Яблочно-сказочное

На пухлом одеяле больничной койки лежали большие круглые часы, которые обычно вешают на стену. Леви МакГарден купила их себе в квартиру, собираясь повесить незатейливую технику над обеденным столом, однако задуманное так и не осуществила: девушка в тот вечер домой не добралась, хотя от магазина «Всё для дома» до высотки, на пятом этаже которой находилось её жилище, был довольно короткий путь. Но зато она успешно добралась до больницы, и виной этому визиту к докторам и медсестрам в белых халатах стали гололед и сломанная впоследствии нога. Воздух пах лекарствами, бинтами, мандаринами и морозом, хотя окно было закрыто. До полуночи оставалось всего ничего, а Леви... печалилась. За стеклом в пластиковой белой раме — шум, жизнь и люди, суетливо сгребающие последние сувениры с магазинных прилавков. Ещё за стеклом мириады разноцветных огоньков-гирлянд, перевязанные лентами и украшенные бантами коробки в замерзших руках, пушистые сугробы и искрящиеся в свете фонарей снежинки — Леви бы тоже хотелось радоваться наступающему празднику, да вот только не получалось: в палате запах волшебства мешался с запахом болезни, а ещё в палате была тишина, которая глушила даже звонкий и громкий смех ребятни во дворе соседнего дома. Тридцать минут до Нового Года. Пискнул красненький телефон-раскладушка, брошенный рядом с часами на одеяло, оповещая тем самым о новом принятом сообщении. Леви кинула на маленькое устройство короткий взгляд, осторожно слезла с нагретого места на низком ледяном подоконнике и, как подбитая лягушка, попрыгала до кровати на одной левой. «С Новым Годом, Леви! Счастья в грядущих двенадцати месяцах! Дома буду 21, как и говорил». МакГарден только вздохнула, закусила губу и покачала головой: папа был в Китае, в командировке. Опять. — И не помню уже, когда мы в последний раз отмечали зимние... Чего уж там, хоть какие-нибудь праздники вместе! — пробормотала девушка себе под нос, принявшись строчить такую же короткую и сухую СМС в ответ. Двадцать минут до Нового Года. Делать было решительно нечего, а настроение портилось все сильнее и сильнее с каждой минутой. Леви, уже успевшая прилечь, неловко поднялась с койки и доковыляла до стены с дверью: справа от входа висело зеркало, которое и было целью девушки. Всем девушкам ведь положено прихорашиваться к праздникам, верно? Хрупкая рука приподняла волосы необычного синего оттенка, чтобы убрать подросшую челку назад с помощью широкой солнечно-желтой ленты. Леви вглядывалась в отражение своего лица, которое из-за низкого роста едва-едва виднелось в высоко висящем зеркале, и пыталась заставить свои большие темные глаза светиться счастьем, а губы — растянуться в улыбке. Оптимистка она, в конце концов, или кто? Телефон зазвонил вновь, разрушив тишину веселым новомодным рингтоном. Леви добралась до койки так быстро, как вообще могла: эта мелодия у неё стояла только на одного человека. Синевласка просияла, когда увидела высвеченное на крохотном цветном дисплее имя. — Да, Лю-чан? Хороших знакомых у Леви было много, а вот настоящая подруга — только одна. Люси Хартфилия, её одноклассница, гордо носила титул той самой лучшей подруги. — Скучно? На приеме? Ну, тебе-то там точно веселее, чем мне. Что, не веселее? Тошнит? От чего? От постных рожиц дам высшего света вокруг? Ха-ха. Люси и Леви собирались справлять Новый Год вместе, посетив перед этим праздничный прием отца первой. Теперь же, когда МакГарден «вышла из строя» и когда Джудо Хартфилий узнал, что у его дочери нет больше планов, Люси предстояло провести в компании «Постных рожиц дам высшего света» всю новогоднюю ночь. Леви сочувствовала подруге. — Ну, не грусти. Мне тоже жаль, что праздник не удался. Я? А что я? Я в полном порядке! Книжку почитаю, может, усну... Десять минут до Нового Года. Люси по убедительной просьбе отца спешно отключилась несколько минут назад, и теперь в палате вновь висела безрадостная тишина. Леви уныло изучала желтоватые разводы на потолке, когда за дверью палаты раздались тяжелые шаги и громкие голоса, на которые девушка поначалу обратила мало внимания. — Да