Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое
Его губы шептали эти строки. В надежде, в горе, в отчаянии. Когда цепь сдавливала горло, не позволяя дышать, во времена ига. Когда тело рвала на части Смута. Смута. А Россия никогда не забывал нежный лик Святой Девы, освободившей Москву. Вера в Неё вселила силу в народ, освободила его сердце из лап поляков.О, Пресвятая Владычице Богородице, Царице Небеси и земли, вышшая ангел и архангел и всея твари честнейшая, Чистая Дево Марие, миру благая Помощнице, и всем людем утверждение, и во всяких нуждах избавление! О, Всемилостивая и Премилосердая Дево Богородице Чистая!
Но Бога нет... Нет... Нет!!! Россия провел пальцами по щекам. Сухо... Он давно разучился плакать. Пальцы хотели нащупать привычную серебряную цепочку с крестиком, но её больше не было. Брагинский растянул потрескавшиеся губы в странной улыбке, больше похожей на звериный оскал. Он сам избавился от символа веры. Ибо религия есть самая мерзкая ложь. Душа рвущийся из груди истерический смех, Иван сделал пару шагов в сторону, обращая свой взгляд на небольшую икону Святой Девы Марии. Её милый взору лик смотрел на него из-за частокола тонких восковых свечей. Курчавая головка Христа прижималась к Её прелестной щеке. Россия упал на колени. Дышать было тяжело, как и смотреть на Святую Деву. Боже, храни Царя!!! Семья императора всероссийского Николая Романова была расстреляна 17 июля 1918 года. Вся власть советам!!! Мы пойдем по пути коммунизма. Землю - крестьянам. Власть - советам рабочих и крестьянских депутатов. Бога нет!!! Бог не сохранил царя... Брагинский поднял воспалённые глаза на икону, с раскаянием смотря на Богородицу. - Прости грехи мои. Голова Ивана дернулась в сторону, как от пощечины. Из-за завесы светло-русых волос на икону с ненавистью посмотрели яркие фиолетовые глаза. - Жалкий пережиток прошлого, - зло выплюнул Иван, не своим, чужим голосом. - Что со мной?- жалобно простонал Брагинский, скребя пальцами по вискам. С улицы послышались голоса. Иван стремительно поднялся на ноги и бережно взял в руки икону, пряча её за шинелью. Трепещущие огоньки свечей мужчина потушил пальцами. ... - Товарищ Брагинский! Молодой мужчина с тонкими усиками широко улыбнулся. - Здравствуй, Василий, а зачем...? Иван не успел договорить, как Василий перебил его: - Холода наступают, - он махнул рукой на маленькую деревенскую церковь. - Животина перемерзнет. Загоним сюда, товарищ Брагинский. Тепло, просторно, как самый лучший хлев. Иван прижал пальцы к груди, туда, где была спрятана икона, и через ком в горле ответил: - Хорошая идея, товарищ Веснов!***
Вокруг гремели взрывы. Казалось, что сама земля стенает, воет от неистовой боли. Небо такое тяжелое, свинцово-серое, пылало в зареве пожаров. - Аннушка. Иван погладил свою дочь по голове. Его народ - его дети. Она, Анна Петровна Приимкова, снайпер, солдат Красной Армии, но дома она была просто Аннушкой. И как далек её дом, с милой мамой, у которой теплые маленькие ладошки! Она ведь сражалась за неё... - Мы победим, - на губах девушки запузырилась кровь. Она протянула руку, прижимая пальцы к колючей давно не бритой щеке Ивана. - Победим, - тихо откликнулся Россия. Её рука скользнула вниз, оставляя на грязной коже кровавый след. - Победим, - голубые глаза Анны устремились в небо. Она видело то, чего не мог видеть Иван. То, что ему было ещё слишком рано видеть. - И да поможет нам Бог.