5х6

      Ночь давно наступила. Луна уже высится над крышами сонных двухэтажных домиков Чикаго. Она ужасно бледна и холодна в эту тёплую летнюю ночь, словно разделяя тоску страдающих сейчас людей.       Как непривычно лежать на постели без него. Белье измято им и впитало его запах, который с упоением и слезами на глазах вдыхал Микки Милкович, уже не пытаясь заснуть.       В доме тишина, словно никого кроме парня здесь и нет. Да так оно и было на самом деле: нет Йена — нет никого, кого бы он мог почувствовать и прижать к своему сердцу.       Мик один. Совершенно один на разобранной постели, впитавшей в себя улыбки, смех, ароматы тел, любовь, боль, тоску и слезы. Моменты, проведенные вместе с этим парнем остались только здесь, на этой кровати.       Чувство, что Йен только что вышел попить воды не покидает Микки. Кажется, что рыжеволосый парень сейчас тихо проскользнет в комнату, словно тень лисицы, надеясь, что не разбудил друга своего сердца. Но идёт минута за минутой, час за часом, а он все так и не приходит. От осознания этого сердце сжимается.       Как тяжело лежать и курить без него, не приложив своих губ к его волосам, не поглаживая его сильные руки, не слыша его неторопливого дыхания.       Так хочется к нему, хотя бы на час, длинною в вечность. Касаться его руками, губами, душой, молчать обо всем, что невозможно сказать, но понимая это. Сказать ему вновь, без боязни, которая когда-то лишала его слов любви, сказать, что он скучает по Йену слишком сильно, чтобы дышать в одиночестве табачным дымом.       Хотя бы на миг оказаться там, увидеть его, попытаться успеть запомнить его образ. Как это забавно: он видел столько раз, но словно никак не может его запомнить, насладиться ликом. Кажется, будто бы все нутро Микки хочет видеть всегда и всем способствует этому: глаза не видят, нос не чует, уши не слышат, губы не могут поймать поцелуй. О черт, его сводят с ума его губы! Невыносимо хочется ощутить своими губами его улыбку.       Чтобы они сделали, если бы встретились прямо сейчас в больнице, когда Луна начинает уступать Солнцу? Наверное, рассмеялись бы, как герои книг, которые Микки никогда не читал.       Плевать, что этот рыжий немного не в себе - он вылечит его; быть с ним — словно гулять по краю счастья, который тут же может обернуться ужасным горем. Что, в принципе, и случилось...       Господи! как же хочется к нему! Хотя бы на жизнь. Чтобы ощущать мурашки на своей коже от его прикосновений.       Их последние объятия... Цепляясь за них, как за последнее спасение, Микки закуривает очередную сигарету. Но через минуту она, недоказанная, будет лежать в пепельнице с двадцатью такими же окурками.       Вся ночь — сигареты, слезы, хождения по комнате взад-вперёд, размышление о "если бы так, то было не так".       Луч солнца золотого уже прокрадывается в комнату. Пора спать. Надо немного поспать, хотя бы самую малость.       Уставший, Микки ложиться на кровать сосулек стороны и впервые поворачивается к Йену, нет, его призраку лицом. Он всегда дышал ему в спину, во снах надеясь на то, что проснётся лицом к лицом к Микки, но тот даже не думал так делать. А теперь... Мечта сбылась, но досталась она лишь призраку. Чёртовому призраку, а не рыжему мальчику в больнице.