отпустите вы меня, если не хотите проблем! Голос был низким и сиплым, а ещё, кажется, ломался. Может ли у мальчика-подростка быть такой голос? — Это у вас будут проблемы, молодой человек, если вы не останетесь у нас на неделю-другую. — На неделю-другую?! Это всего лишь рука! — Это сложный перелом. Проходите в палату. Дверь распахнулась. Леви подтянулась на локтях и села, вытянув шею и состроив любопытную мордашку: ей хотелось разглядеть мальчика, нагрубившего врачам. — Ги-хи. Останусь на пару дней, а по их истечению сами меня выгонять будете, вот увидите. — Да-да. Из палаты только не выходите, а у меня... У меня ещё дела. Леви улыбнулась. Наверняка дела доктора — это коллеги в ординаторской, шампанское и праздничный стол. А в проходе тем временем нарисовалось... Чудо. Чудо от слова «Чудовище». — О, так я не один тут буду? Хмпф. Чудо окинуло МакГарден взглядом — и тут же забыло о ней и забило на её существование, растянувшись на соседней койке и прикрыв глаза, точно какой-нибудь ленивый дворовый кот. Мальчишка был старше МакГарден на год-два, был выше сантиметров на сорок и выглядел, как панк с какого-нибудь плаката типа «Оградите ваших детей от дурного влияния» для родителей школьников. Его длинные волосы, черные и жесткие, напоминали приготовившегося атаковать дикобраза; пирсинг — много пирсинга! — на лице, одежда увешана всякой металлической дребеденью, глаза пугающе-красные (наверное, носит линзы) — Леви бы испугалась, встретив его на улице в любое другое время, ускорила бы шаг и не поднимала бы голову от земли, проходя мимо. В любое другое время, но не сейчас. Леви помолчала только пару минут — и пошла в наступление, справившись с собой. — Привет! Меня зовут Леви, а тебя? Её игнорировали, но поначалу она не расстроилась — просто продолжила. — Ну хорошо, не хочешь — можешь не отвечать. А как ты попал сюда? Ответом Леви вновь было молчание. — Эй! Ты меня вообще слушаешь?! Устрашающий парень лениво приоткрыл один глаз и растянул губы в кривоватой легкой усмешке. — Ты ко мне обращалась, мелочь? Прости-прости, не расслышал: ты такая мелкая, тебя так легко не замечать. — Да я... Да ты.. Да ты!.. Пять минут до Нового Года. Устрашающего парня, как выяснилось, звали Гажил, а в больнице он оказался, потому что гнал на большой скорости на байке. Гажил чуть не задавил какого-то кота — в последний момент парень свернул и врезался в фонарный столб. Пострадал не сильно, могло быть куда, куда хуже — он Леви так и сказал, только вот она его не услышала, потому что была занята в момент его объяснений немного другим. Леви, перебивая хриплый, низкий и ломающийся гажиловский голос, щебетала о том, что он, Гажил по кличке «Стальной», которого в прошлом году отчислили из школы за то, что он избил одноклассника, — настоящий благородный принц. «Благородный принц» только усмехался и растирал грубыми ладонями только что приобретенные ссадины и синяки: практика показала, что малышка Леви МакГарден имеет зубки, коготки и не очень любит, когда её дразнят и обзывают мелкой. Сейчас же малышка Леви сидела напротив на невесть откуда притащенной табуретке и громко что-то вещала — Гажил от скуки старался вникнуть в суть её повествования. В руках у малышки были большие круглые настенные часы, и Стальной понятия не имел, откуда она их стащила. — До Нового Года пять минут! — И что? Режим ленивого кота новый знакомый Леви не отключал, и это выводило девушку из себя. — Ну, как что? Мы с тобой будем его справлять! Откровенно говоря, Гажилу было плевать на праздник: интересовал его только намеченный на эту ночь подпольный бой без правил, одним из участников которого должен был стать он сам. Справлять парню даже в голову не приходило — незачем да и не с кем. — У меня есть яблоки и лимонад. — А у меня гвозди и таблетки от кашля. — Думаю, этого хватит. «Она ненормальная», — отрешенно подумал Стальной, флегматично наблюдая за тем, как девчонка на одной своей ноге прыгает по палате в поисках где-то оставленной пластиковой посуды. Леви казалась Гажилу странной, необычной и интересной, а ещё очень шумной, непоседливой, милой