Неправильная семья

Карандаш и Самоделкин беспокоились о нарисованном мальчике Прутике и старались научить его всему, что знали и умели сами. Но все-таки знали они далеко не все, ведь они тоже не так давно появились на свет в магазине детских игрушек. Поэтому после того, как потерявшийся Прутик был найден, а пострадавший в битве с пиратами Самоделкин восстановлен, мальчика решено было отдать в подготовительный класс школы, где он мог бы узнать много нового и интересного. Когда первое занятие подошло к концу, девочка, сидевшая за соседней партой, спросила Прутика: — За тобой кто придет, папа или мама? — За мной придут мастер Самоделкин и художник Карандаш, — объяснил Прутик. — А папы и мамы у меня нет. — Так не бывает, — авторитетно заявила девочка. — Дети не могут жить без родителей, кто-то же должен о них заботиться. — Обо мне есть кому заботиться. Карандаш кормит меня вкусными обедами и укладывает спать. Самоделкин рассказывает на ночь сказки, а еще учит мастерить всякие полезные вещи. — Тогда все ясно! Карандаш — твоя мама, а Самоделкин — папа, — обрадовалась девочка. — Ты говоришь глупости, — повернулся к ним сидящий впереди мальчик. — Мужчина не может быть мамой, мужчина может быть только папой. Это значит, что у Прутика два папы. — А вот и нет! — не сдавалась девочка. — Два папы не бывает, у всех должна быть одна мама и один папа. — Вот и неправда, не у всех, — вмешалась другая девочка, сидевшая сзади. — У меня вот есть только мама, а папы нет вовсе. — Безобразие, — сказала тетенька, пришедшая забрать из подготовительного класса своего ребенка. Прутик подумал, что она возмущается тем, что у девочки не оказалось папы, но тетенька сердито повторила: — Два папы! Возмутительно! Куда смотрят общественные организации? — и побыстрее увела своего ребенка. А Прутик никак не мог понять, почему, если нет папы — это нормально, а два папы — плохо. Потом он подумал, что, наверное, все из-за того, что пап мало и на всех не хватает. Если сердитая тетя пожалуется в эту самую организацию, про которую она говорила, то одного папу у Прутика могут отобрать и отдать той девочке, на которую папы не хватило. Прутик испугался. Он не хотел расставаться ни с Карандашом, ни с Самоделкиным, они были нужны ему оба. Но оказалось, что опасность грозит самому Прутику. На следующий день, как раз когда Карандаш кормил их на завтрак вкусной кашей, в дверь маленького домика постучали. На пороге стояли две строгие тети и один недовольный дядя. Они сказали, что они комиссия из Службы опеки и пришли проверить, в каких условиях содержится ребенок. Карандаш и Самоделкин были очень аккуратными волшебными человечками и в своем домике поддерживали чистоту и порядок. Они показали удобную кровать, на которой спит Прутик, и стол, где он может заниматься, и даже кастрюлю с вкусной сладкой кашей и кувшин с теплым молоком. Но тети и дядя из комиссии все равно остались недовольны. Они сказали, что заберут Прутика, потому что у Карандаша и Самоделкина неправильная семья и такие родители могут научить мальчика чему-нибудь плохому. — Мы учим мальчика только хорошему! — возмущенно зазвенел пружинками Самоделкин. — Что же в нас неправильного? — А ваши отношения? — ехидно спросила одна из тетенек. Карандаш подумал, что комиссии стало каким-то образом известно, что они иногда ссорятся и спорят о том, как надо воспитывать Прутика, и поспешил успокоить суровых гостей: — У нас очень хорошие отношения. Мы любим нашего мальчика. И друг друга тоже любим. Например, когда я заболел, Самоделкин обо мне заботился, укутывал в одеяло и поил молоком. Но после таких слов тетеньки и дяденька нахмурились еще сильнее и сказали, что мальчика необходимо забрать как можно быстрее и передать в нормальную семью или отдать в Детский дом. — Карандаш, скорее нарисуй автомобиль или хотя бы снова лошадок, — зашептал Самоделкин. — Надо хватать Прутика и бежать от этих ужасных людей. Но Карандашу было жалко бросать уютный домик и хозяйство, да и Прутик только-только пошел в школу. — Давай я лучше нарисую еще одного мальчика, раз он им так нужен, — предложил он. — Тогда комиссия будет заниматься им, а про нас забудет. — Что ты! — замахал руками Самоделкин. — Посмотри, какие они хмурые и сердитые. Если такие сердитые люди будут заниматься новым мальчиком, он будет очень несчастным. Неужели тебе его не жалко? И тут дверь домика опять распахнулась, и появилась очень странная тетенька. Она была маленького роста, примерно с Карандаша и Самоделкина, и платье было ей явно велико, даже слегка волочилось по земле, а из-под низко опущенного платка выглядывал крючковатый нос и блестели маленькие хитрые глазки. — А вот и я, мои дорогие! — закричала тетенька высоким противным голосом. — Я только что приехала с курорта и хочу обнять моего дорого сыночка Прутика! Прутик спрятался за Самоделкина, а одна «комиссионная» тетенька растерянно спросила: — Так вы мама мальчика? А эти двое тогда кто? — А это его папа и дядя, — объяснила носатая. — Что же вы нам головы морочите, отрываете от важных дел, — рассердился дяденька. — Что ты здесь делаешь, Дырка?! И где твой Буль-Буль?! — закричал Самоделкин, который наконец узнал переодетого шпиона. — Как вам не стыдно! — возмутилась комиссия. — Прекратите ругаться при ребенке. А вам, гражданочка, должно быть совестно! Сбежали на курорт с любовником, бросили сына без присмотра. — Я больше не буду, — захныкал шпион Дырка. — Я теперь из дома ни ногой. А Карандаш зажал Самоделкину рот, чтобы тот не вздумал сказать что-нибудь еще, потому что с Дыркой они и сами разберутся — главное, чтобы эти страшные люди наконец оставили их в покое. — Признавайся, ты следил за нами? — спросил Самоделкин, когда за сердитыми гостями закрылась дверь. — Чего ты хочешь? — Я хочу жить с вами. Я сбежал от пирата, потому что он меня совсем не кормит и не любит, а только бранится и заставляет работать, — пожаловался Дырка, принюхиваясь к остывающей каше. — А сам ничего делать не хочет, только грабить и пить ром. Возьмите меня к себе, я же вам помог. Я разнюхал, как надо себя вести, чтобы никакие комиссии не мешали. А если вы меня выгоните, то Прутика у вас точно отберут, — пригрозил он. — Пусть уж остается, — вздохнул Карандаш. — Это же я его нарисовал, а значит, и за него тоже отвечаю. — Ладно, — сурово сказал Самоделкин. — Только будешь нас слушаться. А еще тебе придется ходить в платье, а то вдруг комиссия решит вернуться и проверить. — Да уж, они не обрадуются, если выяснят, что вместо двух пап внезапно появилось три, — хихикнул Дырка, усаживаясь за стол и наваливая в тарелку каши. Как настоящий шпион он мог ходить в чем угодно, так что условия Самоделкина его не сильно испугали, главное, ему разрешили остаться. — И верни платье туда, где ты его украл, я нарисую тебе новое, — добавил Карандаш и быстро нарисовал сарафан в клубничках. Но Дырка скривился: — Я такое не надену. Платье совсем не модное, меня засмеют. Я сейчас объясню, что нужно нарисовать. А еще мне нужны туфли! И сумочка! Самоделкин вздохнул. Кажется, с появлением нового члена семьи забот у них с Карандашом прибавилось.