешил разомкнуть объятья. — А в этой истории есть хороший конец? Ведь все истории имеют хороший конец.       Детский оптимизм всегда удивляет взрослых, хотя зачастую они не обращают на него внимания, но не Ганс. Для него это было сравнимо с восьмым чудом света. — Конечно, милый. Мне особенно запомнилось одно обстоятельство. — Какое? Глаза ребенка загорелись в предвкушении. — Над ухом надоедливо жужжала муха.