и... раздражающей. — Хватит мельтешить, — гаркнул он. — Я даже не сказал, что согласен отмечать с тобой какой-то там сомнительный праздник сомнительным образом. — Из всего вышеперечисленного только ты сомнительный, — прорычала Леви, запуская в нового знакомого пластиковым стаканом. Две минуты до Нового Года. МакГарден сидела на табуретке, болтала здоровой ногой и резала на дольки большое красное яблоко; Гажил сидел рядом на кровати напротив, сверля девушку мрачным взглядом, и держал в руках настенные часы так, чтобы Леви могла наблюдать за временем. — В яблоках много железа, — бросила синевласка, ведомая необходимостью поддерживать шум вокруг Гажила и не допускать тишины — так, по крайней мере, казалось Стальному. — Железо очень полезно, и людям нужно есть несколько яблок в день, если они хотят быть здоровыми. — Почему бы людям не есть несколько гвоздей в день? — спросил Гажил, доставая из нагрудного кармана кожаного жилета парочку длинных ржавых железяк со шляпками. — В них ведь тоже есть железо. Он стащил с пластиковой тарелки парочку сочных яблочных долек и насадил их на гвозди, страшно хихикнув — нормальные люди такого смеха испугались бы, а Леви яблоки резать продолжала. — Канапе, мисс? — хмыкнул Стальной, подсовывая яблоки на гвоздях Леви под нос. — Мандаринов нет, но есть яблоки на гвоздях. Ещё бы шампанское — и вообще здорово. Леви только фыркнула и сделала строгое лицо, пытаясь сдержать смех. — Дурак. Яблоки испортил. — Да нет же, — хохотнул Стальной, стаскивая губами кусочек фрукта с особенно кривого гвоздя и отправляя его в рот. Леви даже покраснела от возмущения. От возмущения?.. — Не ешь! Ещё не полночь! — Ги-хи. — Кстати, насчет шампанского, — задумчиво протянула Леви, убирая нож и укладывая последние дольки на тарелку. Гажил оперативно наколол кусочки фрукта на гвозди под смеющимся взглядом МакГарден. — У тебя таблетки от кашля в воде растворяются, как шипучки? — Вроде того. — Ну, тогда кинем их в лимонад — получим шампанское. — Точно чокнутая, — почти довольно пробормотал Гажил, еле успев увернуться от пластикового стакана. Тридцать секунд до Нового Года. Зима, мандарины, смех и шампанское — всё это там, за окнами, выходящими на оживленную улицу. Леви МакГарден думала, что в новогоднюю ночь она будет просто спать или тихо грустить, ведь у неё даже соседа по больничной палате нет... Вернее, до последнего момента не было. Сейчас, в трепетно ожидаемую новогоднюю ночь, Леви МакГарден сидела на табуретке в больничной палате и сияла счастливой улыбкой, потому что на пухлом одеяле лежала тарелка с яблоками на гвоздях — импровизированным канапе; потому что подрагивающие руки крепко вцепились в оглушительно шипящие стаканчики с растворенными в лимонаде таблетками от кашля; потому что странный парнишка Гажил сидел сейчас рядом с ней, хохотал над ней и получал за это контрольными стаканами в голову. Пятнадцать секунд до Нового Года. — Ты только желание загадать не забудь, — напомнила Леви, ерзая на табуретке и заметно волнуясь. — Не забуду, не забуду, ги-хи. Пять секунд до Нового Года. Стальной, склонив голову набок, наблюдал за девочкой напротив: она жмурилась и, наверное, повторяла про себя желание, как мантру, искренне веря, что оно обязательно исполнится. «Поцеловать её, что ли?» Полночь. Первые секунды Нового Года. За окном оглушительно ликовали люди, взрывались фейерверки, на небе диковинными цветами распускались искры салютов. Слышался бой часов. Во всем районе почему-то отрубило электричество, а запасной генератор в больнице поддерживал только работу некоторого оборудования. Света во всем здании не было, так что в палате было темно — её освещали периодически только огни салютов в небе за окном. Леви желание так и не загадала, но была уверена, что оно все равно исполнится. Я хочу, чтобы следующий Новый Год мы тоже вместе встречали. — Мелкая? — Да? — Целуешься отвратительно. Что такое? Куда тянешься? А... Ой! Больно же, зачем стаканом-то? На правду не обижаются! — Заткнись и ешь полезное железо, хам. — Яблоки, что ли? — Гвозди, Гажик. Гвозди. Гвозди так и не съели, но зато целовались долго.